Это были неуклюжіе тяжелые лайбы, снабженные паровыми двигателями, помѣщавшимися на самой кормѣ, что дѣлало эти суда на видъ еще неуклюжѣе и нелѣпѣе. Но, хотя ихъ паровые машины и были слабосильные и изношенные, купленные по случаю въ одномъ изъ шведскихь портовъ, — они могли дать «Войнѣ» и «Аннѣ-Маріи» возможность въ полный штиль придти на 12-футовую банку и забросить сѣти на самыхъ удобныхъ мѣстахъ.

Киріаненъ нахмурился и пошелъ на носъ шхуны. Онъ присѣлъ на якорный кабестанъ и тѣмъ же пытливымъ взглядомъ продолжалъ смотрѣть въ задернутую вуалемъ дождя даль.

Юнга Іости, голубоглазый бѣлокурый мальчуганъ, остался позади. Онъ тоже предпочелъ бы этой невольной остановкѣ быстрый бѣгъ накрененной шхуны, наполненные вѣтромъ паруса и однообразный пѣвучій шумъ воды у бортовъ.

Въ дни переходовъ оба матроса «Феніи» бывали наверху, и Іости могъ лежать, сколько ему было угодно въ своей койкѣ, подвѣшенной подъ скрипучіе и черные палубные бимсы. Сегодня же наразсвѣтѣ, какъ и всегда въ такихъ случаяхъ, — едва застилало, оба матроса завалились спать, приказавъ Іости «стеречь погоду».

Но вдругъ капитанъ всталъ, выпрямился и сдѣлалъ шагъ къ самому борту. Минуту длилось молчаніе. Потомъ Киріаненъ, не оборачиваясь, окликнулъ юнгу:

— Ей, Іости, подойди сюда… Смотри, малышъ… — Онъ повернулъ юнгу за плечи, — видишь ты тамъ что-нибудь… Лѣвѣе, еще… да, да… У тебя глаза молодые и должны быть острѣе!

Юнга всмотрѣлся. На сѣромъ неподвижномъ фонѣ воды, — близко ли, далеко ли, трудно было сказать, — что-то чернѣло.

— Какіе-то пятнышки, капитанъ..

— Сколько?

— Три… четыре…

— Это не люди, Іости?..

— Не знаю, капитанъ…

Киріаненъ совсѣмъ наклонился впередъ.

— Бѣги, малышъ, принеси изъ каюты бинокль…

А, пока юнга бѣгалъ за биноклемъ, — капитанъ не отрывалъ глазъ отъ чернѣвшихъ вдали на водѣ точекъ…

Капитану достаточно было лишь поднести бинокль къ глазамъ.

— Это люди, Іости, — сказалъ онъ взволнованнымъ голосомъ. — Разбуди Акселя и Рудакова…

Черезъ минуту оба матроса уже были на палубѣ. Аксель — стройный бѣлокурый финнъ съ твердыми чертами узкаго лица, и Рудаковъ — олонецъ, большой, нескладный и очень сильный.

— И вѣрно, люди…

— Мнѣ кажется, ихъ четверо…

— Нѣтъ, больше… пока трудно сосчитать.

— Что же будешь дѣлать, капитанъ? Вѣтеръ упалъ.

— Спустимъ лодку, — коротко отвѣтилъ Киріаненъ, — мы ихъ спасемъ…

Рудаковъ молча полѣзъ на корму, гдѣ была подвѣшена лодка.

— Ихъ можетъ быть больше, чѣмъ мы думали. Лодка всѣхъ не подниметъ. Пусть ѣдетъ одинъ Рудаковъ, — распоряжался капитанъ.

Безшумно разрѣзая неподвижную массу сѣрой воды, лодка, съ темной фигурой матроса на веслахъ, медленно отдѣлялась отъ борта.

Не отрываясь отъ гребни, Рудаковъ раза два вскидывалъ глаза на шхуну, казавшуюся теперь, при блѣдномъ свѣтѣ спрятаннаго въ туманѣ солнца, изящнѣе, воздушнѣе, — и на четыре силуэта моряковъ, столпившихся въ ожиданіи у борта на кормѣ.

II.

Шестеро мокрыхъ, измученныхъ и трясущихся отъ холода и волненія людей сидѣли сбившись въ кучу прямо на палубѣ «Феніи» около люка кухни, изъ котораго тянулась струя теплаго воздуха.

Аксель, Рудаковъ, Іости и поваръ собрали все, что могли, чтобы переодѣть спасенныхъ въ сухое платье. Но тѣ не спѣшили; они наслаждались безопасностью, покоемъ и теплотой, струившейся изъ люка.

Киріаненъ стоялъ въ сторонѣ и, не выпуская изъ рта трубку, съ улыбкой смотрѣлъ на тянувшихся къ теплу моряковъ. Онъ уже зналъ по костюмамъ, что спасенные были нѣмцы, матросы съ какого-нибудь погибшаго германскаго военнаго судна. Но эта мысль его не тревожила и не заставляла задумываться. Капитанъ много лѣтъ плавалъ по морямъ и зналъ, что всѣ люди въ морѣ прежде всего люди. На сушѣ — другое дѣло; тамъ есть враги и друзья, но передъ лицомъ грозной водной стихіи всѣ только люди.

Въ тотъ же вечеръ, когда Іости сообщилъ капитану, что спасенные нѣмцы переодѣты, высушены, накормлены и успѣли выспаться, Киріаненъ приказалъ позвать къ себѣ старшаго изъ нихъ.

— Скажи Акселю, онъ знаетъ нѣмецкій языкъ, пусть спроситъ ихъ.

И въ ту минуту, когда Іости уже повернулся, чтобы выйти изъ каюты, онъ снова его окликнулъ:

— А какъ погода? Не поднимается ли вѣтеръ?

— Тихо, капитанъ.

Киріаненъ нахмурился…

— Хорошо. Позови нѣмца.

Пока Іости ходилъ за нѣмцами, капитанъ сидѣлъ сумрачный и озадаченный.

«Если такъ будетъ продолжаться— я потеряю весь ѵловь>… Ему живо представилась двѣнадцати футовая банка, на которой въ самыхъ рыбныхъ мѣстахъ расположились ненавистныя «Война» и «Анна-Марія».

Старшій изъ спасенныхъ нѣмцевъ спустился по трапу съ ловкостью, обличавшей въ немъ опытнаго моряка. Па немъ была чья-та чужая фуфайка, обтягивающая плотно его могучую грудь, а шапку, высушенную и расправленную тщательно, морскую шапку, съ золотыми буквами на ленточкѣ онъ снялъ еще наверху у люка.

— Здравствуйте, другъ мой, — любезно привѣтствовалъ его капитанъ. «Феніа» часто заходила въ Ригу и на острова, а потому Киріаненъ кое-какъ объяснился по-нѣмецки.

— Вамъ положительно повезло, что я заштилѣвалъ въ этой полосѣ, иначе врядъ ли мы замѣтили бы, какъ вы кувыркались въ водѣ съ вашими пріятелями. Но почему же вы не сердитесь?.. У меня нѣтъ сигаръ, — мы давно не были въ Ригѣ, — но трубку я могу вамъ предложить. Не плохой табакъ. Мой пріятель Ла йвасгъ — немного контрабандистъ и привозитъ изъ Гапаранды. Впрочемъ — къ дѣлу…

Капитанъ протянулъ нѣмцу спичку и, когда оба закурили, продолжалъ:

— Вы, конечно, знаете, пріятель, что этотъ корабль — финляндскій рыболовный бригъ «Феніа». Надо вамъ сказать, что мы случайно заштилѣвали въ этой полосѣ, но путь нашъ…

Нѣмецъ перебилъ Киріанена. Посмотрѣлъ на него внимательно, точно впервые замѣтилъ его присутствіе и не слышалъ всего, что тотъ говорилъ раньше.

— Откуда плывете, капитанъ?..

— Изъ Або. Но видите ли…

Однако, нѣмецъ снова не далъ Киріанену договорить:

— И куда вы держите курсъ?..

— Я вамъ уже говорю, что мы вышли на рыбную ловлю…

— Далеко отсюда?

— Миль шестьдесятъ.

— Къ какому берегу?

— Къ Аландскимъ островамъ. Чортъ возьми! Штиль не даетъ намъ двигаться.

Нѣмецъ пустилъ синій клубъ дыма. Онъ былъ озабоченъ какой-то тайной мыслью.

— Послушайте, — спросилъ онъ послѣ минутной паузы, — что же вы думаете дѣлать дальше?

— О, — капитанъ улыбнулся, — дальше я буду дѣлать то, что и предполагалъ дѣлать. Если Богъ пошлетъ хорошаго вѣтра, мы поплывемъ на двѣнадцати-футовую банку, сдѣлаемъ хорошій уловъ и возвратимся въ Або.

— А какъ же мы, я и мои товарищи?

Киріаненъ улыбнулся.

— Что касается до васъ, то вы можете быть покойны: вы будете от лично кушать, удобно спать и курить, табакъ моего пріятеля Лайваста, если согласитесь помочь намъ въ ловлѣ. Васъ шесть человѣкъ да четверо насъ — итого десять… Мы можемъ справиться въ одну недѣлю…