Солнце уже окончило свой дневной путь, но нагретая за день земля все еще отдавала свое тепло, согревая воздух над дачным массивом, отделенным от города полосой соснового леса. Тишину нарушал лишь легкий шелест августовских листьев, огрубевших за лето от пыли и жары. Середина недели. Где-то далеко суетятся люди, снуют машины, стучат колеса поездов. А здесь только шелест ветра да крики птиц, уже начинающих сбиваться в стаи перед долгой дорогой на юг. Сегодня можно часами ходить по узким улочкам между дачами, и не встретить ни одного человека. От этого становится как-то не по себе. Но на этот раз люди здесь есть. На самой окраине, рядом с посадкой из сосен, слышны девичьи голоса. Это две сестры – близнецы Лена и Катя. Молодые, привлекательные женщины. На днях им исполнилось по двадцать шесть лет. Стройные голубоглазые брюнетки, очень похожие друг на друга лицом. Но по фигуре их сразу же легко различить. Катя беременна, и ничуть не скрывает этого. Ее круглый живот блестит загорелой натянутой кожей, свешиваясь через трусики лилового купальника. Большие выпуклые соски налившихся материнством грудей рельефно проступают сквозь тонкий капрон лифчика. Она сидит в кресле на маленькой веранде садового домика, нежась в теплых лучах вечернего солнца. Возле нее вертится ее дочь – Маринка. Пятилетняя озорница, большеглазая, такая же темноволосая, как и мать, со звонким голоском, звенящим как колокольчик. В руках у нее большая пластмассовая кукла, одетая так же, как и ее хозяйка. На обоих только белые трусики. Время от времени девочка подбегает к матери и осторожно прикладывает ухо к животу. Ее крошечная сестренка уже двигается, толкаясь ножками, вызывая шумный восторг у девочки, и мягкую, задумчивую улыбку матери. Ждать осталось недолго. Через месяц на земле станет одним жителем больше. И у Лены появится еще одна племянница. Сейчас Лена собирает яблоки. Глядя на нее нельзя не любоваться. Гибкая, от природы, симпатичная молодая женщина. Длинные, стройные, загорелые ноги, широкие бедра, которые легко угадываются под мягкой тканью просторной светло-синей футболки, красиво очерченная линия талии и роскошные груди. Густые черные волосы собраны в хвостик, который подчеркивает нежность кожи. Женщина собирает яблоки, и в этих незатейливых движениях столько красоты и грации, что от нее трудно оторвать взгляд. А если понаблюдать подольше, то можно увидеть и то, что не сразу заметишь. Когда Лена наклоняется, через горловину футболки видны ее груди. Лифчика на ней нет, поэтому они видны во всей своей первозданной красе. Тяжелые, но упругие и прекрасной формы, с большими сосками. Под футболкой на ней лишь узкие белые трикотажные трусики, красиво выделяющие линию ягодиц.
Она не заметила наблюдателя. Парень неотрывно смотрел на нее сквозь сетку ограды. Одет он был в поношенные джинсы и защитного цвета футболку. В руках у парня был целлофановый пакет, набитый коноплей.
Из домика донесся плач ребенка. Лена быстро повернулась, прислушиваясь, и побежала в дом. Это проснулась маленькая дочь Лены, Алла.
Женщина поспешно вошла в комнату и подхватила малышку на руки. Аллочка протянула к маме свои крохотные ручонки и заулыбалась. Малышке было четыре месяца. Лена села на край кровати и высоко завернула футболку, обнажая свои груди. Уложив поудобнее ребенка, женщина вложила в ротик девочки свой левой сосок и принялась кормить, придерживая рукой тяжелую грудь.
Именно потому, что обе они были в декретном отпуске, сёстры имели достаточно времени для того, чтобы пожить несколько дней на свежем воздухе, вдали от городского шума и суеты. Участок в шесть соток, засаженный малиной, вишнями, яблонями и грушами, грядка с зеленью, небольшой домик с баней – это был тихий уголок, памятный с детства. На этом участке земли они резвились еще девочками, а теперь, став взрослыми женщинами, сохранили к нему любовь и всегда старались выбраться сюда в свободное время.
Покормив малышку, Лена вынесла ребенка на свежий воздух. Солнце уже коснулось своим краем вершин сосен, и на землю легли длинные тени. Немного погуляв с крошкой, Лена снова уложила ее спать в домике, а сама принялась топить баню. Стемнело. Среди тьмы, окутавшей садовые участки, лишь одно окно светилось теплым ярким светом, освещая кусты малины перед домом.
– Гля, в этом вот доме классные телки на ночь остались, – раздался с улицы приглушенный голос.
Три мужские фигуры замерли, напряженно вглядываясь в занавешенные окна.
– И че, бабы одни что ли? Без мужиков?
– Я, когда травку собирал, только двух баб видал с дитем. Мужиков точно нет.
– То-то ты нихрена не насобирал! Все на баб пялился!
– Да нет. Повыкосили здесь все просто. А телки в натуре клевые! Можно зависнуть у них на ночь, а со с ранья на первом рейсе в город. Нахрен нужно по темноте переться пятнадцать кэмэ!
– А чо, Серый, скрасим бабам ночку? Длинный говорит, клевые бабы. Заглянем на огонек?
Парни, тихо посмеиваясь, подошли к воротам. Замка не было, ворота были завязаны куском толстой, но мягкой проволоки.
– Давай, Длинный, а то у меня руки через решетку не пролазят.
– Ща, погоди чуток...
Через пару минут незваные гости были уже на огороде. Осторожно пробираясь по дорожке, парни подошли к домику и прислушались. Было тихо. Только стрекот кузнечиков да редкий птичий крик нарушали звенящую тишину.
– Эй, Ден, загляни-ка в окошко, кто там? – прошептал Длинный.
Парень, которого звали Деном, осторожно подошел к окошку и заглянул в щель между занавесками.
– Баба там. Мужиков нет.
– Ну что, пошли?
Стараясь не шуметь, парни поднялись на веранду и приоткрыли дверь в дом. В единственной комнате стоял стол, два старых дивана вдоль стен, тумбочка да детская коляска. На диване, около коляски, сидела молодая черноволосая женщина с маленьким ребенком на руках. На ней было простое серое платье без рукавов из тонкой ткани. Волосы, мокрые после бани, густой волной спускались на плечи. Лена кормила Аллочку грудью, с нежностью глядя в ее голубые глазки, казавшиеся большими на маленьком личике.
– Гы! – подал голос Ден. На его лице сияла нехорошая улыбка.
– Ой! – воскликнула молодая мама, опешив от неожиданности.
Она вскочила с дивана, одной рукой подхватив малышку, другой застегивая ворот платья, чтобы скрыть от мужских взглядов наполненные молоком груди. Она растерянно хлопала густыми ресницами, испуганно глядя на нежданных гостей.
– Ну, что ты утухла? – спросил Длинный, прищурившись. – Мы тут в гости, а она и ухом не моргнет!
– Не ведет, – поправил его Ден.
– Не ебет! – тихо сказал, повернувшись к нему Длинный, и все трое парней разразились хохотом.
Парни по-хозяйски вошли в дом, и расселись на диване напротив все еще стоящей в ступоре Лены.
– Ну, что, красавица, давай знакомиться, – сказал один из парней, – я – Серый, этот – Длинный, а это – Ден. А тебя как зовут?
– Я – Лена. Нас тут четверо, – сказала девушка, поправляя платье на пышной груди. – Я сейчас одежду им отнесу, и мы придем. А вы тут посидите пока.
Девушка быстро схватила ворох одежды, подхватила на руки дочку и торопливо вышла из дома.
– Хороша телка, – сказал Ден, – и задница круглая, и сиськи большие, и рылом хороша.
– Ничего, вечер длинный, успеем оттрахать, – заметил Серый.
– Эй-эй! Да они сейчас свалят отсюда!– засуетился Длинный.
– Да куда они, нахер, денутся? Народу в садах уже нет, сам видал, а автобус первый только в восемь утра. Темень на улице, куда они с дитем попрутся на ночь глядя? А впрочем, выйди-ка к калитке, покури на всякий случай.
Минут через пять в дом вернулась Лена. На руках она держала завернутую в пеленку Аллочку. Вслед за ней вошли остальные жители дачи, а следом довольный Длинный.
Парни во все глаза рассматривали хозяек. На Кате был короткий махровый халатик, свободно завязанный над выпирающим животом, На ее дочке – маечка и короткая плиссированная юбочка.
– Это моя сестра Катя, это – племянница Маринка. А эту кроху зовут Алла. Она моя дочь.
– Ооо! Такую встречу нужно отметить! – сказал Ден, доставая из кармана широких штанов бутылку дешевой водки и ставя ее на стол. – Девчата, закуска с вас.
Катя осторожно села на край дивана, Маринка устроилась рядом, прижавшись к ней боком.
– Сейчас, на стол чего-нибудь соображу, – сказала Лена, и, передав Аллу Кате, вышла на веранду. Вернулась она быстро, неся стаканы, ложки и салат в мисочке.
– Вот это – дело! – удовлетворенно объявил Ден, открывая бутылку и разливая по стаканам водку.
Кате и Лене пить не хотелось, но отказываться было невежливо, поэтому они тоже взяли в руки наполненные стаканы.
– Ну, поехали! – сказал Серый, чекаясь с парнями и девушками. Как водится, парни допили, а у Кати с Леной осталось.
– Ну а вы чего не пьете? Не уважаете? – недобро прищурился Ден.
– Мне нельзя, я беременная, – быстро сказала Катя.
– А я грудью кормлю, мне тоже нельзя, – сказала Лена, опустив взгляд.
– Ну, а нам можно! – сказал Серый и снова потянулся за бутылкой.
Услышав доносящийся с веранды тонкий свист, Лена вышла, и вскоре вернулась с чайником. На столе появились сахар, печенье и пакетики чая «Липтон». Парни были уже пьяны, и с гордостью рассказывали о своих «подвигах». О том, как дрались с пацанами, наехавшими на их кореша – торговца наркотой, о том, как завалили одного бычару, и потом пришлось сваливать, и ложиться на дно на даче одного другана.
Лене было не по себе, так как она понимала, что теперь парни уже не уйдут, а проводить ночь в такой компании ей не хотелось. Но и бежать было некуда. С ребенком до города не дойти, а первый автобус только рано утром. Поэтому она, скрепя сердце, продолжала улыбаться, как ни в чем не бывало, надеясь на благополучный конец и ругая себя за то, что не повесила замок на ворота.
Разлили чай по стаканам.
– А почему без молока? Я с молоком люблю! – вдруг громко и требовательно заявил Длинный, глядя на Лену.
– Молока нет. Мы на нем кашу сварили, – слегка заикаясь, проговорила Лена.
– Ну, так надои! – хохотнул Ден. – Вон дойки какие!
Лена вскочила со стула, но Ден схватил ее за руку и усадил на место.
– Как вам не стыдно! – истерично закричала Катя.
– А ну, заткнись, сучка пузатая! – заорал Длинный, выхватывая из кармана складной нож. Со звонким щелчком выскочило, блеснув, лезвие.
Пронзительный детский визг заглушил все звуки. Это визжала насмерть перепуганная Маринка. Длинный, не выдержав, бросился с ножом на малышку. Катя, обхватив Маринку руками, закрыла ее своим телом от взбешенного парня. Серый едва успел схватить Длинного за локоть, не давая ему воткнуть нож в бок женщине.
– Убью, сучка! – орал, брызгая слюной Длинный.
– Ну все! Ша! Длинный, сядь! – удалил по столу Ден.
Все замерли, повернувшись к нему.
– Нахера ножом махать? Молоко есть. Сейчас надоим.
Ден встал позади перепуганной Лены и положил руки ей на грудь. Девушка встрепенулась, и попыталась сбросить руки парня, но Ден крепко, до боли, стиснул наполненные молоком сосцы, так что Лена закричала. Ден перехватил ее руками за шею и сжал горло. Лена захрипела и задергалась. Ден наклонился к самому ее уху и спокойно сказал:
– Будешь дергаться – придушу, и буду доить дохлую, ты этого хочешь?
Лена ничего не могла сказать, только хлопала ресницами, да бесшумно разевала рот. Ден отпустил Ленино горло, и расстегнул пуговицу на ее платье. Девушка тихо заплакала. Ден, не спеша, расстегнул еще одну пуговицу.
– Ну, давай, не томи! – поторопил Серый, пуская слюни.
