Превращение современной империалистской войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг.
История гражданской войны в СССР: в 5 томах.
Т. I. Подготовка великой пролетарской революции. (От начала войны до начала октября 1917 г.) / Под редакцией: М. Горького, В. Молотова, К. Ворошилова, С. Кирова, А. Жданова, А. Бубнова, Я. Гамарника, И. Сталина. Составители тома: Берман Я. Л., Быстрянский В. А., Горький М., Диманштейн С. М., Долецкий Я. Г., Крицман Л. Н., Крыленко Н. В., Кубанин М. И., Мануильский Д. З., Минц И. И., Милютин В. П., Пятницкий О. А., Раскольников Ф. Ф., Стецкий А. И., Таль Б. М., Товстуха И. П., Угаров А. И., Эйдеман Н. П. - М.: Огиз (Государственное издательство "История гражданской войны"), 1935. - 350 с. - Тираж 300 000 экз.
Двадцатого июля 1914 года царь Николай II опубликовал манифест о войне. Задыхаясь в пыли проселков, шагая мимо неубранных полей, полки русской армии спешили к германской границе. Мобилизация еще не кончилась. Пушки в беспорядке стояли на площадях у арсеналов. Не на чем было подвозить артиллерию.
В деревнях и станицах в самый разгар жатвы молодежь прямо с работы гнали на призывные пункты. Но царь был связан договорами с Францией. От парижских банкиров он получил миллиардные займы.
По военным соглашениям Николай должен был двинуть свои армии в наступление против Германии на четырнадцатый день после объявления войны.
На Западе германские корпуса неудержимо катились через Бельгию, стремительно приближаясь к Парижу. Оттуда в Петроград неслись панические требования - скорее выступить против Германии.
Тридцатого июля русский военный агент в Париже срочно доносил в Ставку: "Французские армии перейти в наступление в ближайшем уже едва ли смогут. Я ожидаю в самом лучшем случае медленного отступления... Весь успех войны зависит всецело от наших действий в ближайшие недели и от переброски на русский фронт германских корпусов"[1]. Напрасно генерал Жилинский, главнокомандующий Северозападного фронта, считал наступление в Восточную Пруссию заранее обреченным на верную неудачу, напрасно начальник штаба генерал Янушкевич отговаривал от немедленной атаки - из Парижа торопили. Французский посол Морис Палеолог обивал пороги министерства, добиваясь перехода русских армий в наступление. И 31 июля главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, дядя царя, по прозвищу "большой Николай", сообщал Палеологу, что виленская и варшавская армии начнут наступление "завтра утром, на рассвете"[2].
Неподготовленные русские армии вторглись в Германию. Кайзер Вильгельм, не ожидавший такой быстроты от русских генералов, вынужден был замедлить поход на Париж. Германское главное командование перебросило на Восточный фронт гвардейский резервный корпус и XI стрелковый корпус со 2-й кавалерийской дивизией. Еще до прихода этих подкреплений немецкие полки перешли в наступление и опрокинули русских. Пять дивизий, переброшенных с Западного фронта, приняли позже участие в окончательном разгроме русской армии в Восточной Пруссии. Царская армия потеряла 20 тысяч убитыми и 90 тысяч пленными, лишилась всей артиллерии. Два корпуса - XIII и XV - были окружены и полностью попали в руки немцев. Однако Париж был спасен. Еще до исхода боя в Восточной Пруссии Палеолог записал в своем дневнике 29 августа: "Сражение... продолжается с ожесточением. Каков бы ни был окончательный результат, достаточно уже того, что борьба продолжается, чтобы английские и французские войска имели время переформироваться в тылу и продвинуться вперед"[3].
"Окончательным результатом" была гибель русских армий, но царь выполнил свой договор: за французское золото он расплатился кровью и жизнью трудящихся. В день разгрома русских войск - 30 августа - министр иностранных дел Сазонов говорил Палеологу: "Армия Самсонова уничтожена... Мы должны были принести эту жертву Франции"[4].
В войне 1914 года русский царизм выступил в качестве наемника англо-французского капитала. Россия фактически являлась полуколонией западноевропейских стран. Даже идейный вождь российской империалистской буржуазии, кадет Милюков, признал впоследствии, что Россия в войне с Германией была орудием англо-французских капиталистов. К десятилетию войны Милюков писал в эмигрантском листке: "Я не ожидал тогда, что, так и не собравшись с силами, Россия пошлет миллионы своих сынов в окопы за чужое дело"[5].
Самодержавие и стоявшие за его спиной буржуазия и помещики тем более охотно шли на поводу у иностранного капитала, что в тылу у них быстро нарастало революционное движение. Ленские события 1912 года и их мощный отзвук по всей стране были грозными предвестниками революционной бури. Стачки в Баку накануне войны и петербургские забастовки 1914 года, когда на улицах вновь появились баррикады, были уже началом самой бури. Призрак революции 1905 года глянул в лицо царизма с баррикад, пересекавших улицы городов. Многие из царских сановников с ужасом пророчили, что грядущая революция пойдет несравненно дальше 1906 года. Бывший министр внутренних дел П. Н. Дурново писал Николаю II перед самым началом войны: "Политическая революция в России невозможна, и всякое революционное движение неизбежно выродится в социалистическое"[6].
Посылая свой народ умирать "за чужое дело", самодержавие надеялось обескровить его, задержать рост революционной энергии.
Было бы, однако, неправильно думать, что командующие классы России ввязались в мировую бойню только в угоду англо-французскому капиталу, что русская буржуазия не преследовала своих империалистских целей. Участие в войне целиком отвечало интересам господствующих классов царской России. Та стадия капитализма, которая носит название империализма, сложилась в России еще до войны: монополистский капитализм уже играл в экономике России ведущую роль. Но, руководя страной экономически, буржуазия не управляла страной политически: управляло самодержавие - представитель помещиков-крепостников.
Буржуазия не очень спешила разрешить это противоречие между своей экономической мощью и политическим бессилием. Не в ее интересах была решительная борьба с самодержавием. За спиной буржуазии стоял уже оформившийся как класс пролетариат. Обогащенный опытом революции 1905 года, пролетариат шел к новой борьбе под руководством ленинской партии большевиков. Взять власть в свои руки, отстранив самодержавие, для русской буржуазии означало остаться с глазу на глаз с рабочим классом. 1905 год уже показал, чем может окончиться такое единоборство. Самодержавие с его военно-полицейским аппаратом служило надежным прикрытием для буржуазии от нападений пролетариата. Как писал Ленин, "слишком нужен им царизм с его полицейски-бюрократическими и военными силами против пролетариата и крестьянства, чтобы могли они стремиться к уничтожению царизма"[7].
