Распахнулась дверь, и на пороге выросла высокая, стройная фигура вождя повстанцев.
— Заговор? — воскликнул он, выхватывая атомный пистолет. — Заговор против свободы? — Глаза молодого вождя грозно сверкнули гневом. — Тридцать секунд на размышления. И если гнусный изменник, ваш предводитель, не будет выдан, я дезинтегрирую всю живую материю, находящуюся в этом зале… Раз, два…
С воплями страха собравшиеся выпихнули на середину дрожащего Валера Шусто.
— А, старый знакомый, — улыбнувшись одними губами, произнес вождь. Отойдите в сторону, люди. Ибо, клянусь черным небом космоса, наша сегодняшняя встреча — последняя.
С силой нажал он на гашетку страшного оружия. Тонкий луч испепеляющей энергии вылетел из пистолета. Валер Шусто задымился…
— Молчанов, ты опять не слушаешь? Ну конечно, тебе не интересны «мелкие» дела отряда. Как всегда, мечтаешь о подвигах…
Чудесная картина, нарисованная воображением, съежилась и завяла, как лопнувший воздушный шарик. Перед глазами снова класс, вторая парта. Хорошо, что у окна. Уроки кончились, но председатель совета отряда Валерка Шустов сказал, что будет сбор. И вот уже тридцать минут тридцать учеников 6 «а» класса слушали нуднейшее повествование своего председателя о каких-то забытых всеми обязательствах, о том, что не сделано за год и что сделалось само собой.
Виктор Молчанов вздохнул и отвернулся к окну. На улице светило солнце. За пыльными стеклами класса в голых кустах акации изо всех сил орали воробьи. Плевать им, воробьям, было на невыполненные обязательства 6 «а» класса и на справедливый гнев председателя совета отряда… «Еще хорошо, — думал Виктор, у нас в классе Валерка в начальстве ходит, а была бы девчонка…»
Он подумал о том, почему это так случилось, что все командные пионерские должности постепенно во всей школе перешли к девчонкам, а мальчишки, большинство, вроде и не пионеры совсем.
— Ирка, — он толкнул локтем соседку, — Ирка, а что означает слово «ПИОНЕР», ты знаешь?..
Девочка кивнула. Не отрывая взгляда от задачи по алгебре, она проворно слазила в портфель и вынула записную книжечку;
— На, посмотри сам, там где-то записано.
Вот то, что ему нужно… Рамкой обведено:
ПИОНЕР — человек, одним из первых проникающий в новую, неисследованную область.
…Интересно!..
Валерка Шустов перешел к фактическим данным своего доклада: сколько проведено сборов, сколько заслушано отчетов, сколько собрано металлолома, сколько макулатуры, сколько… сколько… сколько…
Витька думал, глядя на книжечку: «Как бухгалтерский отчет читает…»
В этот момент в речи председателя снова прозвучала его фамилия. Виктор еще успел додумать мысль до конца, прежде чем включился во внешний мир. А мысль эта состояла вот в чем: «Кто же настоящий пионер? Космонавт — пионер космоса. Водолаз, шахтер, геолог. Вот целинники были пионерами. Тимур и его команда. Красные следопыты. Пионером быть интересно тогда, когда у каждого дело по душе, а не всем — одно и то же…»
Именно на этом месте цепь раздумий Витьки Молчанова прервалась. И как раз вовремя. Валерка говорил, глядя на него в упор:
— Между прочим, Молчанову следовало бы знать, что обязательства по сбору макулатуры класс не выполнил, можно сказать, именно из-за него! Из-за него и Вервина. Тоже, друзья называются, а как долг свой перед…
Виктор через плечо оглянулся на приятеля. Никола и ухом не вел. Он сидел через три парты на той же колонке и сосредоточенно играл в «крестики-нолики» со своим соседом. Витька зажмурился. Перед глазами вспыхнули и поплыли разноцветные круги, сквозь которые черными стрелами летели ядовитые слова председателя.
«Дезинтегрировать — разложить на мельчайшие частички, может, даже не атомы». Надо спросить у Николы… Он снова приоткрыл глаз и с надеждой покосился направо. Может, партию в «морской бой», хоть с Иркой?.. Опоздал. Прилежная Ира Пуговкина — отличница, которую посадили рядом с ним «для влияния», тщательно переписывала задание по алгебре в домашнюю тетрадь.
— Молчанов, может быть, ты скажешь нам все-таки, собираетесь вы с Вервиным выполнять свое обязательство по макулатуре? Весь класс ждет твоего ответа…
«Вот ведь привязался. Как репей… Класс ждет…» — Виктор еще раз покрутил головой. На последней парте, выпрямившись, сидела Ольга Ивановна. Поджав губы, она смотрела на него строгими темными глазами.
Час спустя, получив «боевое задание», два приятеля отправились его выполнять. По пути запасливый Никола стянул у восьмиклассников здоровенный мешок.
— Складывать будем, — кратко пояснил он другу.
Кто не знает, как происходит сбор макулатуры. С этажа на этаж, из одной парадной в другую. И всюду одно и то же: «Извините, пожалуйста, нет ли у вас ненужной бумаги, старых книг, газет или журналов. Мы поможем вам и все это унесем».
Но не так-то легко набить мешок бумажным хламом в конце учебного года. У всех пионеров кампания по выполнению этой задачи проходит в одно и то же время. Приходится изворачиваться.
Тактика была творением Николы. Войдя во двор очередного дома, он задирал голову и внимательно профессиональным взглядом осматривал этажи. Если окна чистые, приходилось начинать обход подъездов. Но если…
— Витька, смотри. Ремонт!
На третьем этаже два окна основательно заляпаны побелкой.
— Вижу, не слепой. Пошли!..
Дверь открыл высокий парень в джинсах, измазанных штукатуркой. Он не удивился.
— А-а-а, свободные охотники. Десять килограммов макулатуры на алтарь славы родимой школы?
— Восемнадцать, — буркнул Никола. Он был начисто лишен чувства юмора и воспринимал все слишком буквально.
— Что «восемнадцать»? — не понял парень.
Виктор вежливо пояснил:
— Он хочет сказать: восемнадцать килограммов. Ну, на «алтарь».
— Но, но, джентльмены! Жадность украшает, конечно. Но нельзя же все сразу. — И, переходя на деловой тон, парень добавляет: — Нет, восемнадцати не обещаю, но двенадцать — с гарантией.
Глаза Николы сверкнули. Он подтолкнул Виктора локтем. Удача! Вслед за парнем ребята вошли в свежеоклеенную комнату, на полу которой лежала груда сорванных обоев и старых газет в потеках известки и мела. Вся эта груда прикрывала солидную кучу мусора: штукатурки, кирпичного щебня от старой печки и прочего хлама. Парень царственно протянул руку.
— Десять ведер штукатурки во двор, и сокровища старика Кидда — ваши.
Не сговариваясь, мальчишки дружно повернули к выходу.
— Зря, ковбои. Пожалеете. Во-первых, конец года. Мертвый сезон. А во-вторых, обои — высший класс: тяжеленные, с клеем, со штукатуркой. Килограммов пятнадцать верных.
Он прекрасно представлял себе мальчишечью психологию и бил наверняка. Первым сдался Никола. Он молча повернулся и, нагнувшись, стал набивать мусором ведро. За ним возвратился Виктор. Парень деятельно помогал. Угольным совком подбирал штукатурку, насыпал в ведра; балагурил. Потом, похлопав ребят по спинам, проводил до лестницы.
— Счастливо, флибустьеры!
Внизу, на площадке первого этажа, возле самых дверей жилконторы Виктор поскользнулся и едва не вывалил содержимое своего ведра на площадку. Он принялся было собирать рассыпанное и вдруг выпрямился. На двери жилконторы висела табличка. Обыкновенная.
