Все верно, вернувшись из столицы, я изменила разом всем своим привычным обыкновениям и скрылась в доме, заняв себя бытом, и при каждом удобном случае принималась за вышивание. Эдвард теперь оказался вынужден сопровождать Энн и Эмили на все вечера и балы, благо, не так часто их устраивали в наших краях. Это приводило дорогого брата в состояние крайнего расстройства. Прежде он мог отказаться от подобных выездов, ведь я берегла репутацию нашего семейства едва ли не лучше самого Эдварда.

 - Люди порой меняются, - пожала плечами я.

 - Меняются! - едва ли не с отчаянием воскликнул брат. - И я желаю знать, что именно изменило тебя! Что случилось, Кэтрин? Кто обидел тебя, дорогая, скажи мне? Твоя новая подруга? Мистер Оуэн? Мистер Уиллоби? Или сам лорд?

 Куда проще было бы, если б меня действительно кто-то обидел... Но ведь это не так.

 - Мисс Оуэн удивительно добросердечная девушка, ее брата я смело могу назвать своим другом, как и кузена... - улыбнулась я с грустью. - А лорд Дарроу был так милостив ко мне, что я никогда не смогу забыть его доброты...

 Разговор стал для меня подлинной мукой, но дорогой Эдвард в полной мере унаследовал фамильное упорство Уоррингтонов, поэтому не намеревался отступать, пока не получит ответы на все вопросы.

 - Положим, ты сказала мне правду, но тогда почему ты вернулась домой несчастная и разбитая?

 Я устало прикрыла глаза.

 - Прошу, не настаивай на ответе, Эдвард. Ради милосердия Создателя нашего, не настаивай.

 В голосе моем звенели слезы... Но ведь Уоррингтоны не плачут... Уоррингтоны не плачут, не падают в обмороки... Как много того, что не делают представители моей семьи...

 - Создатель... Что случилось, Кэтрин? Клянусь, я вызову на дуэль любого из них, только скажи, кто виноват!

 Кто виноват?

 - Тогда тебе следует вызвать на дуэль меня! - не сдержавшись, воскликнула я. - Меня! Это я во всем виновата! Я поступила недостойно по отношению к лорду Дарроу, обманула его доверие! Предала!

 Сказать правду оказалось так... стыдно. Щеки пылали от смущения.

 Брат замер, не сразу подобрав подходящий ответ.

 - Ты... Что же такого ужасного ты совершила, Кэтрин? Я знаю тебя с рождения, ты любишь вертеть людьми, тут нет сомнений, но не способна на настоящую подлость.

 А вот я уже сомневалась в этом, сильно сомневалась... Ведь я...

 - Я помогла... Прошу, не спрашивай меня... - взмолилась я из последних сил.

 Как могла я рассказать брату о подобном своем проступке? Нет... Брат начнет презирать меня, а ведь его мнением я дорожила едва ли не больше, чем мнением родителей.

 - Хорошо, дорогая, - смилостивился надо мною Эдвард. - Я не стану больше расспрашивать тебя. Только, умоляю, приди, наконец, в себя, и стань снова моей несгибаемой и деятельной сестрой Кэтрин. Такой, как была всегда.

 Не сразу, но мне удалось улыбнуться.

 - Но ты ведь ненавидел, когда я устраивала знакомства с подходящими людьми, пыталась найти подходящие партии для сестер и тебя. Всегда ненавидел.

 Брат подошел вплотную и погладил меня по голове, ласково, словно я была маленьким ребенком.

 - Лучше уж так, чем видеть тебя настолько несчастной.

 - Полно, я вовсе не несчастна.

 Я убита, растоптана, разбита на части... И так сильно скучаю по всем своим друзьям... Страшно сказать, даже по его милости... Рука невольно скользнула к медальону, последнему прощальному подарку лорда Дарроу. Он не обманул. Ни один фэйри не являлся передо мной.

 - Не верю, Кэтрин, - со вздохом произнес брат. - В тебе не осталось радости, будто всю ее ты оставила в столице. Ничего доброго не принесло тебе это путешествие.

 Это я не принесла ничего доброго своей дорогой подруге и ее семье. Только помогла все испортить...

 Две недели. Две недели я уже была дома - и ни единого письма. Ни мисс Оуэн, ни ее брат, ни мистер Уиллоби не написали мне ни единой строчки. И пусть даже я понимала, что, вероятнее всего, его милость строго-настрого запретил им связываться со мной, все равно на душе было горько.

 - Во всем виновата только я одна, - горько прошептала я, снова глядя на записи отца. Нет, все же вести дела папа не умел. Право слово, когда я уезжала, такого беспорядка не было... - Лорд Дарроу обошелся со мной очень благородно, несмотря на то, что я сотворила...

 Эдвард только покачал головою. Похоже, что он так и не поверил в мою вину.

 В тот же день ко мне зашла мама. Вероятно, брат наговорил ей обо мне всяческих глупостей, и матушка пожелала поговорить со мною по душам.

 - Кэтрин, доченька, с твоего возвращения ты ведешь себя так странно, - не стала долго ходить вокруг она. - Надеюсь, это не из-за разбитого сердца?

 Говорила все это мама с таким решительным видом, что я не сомневалась, она готова была хоть сейчас отправиться в столицу, чтобы немедленно со всем разобраться.

 - Матушка, - грустно улыбнулась я, - я клянусь, что мое сердце в целости и сохранности. Я вернулась домой... по иным причинам. И если мне плохо, то исключительно по собственной вине. Мне нужно еще немного времени, и я стану прежней, обещаю.

 По крайней мере, я на это надеялась.

 - Я очень на это надеюсь, моя дорогая, - покачал головой мама, приобнимая меня за плечи, - но порой ты переоцениваешь собственные силы.

 Пожалуй, этим я грешила... И каждый раз платила за этот грех все более и более высокую цену.

 На следующей неделе меня все-таки уговорили отправиться на музыкальный вечер вместе с сестрами. Все домашние без устали твердили, будто без меня это собрание потеряет половину прелести, к тому же, если я не покажусь, то могут пойти кривотолки, которые дурно отразятся на репутации семьи. Такого допускать, разумеется, было нельзя...

 Столичные наряды, которые по такому случаю я решила все-таки достать из чемоданов, повергли сестер в неописуемый восторг. Стоило, однако, мне упомянуть о том, что я легко могу подарить Энн и Эмили часть своих туалетов, а то и все разом, сестры хором возмутились и потребовали, чтобы я непременно носила столичные платья. Зачем им это понадобилось, я никак не могла понять...