Сегодня мальчик N был дома один. В морозильной камере холодильника ждали его окорочка бройлерных кур, которые мальчик N сам выбрал и купил в гастрономе.
Окорочка размораживались долго, и мальчик N вылил на них несколько чайников крутого кипятка. Только поздним вечером мальчику N удалось помыть их и приготовиться жарить. Толстые куриные ноги плохо помещались в сковородку, и ему пришлось сломать их в нескольких местах, разрубив кости острым топориком. Мальчик N любил окорочка, и весёлый треск раздавался по кухне, когда он разламывал мокрые куриные суставы. Лихо отхватил мальчик N топориком и выбросил в мусор попавшиеся на некоторых окороках курьи попки, потому что из каждой торчало по пню, а мальчик N не любил куриный запах. Кожу он вообще не ел, а потому оторвал от мяса без особого сожаления.
Окорочка сжарились быстро. Перемазавшись обильным жиром, мальчик N наелся: тщательно прожевав, обкусал всё мясо, сгрыз косточки, ловко достал языком и высосал костные мозги. Запил всё это вкусной газировкой.
Наступила ночь. С удовольствием лёг спать мальчик N, вычистив перед этим из зубов остатки мяса щёткой с искусственным синим ворсом.
Спал, мальчик N уже спал тихим прозрачным сном, когда большие настенные часы вдруг стали тикать так громко, словно кто-то снял их и положил ему прямо на ухо. Мальчик N, казалось, проснулся, но глаз пока не открывал.
Вот стук начал стихать, как будто часы отнесли подальше. Но вскоре они опять приблизились и тяжело забили мальчику N по ушам. Когда они удалились снова, мальчик N протянул руку, взял со стола электронный будильник и быстро нажал на кнопку. Загорелся экран, и его зелёные цифры показали 33:33. Мальчик N перевернул будильник кверху ногами, потряс, но время не изменилось. Теперь цифры даже подмигивали в такт большим часам, которые как зависли над головой мальчика N, так и тикали ему по ушам, не переставая.
Мальчик N накрылся с головой одеялом и нырнул себе в ноги. Высунув голову наружу, он понял, что стук часов удалился на особенно большое расстояние.
Зато в окно заглянула луна. Совершенно круглая и яркая, она вдруг с тревогой стала засматривать мальчику N за спину. В некотором испуге он обернулся, но ничего особенного не заметил. Снова посмотрел на луну. «О-о-о-о-о!» — казалось, пела теперь луна, сложив губы в кружочек. Её плотный серебряный свет протянулся через всю комнату, и только благодаря ему увидел вдруг мальчик N на полу небольшую куриную косточку. На ней было ещё много мяса. «Как я мог — уронил и забыл!» — подумал мальчик N, шагнул, чтобы подобрать её, споткнулся о серебряную полосу лунного света, упал, но косточку всё же поднял.
И вдруг комната начала наполняться чем-то живым и беспокойным. Мальчик N вскочил и хотел немедленно зажечь свет, но какое-то тело, тёплое и жирненькое, упало ему на руку. Рука выгнулась, чуть не переломившись в суставе, мальчик N вскрикнул и упал на кровать. Мягкие пушистые комки тут же принялись на него напрыгивать.
— Зайцы! — мальчик N сумел их рассмотреть.
— Нет! Нет! — залопотали зайцы, продолжая напрыгивать. — Мы не зайцы!
— А кто вы? Что вы?
— Мы шуба!
— Шуба?
— Шуба, шуба! Померяй нас, померяй!
Наконец, зайцы запрыгнули на него, но в шубу не превратились. Только висели гроздьями и держались как могли.
— Да вы чего, отцепитесь! — мальчик N пытался смахнуть их краем одеяла, потому что зайцы больно щипались и царапались.
Но зайцы держались крепко.
— Терпи, — по очереди говорили они, — мы-то терпели.
— Что терпели?
— Мученья. Это ваши ведь постарались, шубу сшили.
— Кто — наши?
— Родственники! — зайцы все одновременно больно дёрнули по мальчику N задними лапками. — С нас живых шкурки содрали, чтобы шуба дольше носилась. Думаешь, приятно?
— Конечно, нет…
— Вот теперь носи нас.
Мальчик N не хотел такую шубу. Он встрепенулся, но напрасно.
— А знаешь, мы все кто? — из кучи, копошащейся и клубящейся в темноте, возник прямо перед глазами мальчика N то ли козёл, то ли баран.
— Кто?
В это время луна перевернулась через голову, а на месте козла-барана очутился северный медведь.
— Мы — животные, загубленные всем твоим родом от седьмого колена. заявил он. — Вот так-то.
В ужасе мальчик N прижал к лицу одного из зайцев.
Квартира была наполнена до отказа. Визг, вой, клацанье зубов, стук копыт и возня слышались и за входной дверью. Кто-то немилосердно скрёбся под ней.
— За что вы ко мне пришли-то?
— А ты что, мяса никогда не ел?
— Ел…
— То-то.
Хлопнул мальчику N по уху коровий хвост, и он почувствовал, что стал видеть лучше.
По мебели ползли жуки и червяки, на которых семь поколений его предков когда-то наступили, и не заметили. Мухи, комары, пчёлы и овода концентрированными роями носились в воздухе, лягушки, которых переехали телегами и машинами, то и дело падали на мальчика N с разных сторон. Животные дикие и домашние, звери и птицы толкались и давили друг друга, визжали, кусались. Каждый норовил поближе подобраться к мальчику N.
Рыбы открыли все краны в квартире, но по полу плавать не стали, чтобы животные не затоптали их. Рыбы косяками ходили под потолком, и вода, текущая из кранов, сопровождала их. Рыбы тоже говорили всё, что им вздумается.
Распластавшись по стене, мальчик N погибал под натиском толпы, которая всё прибывала.
— За что? — повторил он, задыхаясь.
— Мы на тебе отыграемся!
— За всех моих предков от седьмого колена? — отшвыривая от лица барсука, которого он сам никогда в жизни не пробовал есть, спросил мальчик N. — И всё? А что, до седьмого колена у меня предков не было? Или за давностью лет вы их простили?
— Не простили! — крикнули слаженным хором крысы и мыши, пойманные в мышеловки и потравленные не одним поколением его родственников.
— За тех уже на другом отыгрались. — заявил индюк и принялся своим носом тыкаться мальчику N под коленку, чесаться и пихаться.
Мальчик N дрожал. Никто не мог сказать ему, что нужно делать. Долго, очень долго пробирался он от кровати к кухне. По пути попадались ему куры с одной ногой, целые рыбы и животные, половинки, куски и дольки. «Остальное съели не мои предки, а чьи-то чужие!» — догадался мальчик N.
Мясо давило его, загубленная живность подбиралась со всех сторон, и даже белый попугай упрямо лез ему за пазуху.
«Куда ты, дурак! Не ври, ты же несъедобный! — бормотал мальчик N, пытаясь вытащить его из-под майки. — А если и съели тебя, то, небось, по уважительной причине…»
Мальчик N добрался до топора, пинком отшвырнул лису, что карабкалась по его ноге, и крикнул:
— Уходите! Что вы ко мне пристали! Уходите! А то я…
— А что ты нам сделаешь? — спросил с кухонного стола благородный олень.
— Убью! — мальчик N изо всех сил махнул топором.
— Мы больше не умираем! Хватит! — крикнул молодой поросёнок, сквозь которого прошёл топорик, не причинив поросёнку никакого вреда.
Мальчик N махал топором снова и снова. Но животные только смеялись. И даже в самом начале их визита мальчику N не было так страшно.
— Я вас не боюсь! Вы не настоящие! Вас нет! — кричал мальчик N и рубил топориком для мяса во все стороны, стараясь попадать по головам.
Но всё было напрасно.
— Ах, мы не настоящие! — и бывшее мясо бросилось кусать и топтать мальчика N.
Оно давило друг друга, потому что места было мало. И больно было по-настоящему, мальчик N кричал и отпихивался.
— Верю! — вдруг сообразил он.
Не сразу, но кусание и давка остановились. Затихли все звуки, и животная масса копошилась совершенно бесшумно.
— Так-то лучше. — услышал мальчик N голос, похожий на колокольный.
Он сразу понял, что произнести это не мог кто-то ни из ближних, ни из дальних слоёв мяса, наполнившего его квартиру.
Но вновь стало так тихо, точно тишина проваливалась куда-то, сама и не зная, куда.
— Что такое? Это что? — крикнул мальчик N, испугавшись, что он и сам разучился говорить.
— Это я. Ничто.
Этого мальчик N не хотел. Животные беззвучно, но точно так же больно давили на него со всех сторон, не давая пошевелиться.
— Нет уж, давай, ты чем-нибудь будешь! Или кем-нибудь! — попросил он. — А то как-то я так не могу…
— Не хочу, мальчик. Мне так мало. — услышал он в ответ.
— Ну а с кем я говорю-то? Или хотя бы побудь то чем-нибудь одним, то другим. Чтоб я видел, с кем общаюсь. — мальчик N решил если не прояснить себе то, что происходит, так хоть потянуть время.
— Я и так всё сразу.
— То есть, например, и океан, и рыбка в нём?
— Да.
— И сейчас?
— Конечно.
— А вот и врёшь! — радостно крикнул мальчик N, оттаскивая от себя за шею наглого гуся, чьи перья из хвоста затыкали ему рот. — Ты же сейчас говоришь. Значит, ты кто-то один из этих всех. Одним ведь голосом говоришь, а не всеми сразу.
— Нет, я ничего не говорю. Это только ты слушаешь. А вокруг всё тихо.
— А зачем?
— Такая жизнь.
Квартира мальчика N находилась на втором этаже. Услышав слово «жизнь», мальчик N понял, что жить он хочет больше, чем понимать, что сейчас происходит. С большим трудом продираясь в толщах зверей и птиц, заполнивших уже квартиру от самого пола до потолка, он медленно начал двигаться к балконной двери.
«Вот врун несчастный! — подумал мальчик N про это ничто. — Если оно всё сразу, то, значит, оно и я в том числе. А оно не понимает, что я сбежать собираюсь. Раз молчит. И в моих мозгах оно не читает.»
Как долго продолжался путь, мальчик N определить не мог. Но это отняло у него все силы. От майки осталось только вытянутое колечко ворота — всё изорвали лапы и когти. Улица была уже близко. Близко спасение.
«А растения?! — в ужасе подумал вдруг мальчик N. — Как они ко всему моему роду относятся?! Ведь ели же мы… А они ж и на улице не отстанут!»
— Конечно, нет. — услышал мальчик N. — Огурцы ел? Булки с изюмом? А как насчёт пищевых витаминных добавок из водорослей? Ветки рвал? Цветы дарил?
— И за всё за это жизнь мне мстить будет?
— Что — мстить? — голос стал даже добродушным. — Пришло время меняться местами. Хочешь, ты начнёшь с того, что все цветы тебя понюхают?
— Зачем?
— Но ведь нюхали же их семь поколений твоих…
— Понял, понял! Сейчас решу.
— А заодно вспомни ещё, например, сыр, яичницу и неорганические продукты питания.
— Это какие?
— Хотя бы соль.
— О-ой… — собрав все силы, мальчик N выскочил на балкон. Что там с него прыгать-то! Второй этаж.
Луна светила откуда-то с самой земли, словно пряталась за кустами легковая машина, подсвечивала себе одной фарой и подсматривала. И в её свете увидел мальчик N, что под балконом стоит слон.
А в раскрытую дверь повалили звери, птицы, рыбы и куски.
— Слон! Тебя что, тоже наши съели?! — крикнул мальчик N.
— Нет, я сам по себе тут стою. — ответил слон и открыл рот, положив хобот себе на спину.
Вихрем закружились в воздухе съеденные когда-то живые существа. А там ведь дело и до растений дойдёт… Мальчик N не знал, чем им всем помочь.
Зажмурив глаза, он прыгнул в слона.
И сразу почувствовал, что в слоне он начал растворяться. Медленная слоновья кислота спокойно обсасывала его.
«Неужели она растворит даже мои мозги и кости? — подумал мальчик N. И трусы, и неорганическое кольцо в пупке?»
— Конечно. — раздался голос в недрах слона.
— Но я же хочу жить! Я же молодой! — вскрикнул мальчик N, но вспомнил молодого поросёнка и затих.
И подумал только о том, что скоро ему будет уже нечем думать.
— Хочешь жить — будешь.
— Правда?
— А будешь жить вечно?
— Буду!
— Живи.
Мальчик N вдруг понял, что слон начал растворяться вместе с ним. Они растекались, заполняя пространство. Только вот какое, мальчик N видеть не мог. И ему это не нравилось.
— Эй, ты, которое всё! Ты ведь и слон сейчас тоже?
— Да.
— Так зачем же ты сам себя растворяешь?
— Да что мне?..
— А я как же?
— А ты теперь вместе со мной — всё.
Мальчик N смог испугаться.
— Ну зачем же я — всё? — как ему показалось, забулькал мальчик N. — Я так не хочу. Я сам по себе. Я думаю, что…
— Э-э, нет. Это я сейчас твоими мозгами что хочу, то и думаю.
— Не надо, я сам! — теперь казалось, что по растворённому слону и мальчику N прошла пугливая волна.
Мальчик N замолчал; как мог, задумался. Долго. Но за всё это время не появилось ни одной мысли.
— Что, понятно стало? — подумалось ему наконец. — Ну, расслабься и выбирай. Ты же знаешь, сколько всего вокруг много. А ты? Как ты можешь мириться с тем, что ты — это только что-то одно? Да ещё так, какое-то… Сидишь тут, кости грызёшь.
— Я мыслю!
— Да ладно! Давай-ка, выбирай, что ты сейчас будешь? Времени у тебя бесконечно сколько.
— Можно, я на волю-то хоть посмотрю?
— На какую?
— На небо.
— Смотри.
Растворяемый слон открыл пасть, и пока он её не захлопнул, мальчик N увидел луну. Неровные тёмные и светлые облака закрывали её, и не сразу можно было понять, где же луна на небе. А в том месте, где она должна была быть, из-за облаков виднелось лишь яркое свечение — как будто там, за ними, только что произошёл взрыв. Но луна стала уноситься всё дальше и дальше. Вот она отдалилась так сильно, что стала совсем маленькой.
