Воспроизводится по изданию: Ривка Клюгер "Глубинная психология в Священном Писании" М., "Инфра-М", 2000
Об авторе:
Ривка Шерф Клюгер (1907-1987) - исследователь Библии; длительное время была связана с Юнгом. Одна из первых юнгианских аналитиков. Была одним из основателей Института Юнга в Цюрихе и Сан-Франциско.
Концепция избранного народа сегодня вызывает подозрения. Она уже вызывала некоторое смущение еще раньше, во времена реформы иудаизма. Абрахам Гейгер (1810—1875), один из основных реформаторов иудаизма в Германии, поражался текстом молитвенника, в котором народ Израиля выделялся в качестве избранного "среди всех остальных народов"[1], и сегодня по его стопам последовали многие американские раввины-реформаторы[2]. Возможно, эти усилия возникли под влиянием человеческой скромности, однако не следует исключать и то, что они могут выражать состояние "усталости от своей избранности", уходящей своими корнями в глубины бессознательного еврейского народа, взятого в качестве единого целого. Находясь под гнетом приговора своей избранности, евреи желают только одного: "быть такими, как все", и такое желание вполне понятно. Однако можно с уверенностью сказать, что, отбрасывая эту идею или отрекаясь от нее просто потому, что она кажется непонятной или неприемлемой, можно прийти прямо к "потере души", ибо она является стержневой концепцией Ветхого Завета.
Если принять идею того, что Библия представляет собой записи глубоких религиозных переживаний, и в этом смысле является результатом "одухотворенности", то вместе с тем следует принять всерьез концепцию избранного народа, ибо эта концепция, как уже было сказано, является основным стержнем базовых религиозных ветхозаветных переживаний. Опасность этой идеи заключается в том, что ее тень, если можно так выразиться, содержит возвеличивание, то есть опасность того, что эго народа, состоящего из отдельных личностей, идентифицирующих себя с этим народом, может подвергнуться инфляции под воздействием содержания, по своей природе присущего Самости, или же просто им переполниться. Такая опасность довольно велика, а в древности, когда человек в значительной степени продолжал находиться в состоянии participation mystique (мистической сопричастности) со своим племенем, она была еще больше.
Мы увидим, как с этой опасностью сталкивались пророки, которые от имени Бога делали все, чтобы вселить в своих соплеменников веру в избранность. Но и в наше время, безусловно, обладая большими возможностями сознания, человек не может избежать данной опасности, просто избегая прямого столкновения с ней. Наоборот, бессознательно человек все больше и больше может становиться ее жертвой, как это происходит в случае любого вытеснения из сознания. Возможно, наступило время посмотреть объективно, sin ira et studio (без раздражения и предвзятости — лат.), на то, что говорится в Ветхом Завете в отношении избранного народа, а также на значение этой идеи в полном религиозном контексте Ветхого Завета.
Вероятно, появится новое, психологическое понимание этой непростой идеи, которое снова позволит придать ей на внутреннем уровне присущее ей внутреннее достоинство. Ибо мы можем не только с легкостью скинуть все, что принадлежит нашей внутренней истории, не испытывая никаких душевных страданий. Нам следует постараться вникнуть в символическое содержание всех этих постулатов; тогда оно останется открытым, а они превратятся в опору здания новой жизни или, наоборот, окажутся ни на что негодными. О том, что опасности возвеличивания можно избежать, говорит тот факт, что существовали великие личности, которые хорошо его осознавали: пророки, старые толкователи Талмуда, хасидские цаддики. Ниже мы скажем о них несколько подробнее.
Непростая идея избранности народа Израиля не ограничивается сообществом иудеев, ибо последователи иудаизма, христианства и ислама также считают себя "избранными"[3], как отмечает Лессинг в книге Натан дер Вайс, а также потому, что "избранность" иудеев является сильным раздражителем и серьезным неудобством для многих христианских теологов. Так, например, Роберт Сменд считает веру иудеев в свою избранность "оскорблением" для других народов[4], а с другой стороны, с точки зрения Г. Куэлля[5], идея избранного народа как партнера, наперсника и визави Бога вызывает упреки вследствие ее плохого понимания. Так или иначе, эти недостатки отражаются в теологических противоречиях, что может послужить объяснением тому, почему так редко находятся охотники написать монографию на тему избранности народа.
Эту особенность отмечал и Х.Х. Роули, один из немногих авторов, которые занимались исследованием проблемы избранного народа. Однако он дошел до той черты, где сам невольно ощутил влияние той тяжести, которую несет в себе эта проблема, что отражается в его замечании: "Нравится нам это или нет, но доктрина избранности — это библейская доктрина, и если наши взгляды обладают достаточной твердостью, их следует обратить на изучение Библии"[6].
В работе датского протестантского теолога Т. Фрейзена приведен хороший обзор различных подходов к этой проблеме как со стороны иудаизма, так и со стороны христианства[7]. Но блестяще раскрывая поверхностное содержание проблемы, он не решается пойти дальше авторов других работ, что можно объяснить наличием у него теологического барьера.
Данное исследование представляет собой попытку достичь психологического понимания феномена ветхозаветной идеи избранного народа. Однако я не надеюсь рассмотреть все аспекты этого феномена, ибо это увело бы нас в теологические лабиринты Ветхого Завета. Так, например, здесь не рассматривается сложная проблема Рождения и завета. Завет — это как раз следствие избранности. Точно так же здесь нет необходимости уделять много внимания историческим проблемам и толкованиям текста, ибо для нашей цели вполне достаточно превосходного исследования Курта Галлинга[8]. В традиции избранности он выделил два течения: традицию Исхода (Синая) и традицию патриархов, причем первая традиция старше второй. Как будет показано ниже, этот вывод напрашивается сам собой, если исходить только с точки зрения внутреннего психологического развития.
Однако в своей работе с Ветхим Заветом Галлинг ограничивается лишь прослеживанием политических последствий этой идеи. Следовательно, он не в состоянии продвинуть наше сознание к пониманию религиозной проблемы избранности. Этот последний аспект нашел свое отражение в работах Роули, Куэлля и Хайнеманна, о которых говорилось выше. Роули и Хайнеманн пришли к заключению, что выбор, по своей сути, связан с целью, так что избранность в первую очередь означает не предпочтение, а задачу. В таком случае они оставляют в стороне соображение, что характер целеполагания, которое само по себе рационально, не соответствует ситуации божественного выбора.
