Девушка повела плечом и направилась в дом. Походкой её залюбоваться можно было: не шла, а будто бы плыла она по земле, а её высокую грудь и горделиво-дерзкие линии спины словно богиня любви Лалада создала всем на очарование. Крепкая и ладная, девица дышала здравием и молодой красотой.

— Батюшка! — позвала она, приоткрыв дверь. — Тут пришли, тебя зовут.

Спустя некоторое время на пороге дома появился не старый ещё мужчина. Едва заметная проседь блестела в его волнистых светло-русых волосах и бороде, широкоплеч он был и могутен, да только, глянув ему в лицо, мальчишка-посланник смутился: очи отца девушки замутила белёсая пелена. Он был слеп.

— Кто тут меня зовёт? — спросил Бермята, спускаясь с крылечка без поддержки, точно зрячий. Дочь была готова его подхватить, но отец шёл уверенно.

— Дык это... — Паренёк запнулся, почёсывая в затылке озадаченно. — Я от купца Зворыки, терем ему надобно надстроить.

— Веселинка, идём, — обратился слепой мастер к девушке. — Негоже от работы отлынивать, коли она сама нас находит.

— Сейчас, батюшка, только пояс надену, — отозвалась та.

Она нырнула в дом и скоро вернулась, опоясанная кожаным ремнём, к которому были прицеплены кое-какие принадлежности мастера по дереву: молоток, долото, набор стамесок, угольник, коловорот. В руках она несла топор и пилу.

Они пошли по улицам Лебедынева, столицы Светлореченского княжества. Деревянным был город, только дворец княжеский мог похвастаться каменной кладкой. Сады благоухали колышущимися на ветру облаками яблоневого и грушевого цвета, вдоль улиц степенно шагали горожане; неспешно, постукивая колёсами по деревянной мостовой, плелась повозка с дровами, а мальчишки — дети ремесленников — затеяли игру в салки. Один из них чуть не наскочил на слепого плотника.

— Гляди, куда бежишь, озорник, — строго сказала Веселинка, поймав паренька, едва не сбившего её отца с ног.

Они пришли на богатый двор купца Зворыки. Хоромы у него были на втором месте по высоте после дворца князя, но тщеславие побуждало его делать своё жилище ещё роскошнее и красивее.

Сам хозяин сошёл с высокого крыльца навстречу Бермяте с дочерью. Сытый и дородный, он вразвалочку спускался в своём расшитом золотыми узорами кафтане, а полы его опашня мели за ним ступеньки. По звуку увесистых шагов Бермята понял, кто к ним приближается, и поклонился, а следом склонилась и Веселинка.

— Хм, так ты и есть Бермята? — проговорил купец, погладив тёмную с проседью бороду. — Наслышан о тебе... А что с твоими очами?

— Не видят более очи мои, купец-батюшка, — ответил мастер. — Сам я уже не работаю, но обучил свою старшую дочь Веселинку всему, что сам знаю и умею. Теперь она трудится вместо меня. Её я и привёл с собой. Не сомневайся, она не хуже меня справится с работой.

— А что ж ты девку к ремеслу пристроил, а не сына? — спросил Зворыка, рассматривая девушку.

— Нет сыновей у меня, купец-батюшка, — учтиво ответил Бермята. — Не послала судьба нам с супругой отпрыска мужеского полу, дочери одни рождаются.

Веселинка стояла рядом с отцом, нимало не смущаясь под оценивающим взглядом хозяина и подбоченившись одной рукой, а вторая, сжимая тяжёлый топор, висела вдоль бедра — сильная, шершавая, рабочая рука. Одну ногу Веселинка чуть выставила вперёд и взором знающего своё дело мастера оглядывала высокие хоромы. Пожалуй, скромной девушке-невесте в такой по-мужски раскованной позе стоять не пристало — да ещё и в присутствии знатного и почтенного человека. Купец хмыкнул, подумав про себя: «Экая независимая девица!» Но эта дерзость ему почему-то нравилась.

— Мужики-рабочие у меня есть, — проговорил он. — А нужен мне хороший мастер, который бы над ними главным был и всей работой руководил. Хочу я к терему надстройку сделать, чтоб мои хоромы были ещё выше, но чтоб до маковки княжеского дворца ровно на один вершок не доставали. Превзойти его будет дерзостью — государь всё-таки, а власть надобно уважать. Разницы в один вершок достаточно для почтения, а выше моего никто себе дом выстроить уже не дерзнёт. Под силу ли твоей дочери будет такая работа?