Добро пожаловать!
Для начала хочется закрыть все возможные вопросы о информации, которая имеет место быть на обложке. Саид Блиденберг – псевдоним, составленный по образцу Остапа Бендера. Скрывающийся за ним автор с самыми обычными именем и фамилией мог с таким же успехом наименоваться Патриком Ивакурой, Махатмтой Чикатило, Григорием Экклстоуном или Зевиком Сепальским. Посему придавать какое-то излишнее значение арабскому имени не стоит – автор другой национальности, и не имеет к мусульманам никакого отношения вообще. Впрочем, на то это и псевдоним, чтоб запутывать, посему не в моих интересах приподнимать столь изысканную маску.
Фотографии сделаны лично мною и имеют прямое отношение к сюжету произведения. Рассвет над кремлём с этого места главные герои созерцают мимоходом в четвёртой главе. Лезвие же, не иначе как в моей собственной крови, главными героями, по задумке, тоже применялось в потребности сделать себе хорошо. Про общий композиционный символизм я, пожалуй, промолчу.
Необходимо же поведать, что автор этого текста – великовозрастный девственник, а значит, мужчина с серьёзными психическими проблемами. Само произведение – лишь изощрённый побег от одиночества и реализация фантазий. Содержимое, на мой взгляд, получилось очень интимным, сокровенным и возвышенным. Может, кто-нибудь и не стал бы такое публиковать, но так как я девственнозавр – представитель редкого вида, да к тому же адепт любви_сердцем, то имею наглость считать, что сияние красок моей осатаневшей романтической потенции есть зрелище, на каждом шагу не встречающееся. Впрочем, уверен, здесь найдётся и что-нибудь не менее интересное.
Хотя мне и кажется, что произведение очень нежное, но по сути своей гуманным отнюдь не является, а потому заслуживает сколь угодно брутальную погремуху и картинку. И если вы вдруг ожидаете какой-нибудь сплаттер-панк, то советую вам закинуться чем-нибудь другим, ибо расчленёнки здесь не будет.
Несколько раз я был близок к тому, чтоб полностью остановить работу и не возвращаться к ней, но всё таки не сдался, продолжил и завершил. И я сделал это не для того, чтобы теперь говорить себе "ололо, я написал книгу", стараясь расшевелить увядшее самомнение, вовсе нет. Я решил, что единственный смысл в публикации – поделиться со своими возможными единомышленниками. Быть может, сию писанину даже не запретили бы на федеральном уровне, или удалось бы получить с неё копейку как-нибудь иначе – но меня это всё не интересует. Я творил от чистого сердца, кайфанул сам, и хочу, что бы это могли позволить себе все желающие. Надеюсь, этот стафф понравится как искателям уютного эскапизма, так и всем охочим до лютой дичи.
Я слишком большой эстет, чтоб испортить обложку значком "+18", и тем самым потворствовать имбецильной социальной инфекции.
Посему, в свою очередь, должен напомнить, что чрезмерное употребление алкоголя, наркотиков, и прочих субстанций – вредит вашему здоровью (не доверяйте мне); незащищённые половые связи чреваты ЗППП и беременностью; а проникновения на охраняемые объекты в аварийном состоянии, как и умышленные нарушения правил дорожного движения и правил проезда пассажиров в московском метрополитене, а также в наземном железнодорожном транспорте – незаконны и опасны для жизни. Мелкие магазинные кражи, хоть и менее рискованны, но тоже незаконны – имейте в виду.
Саид Блиденберг, кто бы он ни был, ответственности за действия третьих лиц не несёт.
Произведение ничего не пропагандирует и ни к чему не призывает, ничего не одобряет и не направлено оскорблять чьи бы то ни было чувства.
Все персонажи вымышленны, а любые совпадения с реальными местами случайны.
Также напомню, что произведение распространяется совершенно бесплатно. Если же вы вдруг где-то его купили – значит, вас обманули.
Он открыл глаза. Всё его тело, усаженное на лавочке по-турецки, чудовищным ноем требовало смены положения. Сильный ливень наконец прошел, но небо было безнадёжно серым и продолжало моросить, посему неудобство было оправдано. По ощущениям прошло уже часа четыре, не меньше. Рядом лежал промокший пакет, служивший гаражом для его видавших виды 'конверсов' – предаваться дремоте на лавочке в обуви было бы совсем рискованно даже для мнимого туриста. Он немедля высвободил левую руку из тугого хвата ремешка "безопасности" на рюкзаке; отвязал петельку рукоятки зонта, продетую и затянутую в шлёвке джинс; и закрыл осточертевшую упираться в голову конструкцию, спутавшуюся с волосами, болезненно вырывающимися. Проигнорировав это, он робко потянулся, выпрямил спину – уже хорошо; а далее вытряхнул прямо на асфальт кеды, и не завязывая, влез в них и поднялся основательно размяться.
Здешний пешеходный переулок с парой скамеек напротив длинного забора с кирпичными башенками и кованными прутьями был не самым лучшим местом для такого досуга, но искать другое в тот момент просто не оставалось сил. Приняв морось и минералку из маленькой бутылочки в качестве обыденного утреннего умывания, он вытер посвежевшее лицо специальным полотенчиком. Телу, хоть и не отдохнувшему, уже похорошело. Но всё же, просто стоять на месте являлось сомнительной перспективой, и не решаясь, уходить ли, он уселся на то же место и раскрыл зонт.
В поле зрения, там, где слева забор заканчивался, наличествовал какой-то ресторанчик с верандой, но когда он проходил мимо, публики там было дюже много, и останавливаться он не стал, хотя было бы несравненно удобнее. Примечательно также, что по всему переулку не имелось никакой навязчивой рекламы, что ему здесь и понравилось. Видимо, место было не последней важности, ибо какие-то редкие люди (в том числе и явные интуристы) даже в такую погоду проходили мимо в обе стороны – сие примечание, впрочем, было сделано лишь краем мозга. Он вылез из обуви, снова водрузил на голову раскрытый зонт (лучше так, чем если б волосы промокли) и устроился на скамейке в позе лотоса. Ни о какой всамделишной медитации, разумеется, и речи быть не могло – он вообще имел об этом скудное представление, но выражал так собою капельку безмятежности в противовес всей бесконечной суете вокруг. Например, вчера он расположился так на холме подле некоего громадного, шумного шоссе – выглядело, должно быть, контрастно. Сам же он успешно практиковал равнодушное созерцание, пытался ни о чем не думать и вообще находиться какбы не здесь.
