Мечтанья не обманут,
Все сбудется в веках,
Из камней зданья встанут,
Творимые в мечтах.
Как воск, растают узы.
От голубых небес
Пленительные музы
Рассеют рай чудес.
Но нас тогда не будет.
Поникших в смертный сон,
Нас к жизни не разбудит
Пасхальный перезвон.
Нам надо жить в обиде,
Не ждать земных наград,
Тебя мы не увидим,
Земля — цветущий сад.
Порозовевшая вода
О светлой лепетала карме,
И, как вечерняя звезда,
Зажегся крест на дальнем храме,
И вспомнил я степной ковыль
И путь Венеры к горизонту,
И над рекой туман, как пыль,
Легко навеивал дремоту,
И просыпалася во мне
Душа, умершего в Египте,
Чтобы смотреть, как при луне
Вы, люди нынешние, спите.
Какие косные тела!
И надо ли бояться смерти!
Здесь дым, и пепел, и зола,
И вчеловеченные звери.
Заря на закате
Опоясалась тучей.
На воздух пускайте
Ваш кораблик летучий.
Беспечные дети!
На безмерную шалость
Дерзайте, развейте
Безнадежность, усталость.
Покровы тумана,
Дымы былей сгоревших —
Для нас только тайна,
Не для вас, возлетевших.
Вам голос поэта
В потемнении неба,
Звучит, словно флейта
Уходящего Феба.
Федор Сологуб.
«Тебя, как первую любовь
России сердце не забудет».
Ты проходишь на Запад Солнца,
Ты увидишь вечерний свет,
Ты проходишь на Запад Солнца,
И метель заметает след.
Мимо окон моих — безстрастный
Ты пройдешь в снеговой тиши,
Божий праведник мой прекрасный,
Свете тихий моей души.
Я на душу твою — не зарюсь!
Нерушима твоя стезя.
В руку, бледную от лобзаний,
Не вобью своего гвоздя.
И по имени не окликну,
И руками не потянусь.
Восковому святому лику
Только издали поклонюсь.
И под медленным снегом стоя
Опущусь на колени в снег,
И во имя твое святое
Поцелую вечерний снег. —
Там, где поступью величавой,
Ты прошел в гробовой тиши,
Свете тихий — святыя славы —
Вседержитель моей души.
Москва, 2-го мая 1910 г.
Думали — человек!
И умереть заставили.
Умер теперь. Навек.
Плачьте о мертвом ангеле.
Он на закате дня
Пел красоту вечернюю.
Три восковых огня
Треплются, лицемерные.
Шли от него лучи —
Жаркия струны по снегу!
Три восковых свечи —
Солнцу-то! Светоносному!
О поглядите — как
Веки ввалились темныя
О поглядите-как
Крылья его поломаны!
Мерный читает чтец,
Шепчутся губы праздныя…
Мертвый лежит певец
И Воскресенье празднует.
Москва, 9-го мая 19.16 г.
Как слабый луч сквозь черный шорох адов
Так голос твой под рокот рвущихся снарядов.
И вот, в громах, как некий серафим,
Оповещает голосом глухим,
— Откуда-то из древних утр туманных —
Как нас любил, слепых и безымянных,
За синий плащ, за вероломства грех…
И как вернее всех — ту, глубже всех
В ночь канувшую — на дела лихия!
И как не разлюбил тебя Россия
И вдоль виска — потерянным перстом
Все водит, водит…. И еще о том,
Какие дни нас ждут, как Бог обманет,
Как станешь солнце звать — и как не встанет…
Так, узником с собой наедине,
(Или ребенок говорит во сне?)
Предстало нам — всей площади широкой! —
Святое сердце Александра Блока.
Москва, 28-го русск. апреля 1920 г.,
в день, когда взрывались пороховые погреба на Ходынке,
и я впервые увидала Блока.
Други его — не тревожьте его!
Слуги его — не тревожьте его!
Было так ясно на лике его:
Царство мое не от мира сего
Вещия вьюги кружили вдоль жил,
Плечи сутулил гнулись от крыл.
В певчую прорезь, в запекшийся пыл —
Лебедем душу свою упустил!
Падай же, падай же, тяжкая медь!
Крылья изведали право: лететь!
Губы, кричавшия слово: ответь!
Знают, что этого нет — умереть!
Зори пьет, море пьет, — в полную сыть
Бражничает. — Панихид не служит!
И с облаков повелевшаго: быть!
Хлеба достанет — его накормить.
Москва, 2-го р. августа 1921 г.,
девятый день.
Марина Цветаева.
Из глубины глухих веков
Доатлантической эпохи
Мне слышится ужасный зов
И чьи то вопли, чьи то вздохи.
На незнакомом языке
Взывает из курганов племя,
Пытаясь победить в тоске
Законом скованное время.
И сам я, слабый сын земли
За пращуров, ломая руки,
Молю во прахе и пыли:
Господь! Дыханьем утоли
Их неоправданные муки.
24 августа 1920 г.
При блеске молний, в смуте гула,
Широкошумная волна
К нам доплеснулась и метнула
Безумной бури семена.
О, как ужасен голос влажный
Ночных таинственных глубин!
И буре человек отважный
Противоборствует один.
Ужели ночь лишь откровенье
Души проснувшейся на миг?
И буйно-шумное волненье
Ужели только сновиденье
О смертный, на путях твоих!
