— Здравствуйте, Эндрюс, — сказал генерал Шепард.
Гейл отдал честь в сторону его стола, находившегося слишком далеко для того, чтобы разглядеть выражение лица начальства, и остановился посередине комнаты.
Солар просвечивал сквозь ленточные окна пентхауса в Президиуме, отбрасывая на пол чередующиеся тени — темная полоса, светлая полоса... Гейл замер на границе, и от этого его лицо оказалось в тени, а вот форма отражала свет ослепительно. Логичнее было бы сделать еще один шаг вперед, но ему не хотелось никаких разговоров «по душам», и дистанцию он держал отнюдь не символически. Генерал это понял.
— Неплохо выглядите. — Шепард сложил руки на груди. — Вы на самом деле готовы вернуться на службу или предпочли бы продлить отпуск для поправки здоровья? Мне не нужны подвиги, я хочу услышать от вас правду.
— Хочу вернуться, — ответил Гейл.
Шепард понимающе кивнул.
— Работа лучшее лекарство, Эндрюс. Я сожалею о случившемся и обещаю загрузить вас так, что не будет времени вздохнуть.
— Спасибо, сэр.
Гейл продолжал смотреть в сторону генеральского стола, но в глазах его была пустота. Шепард спустился с возвышения, являющегося на самом деле платформой, вместе с которой вся мебель могла уехать на нижний уровень, сделал несколько шагов к Эндрюсу по световой зебре.
— Тогда остается открытым только один вопрос — ваш новый напарник. Дрифтер вашего калибра имеет право высказать пожелания относительно кандидатуры выводящего, они будут учтены. У вас есть кто-нибудь на примете вместо Тейлора? Кто-то, с кем вы хотели бы работать?
Гейл поморщился. Имя Теда продолжало цеплять в нем что-то похожее на оголенный нерв. Он покачал головой: разбить чужую пару — такого и врагу не пожелаешь.
— Жаль. Хотя я вас понимаю — заменить Тейлора непросто. — Шепард снова упомянул Теда, и Гейл подумал, что он делает это нарочно, словно заставляет привыкать к мысли, что теперь это постороннее имя. — Акустики такого уровня большая редкость, а переучить вас на другого напарника значит потерять половину ваших профессиональных достоинств.
— Мне все равно, кто это будет, — глухо произнес Гейл. — Я готов работать с любым выводящим, которого вы дадите. На любом участке.
— Например, курировать зонды георазведки, — насмешливо подсказал голос Лаудера откуда-то слева. — Или проверять пады въезжающих на предмет порнографии. Одним словом, картина Репина «Какой простор!».
Гейл повернулся и увидел его сидящим на низком диванчике. Он запоздало козырнул в его сторону, удивляясь, что не разглядел его при входе, но потом решил, что Лаудер вошел только что — дверь осталась открытой.
— Да, сэр, — Гейл переступил так, чтобы видеть обоих.
— Глупо, Эндрюс, — заметил Лаудер. — Что за самоубийственный порыв и дурацкая рефлексия?
— Я не гожусь на большее. — Гейл наклонил голову вперед и уставился на пол. — Привыкну.
— Не привыкнете, и вы это знаете. Будете отбывать срок на службе, а по вечерам подавлять чувство растраты собственных возможностей. Пока печени хватит.
Гейл покраснел, Шепард засмеялся и развел руками.
— Я в некотором роде предполагал такой поворот событий, поэтому и взял на себя смелость вызвать сюда майора Лаудера, чтобы он поприсутствовал при нашем разговоре и высказал свое мнение. Как вижу, не зря. Проявите понимание того простого факта, что жизнь не закончена. У вас впереди долгие годы работы, и они должны быть успешными и плодотворными. Вы согласны?
— Да, сэр.
— А ты что скажешь, майор? Возьмешь нашего храброго капитана в напарники? Ты старше его по званию, за тобой последнее слово.
Гейл замер. Поразителен был не столько уловленный им факт, что Шепард с Лаудером на «ты», сколько ситуация в целом, напоминавшая предэкзаменационный кошмар в казарме. Он посмотрел на генерала, втайне ожидая, что тот засмеется и скажет, что это была шутка, напарника выберут из штата или дадут универсала вроде Стюарта, но Шепард молчал.
Вместо него ответил Лаудер:
— Возьму, конечно, не ломать же ради него чей-то сложившийся тандем. Будет крайне интересно посмотреть на Головастика в деле. Только знаешь, я забрал бы его прямо сейчас, пока он в обморок не грохнулся, а то есть подозрения…
Гейл облизнул слипшиеся губы. Стюарт теперь показался ему очень хорошим, отличным, да что там, почти идеальным вариантом, но Шепард улыбнулся и похлопал его по плечу.
— Больше оптимизма, Эндрюс, — бодро сказал он. — Больше оптимизма.
«Больше оптимизма»… Такое легче сказать, чем сделать.
В коридоре генеральской палубы Аякса по всей длине был раскатан ковер: дорожка, заглушающая шаги. Из-за ее толщины они с Лаудером перемещались беззвучно, почти касаясь друг друга плечами. Все происходящее напоминало Гейлу какой-то сюрреалистичный и мутный сон, кривой, как их отражения в гладких стенах, — никак не проснешься.
— Что, Эндрюс, ждете, когда я скажу, что пошутил, и отпущу вас на свободу? — спросил Лаудер.
— Честно говоря, да, сэр.
— Напрасно. Ситуация останется неизменной, так что предлагаю фазы отрицания, гнева и торга с судьбой пройти в ускоренном темпе. Что там дальше следует по схеме?
— Модель Кюблер-Росс, депрессия, — машинально промямлил Гейл название учебного параграфа. — Ангедония, абулия и… и…
Он позорно запнулся, забыв определение классической депрессивной триады.
— Снижение двигательной активности. — Лаудер остановился и оценивающе взглянул на Гейла, словно раздумывая, что из перечисленного имеется у того в наличии. — Где у вас квартира на Аяксе?
— Рамзес-четыре, — ответил тот, гадая, как связан вопрос о снижении активности с местом его проживания — или это такая попытка сменить тему? — но спохватился и поправил сам себя: — Четвертый уровень квартала Рамзес.
— Неплохо, — одобрил Лаудер. — Закрытая для посторонних зона, только офицерский состав и дрифтеры.
Гейл удивился. Такой информации не было ни в одном справочнике, и когда они с Тедом заселялись, то не нашли в сети о Рамзесе ничего, кроме адреса. Ни картинок, ни отзывов, ни страничек в социальных сетях.
— Он закрыт только от внешних наблюдателей, — пояснил он. — Нашими спецслужбами он просматривается.
— Выяснили уже, как обходить наблюдение? Или просто отключаете камеры, когда приходит охота прогуляться ночью за территорию сектора?
Гейл издал неопределенный звук, который можно было принять как за согласие, так и за праведное возмущение.
— Ну-ну, — примирительно сказал Лаудер, скользнув по нему взглядом. — Подробности можете оставить при себе, я вам теперь не начальство.
— К этому еще нужно привыкнуть, — буркнул Гейл.
— Нет такой сложной задачи, которую нельзя было бы разложить на простые и выполнимые. Кстати, Эндрюс, напоминаю, что все услышанное в кабинете Шепарда там и остается.
— Конечно, сэр. А можно спросить?
— Можно.
— Вы с генералом давно знакомы?
— Учились когда-то вместе. Еще вопросы?
Гейл проглотил повисшую на языке фразу «где именно» и помотал головой.
Лифт принял их на борт и плавно стартовал по выделенной линии к жилому кварталу. В другое время Гейл с удовольствием проехался бы на скоростном болиде по пустой трассе, но сейчас красивые виды совсем не радовали.
Шепард ведь сам бывший дрифтер, как ему пришла в голову эта идея? В дрифте нужно быть спокойным и расслабленным, а когда на тебя смотрит твой преподаватель, то это как постоянно сдавать тест на профпригодность. И на кой черт все это нужно Лаудеру? Через пару месяцев в учебке начнутся занятия, новый курс уже набрали, а он что же, будет стоять у Гейла за спиной, пока тот гоняет беспилотники по орбите или лупит из импульсной пушки по кускам мусора? Извращенная форма альтруизма?
Гейл украдкой взглянул на Лаудера, чтобы по лицу понять, насколько тому свойственны альтруистические порывы, и пришел к выводу, что не свойственны вообще. Лаудер в это время разглядывал открывшийся с высоты птичьего полета вид на жилую зону.
