Из искры возгорится пламя...
Ночь зимнего свершения, академия магии Эверлейн
Стрелка на старинных часах приближалась к полуночи. Через пятнадцать минут закончится старый год и в свои права вступит новый — начнется Ночь зимнего свершения. Время чудес, перемен и любви.
Только я встречу праздник не на Зимнем балу, как остальные адепты академии магии Эверлейн, который сейчас наверняка прекратили танцевать и сидят за столами с бокалами в руках. Я встречу его в кабинете ректора. И вместо подарка — исключение из академии магии.
У ректора я находилась в первый и, наверное, последний раз в своей жизни. В полном одиночестве. С растрёпанными волосами, в порванном платье и с одной туфлей. С пылающим от гнева лицом и дрожащими от страха пальцами. Четыре старшекурсницы заманили меня в укромное местечко в замке и решили избить. Преподать урок «зазнавшейся мерзавке», как сказала одна из них. Мне, то есть.
Но несмотря ни на что, я старалась держаться достойно. Может быть, уровень моей магической силы не так высок, а семья — не знатна и не богата, но я не собираюсь ни перед кем унижаться, юлить и вымаливать прощения.
Личный секретарь ректора велел мне сесть в одно из кресел из мягчайшей эверской кожи и ждать, но я встала у огромного, во весь пол, окна, скрестила руки на груди и стала осматриваться.
Кабинет был празднично украшен — на окнах сияли серебристые огоньки, над камином парили тонкие свечи с радужным пламенем, на двери висел замысловатый венок, а рядом со столом высилась нарядная ель с пышными ветвями, украшенными живыми игрушками — в больших стеклянных шарах шел снег, летали крохотные пегасы, катались на катке дети… Каждый шар был удивительным — наверняка работа лучших артефакторов. Видимо, и ректору было не чуждо праздничное настроение, несмотря на всю его суровость и мрачность. Только даже его выдернули с праздничного застолья. Сейчас он придет в свой кабинет, злой, как триста тысяч оборотней, и меня выгонят из академии, а после и вовсе могут заключить под стражу. Позорище…
А все из-за эйхова[1] принца, у которого то ли проблемы с головой начались в столь юном возрасте, то ли они никогда и не заканчивались. Настоящий козел, а не принц. Чтоб его перекосило! Придумал непонятно что и обвинил меня во всех своих бедах. Теперь мстит. Обещал сделать мою жизнь невыносимой — и делает. Как настоящий высокородный отвечает за каждое свое слово.
Урод.
Это началось несколько дней назад, после того, как я увидела то, чего не должен был видеть ни один адепт академии магии Эверлейн. С того момента и начались мои беды. На меня объявили настоящую охоту — хотели, чтобы я ушла из академии. Но не на ту напали.
— Я сдержу обещание. Не дам тебе жить спокойно, запомни это, моя маленькая дрянь, — услышала я в голове высокомерный голос принца Дарелла — глубокий, бархатный, чуть хрипловатый. Опасный. — Я сделаю твою жизнь невыносимой. Хотя… у тебя есть выбор. Выглядишь ты неплохо — и личико, и фигурка. У тебя кто-нибудь был? Сомневаюсь, такие, как ты отдают себя только тем, кого любят. Но так интереснее…
— Что ты хочешь? — выдохнула я тогда, ненавидя его всем сердцем. Как же он достал меня! Как же мне хотелось макнуть этого заносчивого придурка в унитаз головой. Или подпалить ему одежду, чтобы визжал, как девчонка.
Он нехорошо улыбнулся. Дерзко, хищно. Мне стало не по себе.
— Тебя, Белль. Сделай так, чтобы сегодняшней ночью мне было хорошо. И тогда я прощу тебя. Только будь послушной. Я же сказал, что не люблю дерзких.
Даррел погладил меня по распущенным волосам, снова улыбнулся, заставляя чувствовать себя загнанной в клетку мышью. Он положил ладонь на мою щеку. Большим пальцем провел по плотно сжатым губам, которые я тотчас сжала еще крепче. Усмехнулся, наблюдая за моей реакцией, и опустил руку ниже.
— Убери, — прошипела я. Но он не послушался. Дотронулся до моей шеи, на которой билась жилка, погладил выпирающие ключицы и некрепко сжал грудь, прокомментировав, что она у меня ничего.
Его мерзкие слова помогли мне ожить и дать волю ярости. И я с размаху дала его высочеству звонкую пощечину. Да такую, что на его лице остался алый след. Я не собиралась это терпеть!
— Не смей меня трогать, урод! — выкрикнула я, а он, весело смеясь, попытался меня обнять. Принц играл со мной. Издевался. Проверял на прочность.
Я отскочила в сторону, тяжело дыша. Ярость окатила меня тяжелой горячей волной, и я потеряла самоконтроль. От моих рук отскочило золотистое пламя, трансформировалось в молнию и понеслось к его высочеству. Он едва успел укрыться от него ледяным щитом — своей стихией он владел в совершенстве. Молния ударилась о ледяной щит и, шипя, растаяла в воздухе.
Глаза принца яростно вспыхнули, но не потемнели, как часто это бывает у других. Напротив, посветлели, из голубых став ярко-аквамариновыми. Засветились, как у Ледяного дракона, которым он был. А зрачки, ставшие вертикальными, наполнились ненавистью.
