собой открылся на седьмой странице, но там вместо плохо нарисованных уток, почему-то покрашенных как воробьи, лиловой свёклы и зелёного индюка, которых уже давно проходили, стоял стол, покрытый облезлой клеёнкой, и трое каких-то подозрительных уродцев, сидя за этим самым столом, разговаривали с четвёртым, который стоял перед ними навытяжку.

— Послушай, Вреднюга, — говорил один из сидевших за столом.

— Но, господин Кляксич, — отозвался тот, что стоял, — я же сделал всё что мог. Посмотрите, ведь какие гусиные стаи летают из тетрадки в тетрадку.

— Вы же обещали, — продолжал говорить тот, кого назвали Вреднюгой, — что после того, как я сделаю последнюю эту вредность, меня будут называть Лапушкой.

— Успеешь, — сказал Кляксич. — Может, тебя и назовут Лапушкой, но только после того, как весь класс, ты слышишь, весь первый класс «Б» останется на второй год! — отрезал Кляксич. — Я так решил, и так будет!

— Но ведь вы обещали, — настаивал Вреднюга.

— Рано! — вмешался второй из сидевших уродцев. Мы, Помарка и Описка, мало что можем сделать. Из-за помарок и описок на второй год не оставляют. Поставят всем тройки, на том и конец.

— Я много что мог сделать раньше сам, — сказал Кляксич. — Могущественнее меня никого не было. Это когда ребята в школе писали чернилами. А теперь враги мои изобрели всякие там шариковые ручки. Так что из-воль служить мне верой и правдой, если не хочешь до конца дней остаться Вреднюгой!

Тут седьмая страница дрогнула, и снова появились коричневые утки, лиловая свёкла и зелёный индюк.

— Скорее! Скорее на помощь! — раздались вдруг странные, крякающие голоса. — Вреднюга нас погубит!

Это махали крыльями и кричали те самые коричневые утки. Они жалобно смотрели на Алю и Антона.

— Вы нам поможете, ведь правда? — молила одна из них.

— Аль, надо решаться, — прошептал Антон.

— Нам не привыкать, — заметила Аля. — Но как же нам туда попасть?

— О, это совсем просто! — прокричали утки, слетая со страницы. — Садитесь, мы вас отнесём!

Стоило только принять решение. И Аля с Антоном в одно мгновение оказались в учебнике русского языка!

ГЛАВА ВТОРАЯ

Страница была вовсе как бы не страницей, потому что они очутились на поляне, поросшей аптечной ромашкой и колокольчиками. На краю поляны рос куст бересклета.

Ой, что там творилось! В каком-то невероятном хаосе и беспорядке бегала целая толпа букв, выкликая что-то совершенно невнятное.

Увидев Алю и Антона, они выстроились в две шеренги, подняв к ним руки, как бы умоляя о чём-то. Шеренги эти выглядели так:

— Кто вы такие? Что вы хотите? О чём вы просите? — полюбопытствовала Аля, с ходу не поняв, что происходит.

— Аль, это всё согласные буквы, — догадался Антон. — Помнишь, мы проходили в первой четверти?

Согласные буквы согласно закивали головами. Но толком объяснить они почему-то ничего не могли. И только произносили какие-то странные, немыслимые слова:

— Зыкымын! Пэрэфэ! Тыфыхэц!

— Ясно, что тут поработал этот самый Вреднюга, — сказал Антон.

— А что же он сделал? — недоумевала Аля.

— Вот в этом-то и весь вопрос.

Куст бересклета слегка зашевелился. С нижней веточки на траву спрыгнул человечек. На нём были синие брючки, такая же синяя курточка, из-под курточки выглядывала чистенькая белая рубашка.

— О, как хорошо, что вы здесь! — воскликнул он. — Давайте знакомиться. Меня зовут Грамотейка.

— Откуда ты? — удивилась Аля.

— Вот из этого куста, — ответил Грамотейка. — Я там прятался от Вреднюги.

— А вообще-то ты где живёшь? — спросил Антон.

— Здесь, в учебнике, и живу. Я должен следить за порядком. Я стараюсь, чтобы ребята учились хорошо и писали грамотно. А Вреднюга делает так, чтобы никто из первоклассников ничего не усвоил. Они с Кляксичем хотят, чтобы вообще весь первый «Б» остался на второй год.

— Это мы знаем, — заметил Антон. — А скажи, пожалуйста, о чём шумят все эти буквы и почему они выговаривают такие странные, закамулистые слова!

— Да как же! Вреднюга вместе с Кляксичем сочинили такое стихотворение, что в нём попрятались все гласные звуки, остались только Ы и Э.

— Вот оно что!

— Ну да Вы же знаете, что согласные даже при своём хорошем характере без гласных звуков выговорить ничего не могут.

— Что же это за такое заколдованное стихотворение?

— А вот послушайте. Я сидел в кустах, и всё слышал, и всё запомнил:

Однажды в лес пошли гулять

А, Е, И, О, У

Ты можешь их пересчитать:

А, Е, И, О, У.

Из чащи выбежал медведь

А! Е! И! О! У!

И начал страшно так реветь:

— АЕИОУ!!!

И все попрятались они

А, Е, И, О, У

Теперь внимательно взгляни

А, Е, И, О, У

А по сей день сидит в тАзу,

А Е сидит в вЕдре.

И — там под вИшнями внИзу,

О прячется в нОре.

У — возле кочки на лУгу.

Молчит, и больше — ни гугу!

— Да, плохо дело, коль они запрятались, и ни гу-гу, — заметил Антон. — Без гласных звуков — какие же слова!

— Я помню, — подхватила Аля, — когда мы слоги проходили, Юлия Викторовна нам ещё объясняла, что сколько гласных в слове, столько и слогов.

— Верно, — подхватил Грамотейка. — Гра-мо-тей-ка! Четыре гласных и четыре слога.

— А иначе получится Грмтйк, и не выговоришь, — заметила Аля.

— Постойте, делать-то нам что? Вот вопрос! — сурово заметил Антон.

— Я знаю — что, — отозвался Грамотейка. — Тольковот я совсем не знаю — как. Кляксич объявил Помарке, что гласные звуки появятся, только если кто-нибудь найдёт в книжках или сам сочинит антистих. А я даже не очень понял, что бы это могло значить.

— Антисти-и-их? — протянул Антон. — Вот это да! Аль, как ты думаешь, что это такое?

— Ну давай поразмыслим, — предложила Аля. — Анти — это значит против. Я это точно знаю. Когда была эпидемия гриппа, мама мне каждый день давала такие беленькие шарики. Называется антигриппин. Значит — против гриппа.

— А моя бабушка покупала антимоль — от моли, — заметил Антон. — Значит, в этом слове тоже есть анти — то есть против.

— А что же тогда такое «квар»? — спросил Грамотейка.

— Какой такой «квар»? — не поняла Аля.

— Ну, анти-квар!

— Эх ты, грамотей Грамотейка! — рассмеялся Антон. — Мы как-то с папой заходили в антикварный магазин, и папа объяснил мне, что «антиквар» происходит от латинского слова «антиквариус» и обозначает знающий, понимающий старину. Анти — тут совершенно ни при чём! Потому что антик — это старина.

— Ну тогда если анти — против, то должен быть какой-то против-стих, — задумчиво заметил Грамотейка.

— Верно! — подхватила Аля. — Только от этого всё равно не легче, — продолжала она. — Ведь — тут книжек под рукой у нас нет. Где же искать подходящие стихи?

— Значит, надо самим сочинять. У Вреднюги медведь страшный. Значит, в антистихе он должен быть добрый! Аль, начинай!

— Ты что, смеёшься? — захныкала Аля. — Я же тебе не Пушкин. И даже не Берестов.

. — Всё равно. Соберись. Выхода у нас нет. Ну!

— Навстречу вышел к ним медведь, — неуверенно произнесла Аля. Тут она вспомнила, как с мамой была в Третьяковке и видела картину Шишкина «Утро в сосновом бору» с симпатичными мишками.

— Такой, как на картине, — добавила она посмелее.

— Раз он в том стихотворении страшно ревёт, так тут он, может, будет петь песни? А вообще-то медведи любят малину, — рассуждал Антон.

— Сказал, мы будем песни петь, — продолжала сочинять Аля.

— Не забудь про малину, — напомнил Грамотейка.

— Вас угощу малиной! — подхватила Аля.

— Меня не бойтесь вы, друзья, медведь совсем не страшный я, — вдруг прорвало и Антона.

— Вроде бы получается, — сказал Грамотейка. — Ну-ка, давайте снова да ладом.

И они, даже сами не зная для чего взявшись за руки, громко отчеканили:

Навстречу вышел к ним медведь, Такой, как на картине, Сказал: «Мы будем песни петь. Вас угощу малиной! Меня не бойтесь вы, друзья, Медведь совсем не страшный я!»

Тут над поляной промчался-прошумел порыв ветра, такой, что посшибал листья с бересклета, взвыл, как пароходная сирена — аеиоуууу! — и... перед изумлёнными ребятами появились буквы А, Е, И, О, У. Им навстречу кинулись осиротевшие было гласные Э и Ы.

— Какие же вы молодцы! — воскликнул Грамотейка, сердечно пожимая руки Але и Антону. — Мне бы одному никогда не справиться!

— Теперь можно какие хочешь говорить слова, теперь можно как угодно делиться на слоги. И правильно делать перенос! — ликовали согласные буквы.

В обнимку с гласными буквами они запели шутливую песенку:

На лугу паслись теля-та, безрогие пока.

Я в тетрадке накаля-кать могу тебе жука.

Лишь тогда бывает слог,

Если рядом гласный звук.

Ты бы слог сложить не смог без него, поверь мне, друг!

Итак, Кляксич был посрамлён. Да здравствует наука!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

- Ну вот и славно, - сказал Грамотейка. - Теперь уже двоек станет поменьше. Ребята будут правильно делить слова на слоги и переносить слова тоже будут как полагается.

Но не успел он это выговорить, как послышались чьи-то вопли:

- Грамотейка, скорее, скорее, на помощь!

Прямо к ним на полянку вприпрыжку неслись... зайцы. И зайчиха-бабушка, и заяц-дедушка, и зайчиха-мама, и заяц-папа, и целая куча зайчат, мал мала меньше.

- Что случилось? Откуда вы? - удивился Грамотейка.

- Мы с тридцать третьей страницы! - задыхаясь, начал объяснять папа-заяц. - Мы себе там мирно жили на картинке, а рядышком имел своё жительство Мягкий знак. Добрый такой, мягкий, обходительный. Зайдёт, бывало, говорит «Желаю здравствовать», уходит, мол, «Я вам кланяюсь». Или спросит: «Не надо ли чем помочь? Может, нужна морковь? Может, картофель? А может, кочанчик капустки прикатить, деток покормить?»