В соответствии со ст. 2 Конституции РФ человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства. Эта конституционно-правовая норма определяет содержание ст. 6 УПК РФ, согласно которой назначением уголовного судопроизводства является не только защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но и защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. В процессе достижения целей уголовного судопроизводства осуждение и оправдание рассматриваются как неразрывно связанные между собой стороны уголовно-процессуальной деятельности. При отсутствии у судьи в процессе принятия процессуальных решений реальной возможности выбора правосудие не может отвечать требованиям справедливости и юридической безопасности граждан.
Правозащитное, а не карающее предназначение судебной системы еще недостаточно воспринято правосознанием не только населения, но и профессиональных юристов, в том числе и самих судей, у многих из которых правовая культура формировалась на основе противостояния естественно-правовой и позитивистской доктрин о природе прав человека и взаимоотношений государства и личности. Широкое распространение получило мнение о том, что вынесение судом оправдательного приговора — явление нежелательное, свидетельствующее о недостатках в борьбе с преступностью. Между тем осуждение невиновного приводит к гораздо большим отрицательным последствиям, чем оправдание виновного, поскольку, с одной стороны, страдает невиновный человек, а с другой — не несет никакой ответственности лицо, совершившее преступление.
Значительную долю законодательных инициатив последнего времени составляют предложения, направленные на усиление уголовной ответственности, а также на расширение процессуальных полномочий правоохранительных органов путем сокращения и ограничения прав граждан. В качестве примера можно привести новеллы УПК РФ, исключающие из подсудности суда с участием присяжных заседателей некоторые категории преступлений против общественной безопасности (ст. 30 УПК РФ в ред. Федерального закона от 30 декабря 2008 г. № 321), упразднение пятидневного ограничения прокурору для устранения недостатков по возвращенному уголовному делу, снятие запрета на производство в этот период следственных действий (ч. 2, 4, 5 ст. 237 в ред. Федерального закона от 2 декабря 2008 г. № 226), расширение возможности пересмотра оправдательных приговоров в порядке надзора (ст. 405 УПК РФ в ред. Федерального закона от 14 марта 2009 г. № 39), введение института досудебного соглашения о сотрудничестве (гл. 40.1 УПК РФ введена Федеральным законом от 29 июня 2009 г. № 141). Дисбаланс в сторону усиления карательных полномочий государства во многих случаях приводит к осуждению невиновных, в связи с этим не только органы следствия и дознания, но и суды занижают стандарты доказанности вины подсудимого.
Судебная практика свидетельствует о незначительном количестве оправдательных приговоров, поскольку ежегодно оправдывается менее 1 % от общего числа лиц по оконченным производством делам, а в отношении каждого третьего, оправданного районным судом, и в отношении каждого второго, оправданного судом с участием присяжных заседателей, — приговор впоследствии отменяется. Вместе с тем в средствах массовой информации в последние годы широко освещены "громкие" процессы, вскрывшие сложные проблемы судебной власти и неоднозначное отношение общества к оправдательным приговорам. Так, дважды после отмены выносились оправдательные приговоры по делу об убийстве журналиста газеты "Московский комсомолец" Д. Холодова[1]. В 2006 г. был вынесен оправдательный приговор по уголовному делу об убийстве в отношении В. Иванькова, известного в криминальных кругах как Япончик[2]. В 2007 г. оправданы сотрудники милиции, допустившие захват заложников в Бесланской школе № 1[3]. В 2008 г. коллегия присяжных заседателей вынесла оправдательный вердикт бывшему начальнику ГОВД г. Кондопога А. Чечельницкому, обвинявшемуся в халатности в связи с массовыми беспорядками в 2006 г.[4] В 2009 г. вынесен оправдательный приговор о подготовке покушения на губернатора Санкт-Петербурга В. Матвиенко[5]. Мосгорсуд вынес оправдательный приговор по делу об убийстве главного редактора русской версии журнала Forbes П. Хлебникова, который впоследствии был отменен Верховным Судом РФ[6]. Также был отменен оправдательный приговор по делу об убийстве обозревателя "Новой газеты" А. Политковской[7], оправдательный приговор Волгоградского областного суда в отношении гражданки Италии Н. Фратти и трех должностных лиц г. Волгограда, проходивших по уголовному делу о незаконном усыновлении 558 детей[8]. Кроме того, отменен ряд оправдательных приговоров по уголовным делам с участием потерпевших — иностранных студентов г. Санкт-Петербурга, в числе которых оправдательный приговор по делу об убийстве конголезского студента Эпоссака — после его отмены подсудимые были осуждены[9]. Верховным Судом РФ был отменен ряд оправдательных приговоров по делам о терроризме: у здания ФСБ в Бугульме, о взрыве жилого дома в г. Буйнакске. Производство по ряду "шпионских" дел также закончилось впоследствии отмененными оправдательными приговорами, среди которых дело капитана А. Никитина, обвинявшегося в государственной измене, в связи с распространением информации о местах хранения радиоактивных отходов на Северном флоте, дело сотрудника института США и Канады И. Сутягина, сначала оправданного, а впоследствии осужденного за разглашение сведений в области разоружения[10], а также дело физика В. Данилова, обвинявшегося в шпионаже в пользу Китая[11]. Оправдательный приговор дважды отменялся (в итоге вынесен обвинительный приговор) по делу Ульмана в отношении военнослужащих спецназа ГРУ, которые при проведении спецоперации по ликвидации арабского наемника Хаттаба расстреляли мирных чеченских жителей и впоследствии были осуждены[12], в отношении сотрудника Генштаба В. Квачкова, обвинявшегося в покушении на главу РАО ЕЭС А. Чубайса. Неоднократно отменялись оправдательные приговоры Мосгорсуда по "делу трансплантологов" о незаконной трансплантации органов и тканей сотрудниками Московского координационного центра органного донорства[13]; оправдательные приговоры в отношении руководителя Новосибирского областного бюро судмедэкспертизы по делу о вывозе в Германию 56 останков умерших людей, которые впоследствии использовались в качестве материала анатомических выставок художником-авангардистом Гюнтером фон Хагенсом[14].
Традиционно в уголовно-процессуальной науке большое внимание уделялось процессуальной функции обвинения. Проблема оправдания не подвергалась углубленному изучению (до 1970 г. не было издано ни одного монографического исследования) в связи с выдвинутым тезисом о том, что по мере улучшения качества предварительного расследования уголовных дел количество оправдательных приговоров будет "неуклонно" уменьшаться. Оправдательному приговору были посвящены работы Р.М. Оганесяна, М.И. Пастухова, Ю.Н. Седлецкого, Н.Н. Скворцова, благодаря которым определены основные направления развития института. Отдельные аспекты оправдательного приговора рассматривались Ю.М. Грошевым, Ч.С. Касумовым, А.С. Кобликовым, П.А. Лупинской, М.Ф. Маликовым, Е.Г. Мартынчиком, И.Д. Перловым, А.А. Подопригора, М.С. Строговичем, Т.Т. Таджиевем в работах, посвященных судебному приговору, институту реабилитации. Однако в новых социально-политических условиях многие положения исследований утратили свою актуальность.
К числу последних работ относятся диссертационные исследования А.В. Абрамова (2005 г.), О.Ю. Александровой (2005 г.) и Н.Н. Сухановой (2008 г.), а также монография И.Л. Петрухина (2009 г.)[15]. Кроме того, современным проблемам оправдательного приговора посвящен ряд публикаций в периодических изданиях[16].
Высоко оценивая труды указанных авторов, вместе с тем нельзя признать, что рассматриваемая тема достаточно полно освещена и, тем более, исчерпана, поскольку не уделяется должного внимания системному анализу норм УПК РФ и правоприменительной практике постановления и пересмотра оправдательных приговоров[17], соответствующих статистических данных. Таким образом, институт оправдательного приговора требует тщательного системного изучения и нормативного совершенствования.
Понимание оправдания обусловлено тесной связью правосудия с искомой судом категорией "справедливость". В языковой практике термин "справедливый" истолковывается как "истинный, правильный", а термин "правосудие" — как "правый суд, справедливый, содержащий правду"[18]. Сочетание возможности осуждения и оправдания проявляется в религиозных источниках, описывающих Божий суд: "наступает время, в которое все, находящиеся в гробах, услышат голос Сына Божия… и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения" (Иоанн 5.)[19]. Именно поэтому в идеале оправдание является неотъемлемым свойством уголовно-процессуальной деятельности — суда "земного". Вместе с тем развитие уголовного процесса в России характеризовалось различным уровнем защищенности прав человека и, соответственно, были различными возможности вынесения оправдательного приговора.
Для обвинительного процесса в условиях раннего феодализма было свойственно возбуждение уголовного преследования по жалобе потерпевшего, который собирал доказательства и сам должен был позаботиться о доставлении обвиняемого в суд. Система доказательств представляла собой совокупность "очистительных" присяг, поединков и ордалий. Победитель в поединке считался правым. Существенными чертами розыскного (инквизиционного) процесса (начало XVIII в.) являлись осуществление функции обвинителя и судьи одним и тем же лицом в условиях негласного, тайного следствия и судебного разбирательства, бесправие обвиняемого, существование теории формальных доказательств, при которой решающее значение для осуждения имело признание подсудимым своей вины, полученное в результате пыток. Розыскной процесс знал три вида приговоров: обвинительный, оправдательный, оставление в подозрении при недостаточности улик для осуждения. Состязательный процесс (середина XIX в.) строился на началах процессуального разделения функций обвинения, защиты и разрешения дела, презумпции невиновности. Для смешанного уголовного процесса характерно соединение признаков розыскного и состязательного процессов, соединение предварительного производства, проводимого по правилам розыскного процесса, и судебного разбирательства, проводимого на началах разделения процессуальных функций и процессуального равенства сторон и состязательности. В советском государстве, особенно в 30-е годы прошлого столетия, предварительное расследование и судебное разбирательство характеризовались признаками розыскного (инквизиционного) типа процесса. В УК РСФСР 1926 г.[20] одной из форм воздействия на преступника являлась такая мера социальной защиты, как предостережение, применяемая в случае, когда "суд при вынесении оправдательного приговора в то же время усмотрит, что "поведение оправданного дает все же основания опасаться совершения им преступления в будущем" (ст. 43). Вопреки конституционным положениям, уголовную репрессию применяли и несудебные органы: особое совещание, "двойки", "тройки" и т. п. В УПК РСФСР 1960 г.[21] отсутствовало разделения функции между обвинением и судом, следователь, прокурор и суд в равной мере несли обязанность раскрытия преступлений, изобличения и наказания каждого совершившего преступление, суд был наделен правом возвращать дело для дополнительного расследования, а также правом возбудить дело по новому обвинению и в отношении новых лиц. Право обвиняемого на защиту на предварительном следствии было ограничено, так как защитник допускался к участию в деле только после окончания расследования. После вступления приговора в законную силу были возможны отмена приговора и новое судебное разбирательство в целях усиления наказания, назначенного осужденному по первому приговору. Таким образом, далеко не всегда в истории уголовного процесса оправдание следовало за невиновным, а осуждение за преступником. Оправдание и оправдательный приговор являются показателем демократичности общества, гарантированности прав и свобод человека.
