- А эти когда?
Я провожу пальцами по коже, трогаю острые концы синих звезд, аккуратно, словно боюсь уколоться.
- Эти… Во вторую ходку.
- Ходку?
- Срок.
Он лениво отслеживает движение моих пальцев, снисходительно поясняя законы чуждой для меня жизни. Чуждые законы чуждой жизни. Которых я никогда бы не узнала. Если б не он.
- А почему они такие?
- Какие?
- В два цвета?
- А… Ну, это такая тема… - он рассеянно гладит меня по пальцам, перехватывает, подтягивает к себе, целует тыльную сторону. Мягко, нежно так. И я таю. Такой дикий контраст с тем, что он совсем недавно делал со мной… Он вообще весь на контрастах. – Это долго объяснять…
- Мы не торопимся же.
- Как это не торопимся? – он тянет меня за кисть к себе, смотрит в глаза, серьезно, внимательно.
В этом взгляде нет уже злой острой жажды, что была пару часов назад, когда он встретил меня с рейса.
И не дотерпел до квартиры.
Так часто бывает, особенно в последнее время, поэтому он приезжает без водителя. Сам за рулем, хотя ужасно этого дела не любит.
Говорит, что терпения нет на дебилов на дорогах. А ему нельзя терять терпение. Могут другие пострадать.
Но за мной он ездит сам.
И да, у нас даже есть малоприметное местечко ,куда можно свернуть с трассы.
Там поле, на котором летом растут колхозные подсолнухи, отгорожено от дороги посадкой из березок и осин. Летом – безумно красиво и тихо. Осенью – еще лучше. Весной и зимой… Ну так себе. Его большой черный внедорожник с трассы видно, конечно. Но стекла тонированные, так что плевать.
Я задумываюсь, давно ли мне стало плевать?
Наверно, практически сразу, как познакомилась с ним, семь лет назад.
Ну, или, может, чуть позже.
- Мы очень торопимся, - бормочет он мне в губы, привычно запуская сладкую дрожь по телу только взглядом своим темным, горячим, - ты когда в рейс?
- Через два дня…
- Ну вот. Времени нет совсем…
Он тянется к губам, и я закрываю глаза, послушно позволяя себя опрокинуть на спину…
Да, пожалуй, он прав… Мало времени нам, мало… Может, попросить, чтоб пореже ставили в рейсы?
Одна эта мысль уже напрягает, немного отравляя удовольствие от происходящего, но я ее поспешно отметаю. Не сейчас.
Так мало времени нам…
Потом, когда он засыпает, я иду в душ, обматываюсь пушистым полотенцем, долго смотрю на себя в зеркало, придирчиво изучая отражение.
Нет, совсем мне не дашь мои сорок три.
Как и ему его возраст.
Мы выглядим моложе, чувствуем себя моложе…
На такой забег, как сегодня, не каждые двадцатилетние способны. Конечно, тут еще играет роль то, что мы не виделись две недели. Так получилось, график так построили.
И теперь дико соскучились друг по другу.
Я присобираю волосы, разглядываю шею в поисках морщин. Которых нет. Вообще, мне повезло с генами. Да и осанка выработалась за годы работы королевская просто. Тоже скрадывает возраст.
А волосы… Их можно покрасить, чтоб без седины.
Семь лет назад, когда мы с ним познакомились, даже этого не требовалось.
Мне никто не давал моих тридцати шести. Эффектная шатенка, красивая, стройная… Кто-то даже называл роскошной. Может быть.
В тот вечер, в том дурацком караоке я вообще не была роскошной.
А вот нетрезвой и разгульной – да.
Учитывая, что я вообще не любитель подобного рода расслабления, то удивительно, что такое вообще произошло.
Но произошло.
За два дня до этого меня сняли с рейса из-за резкой боли в животе. Хорошо, хоть взлететь не успели.
Боль прошла, оказалось ничего страшного, что-то вроде невралгии. Но обследоваться пришлось дополнительно.
И узнать о себе кое-что новое.
Именно по этому поводу я, едва выйдя из больницы, оказалась в караоке. Одна. В среду вечером.
Наверно, уже одного достаточно, чтоб прочувствовать весь смак ситуации.
Я искала… Не знаю, чего. Но точно не случайных связей. За случайные связи у меня отвечал Вадик, пилот, с которым мы часто летали. И, по совместительству, мой бывший муж. Кстати, с ним я как раз и разошлась из-за присутствия в его жизни других случайных связей, кроме постоянной со мной. В замужестве такое бесило. А разведенной… Как-то проще стало.
Так что, нет. Случайных постельных отношений точно не планировала я в тот вечер.
Наверно, чего-то иного хотела. Может, простого разговора? Просто понимания?
Глупо, согласна. Дико искать понимания там, куда люди ходят развлекаться, а не напрягаться.
Неудивительно, что я его и не нашла.
Вообще ничего не нашла.
Вышла, пошатываясь, села в такси и доехала до дома.
Во двор, как всегда, было не проехать, полно припаркованных машин, а потому водитель высадил меня с торца здания.
И я потопала, покачиваясь на высоченных каблуках, по темному двору.
Достала ключи, уронила, нагнулась поднять, не нашла, чертыхаясь, начала светить себе фонариком в телефоне.
- Вот, лисичка, возьми, - неожиданно раздался сбоку от меня хриплый голос.
Я испугалась, выронила телефон, да еще и, как назло, фонарем вниз, зашарила по земле. Но летний асфальт был горяч и пуст.
Рядом ощутила движение, звяканье чего-то стеклянного, а затем мне в руку сунули сначала мой телефон с включенным фонариком, а затем и ключи.
Я растерянно выпрямилась, пошатнулась, жесткие пальцы крепко ухватили меня за талию, удерживая на месте.
От держащего меня мужчины, лица которого я не могла разглядеть в темноте, пахло спиртным. А еще – чем-то горьковато-приятным. Похожим на дорогой парфюм, настолько дорогой, что не опознается с первых нот, потому что грамотно смешивается с естественным ароматом своего носителя и трансформируется во что-то индивидуальное.
- Ну чего ж ты падаешь, лисичка… - пробормотал мужчина, судя по голосу, усмехаясь. Близко. Так близко, что меня бы это напрягло. Раньше. Это даже не учитывая, что рук от талии он так и не убрал.
Но, наверно, мое расхристанное состояние наложило свой отпечаток на мозг, потому что я не напрягалась. Вообще.
Стояла, смотрела в темное лицо случайного помощника, ощущала его руки на талии, его дыхание на своих губах. Он был чуть-чуть выше меня, и это с учетом двенадцатисантиметровой шпильки.
А, значит, примерно метр семьдесят, семьдесят пять.
Средний рост. И средний, судя по голосу, возраст.
Что он тут делает летней ночью? Во дворе обычной хрущевки?
- Спасибо… - выдохнула я ему в губы, думая, как поступить. Надо же высвободиться… А то как-то странно. Даже лица его не вижу толком, только глаза по-волчьи отблёскивают… Не страшно. Волнительно.
- Да не за что, лисичка… Удержишься теперь?
Большие пальцы рук мягко погладили по талии, так, что даже через платье почувствовала.
- Да…
- Ну хорошо.
Ладони, чуть задержавшись, словно сожалея, скользнули вниз… И убрались.
Я стояла, совершенно растерянная, думая, что, наверно, надо уходить.
Неизвестный мужчина помог, нашел телефон и ключи, поддержал, чтоб не упала…
Спасибо ему надо сказать… Да. Надо.
Мужчина, убрав свои руки, не отступал. Стоял, словно ждал чего-то.
И я стояла. Глупая ситуация. Глупая.
Надо идти. Надо сказать спасибо, пойти домой, приять душ, выпить две таблетки аспирина и…
- Хочешь виски?
Хриплый голос нарушил мои размышления, сломал логическую последовательность в голове.
- Что?
- Виски, односолодовый…
- О…
- И еще кола.
- Вы пьете виски с колой?
Вот уж чего не могла предположить, так этого!
- Я? – удивился мужчина так искренне, что мне стало смешно даже, - нет! Но мне всунули в магазине… Не знаю, зачем… Наверно, чтоб не понял, что виски – говно.
- Да?
- Да. Редкое. Но с колой, мне кажется, еще хуже… Хотя, тебе , может, и понравится… Мне так и сказали: «Девушке понравится».
- А где же ваша девушка?
- В том -то все и дело, что нет ее, лисичка.
- А зачем же взяли тогда?
Мужчина помедлил, словно раздумывая, что сказать, потом , видно, решил сказать правду:
- А хрен его знает.
А я… Неожиданно рассмеялась. Слишком удрученный был у него голос, слишком тяжкий вздох.
- Хорошо, - сказала и сама удивилась своей бесшабашности, тому, что согласилась, - надо же выяснить, насколько мерзкий вкус у виски с колой.
- О как…
Казалось, мужчина и не ожидал моего согласия, потому что возгласа удивления не смог сдержать.
Да я и сама, еще час назад, расскажи мне кто о таком, только выразительно у виска покрутила бы пальцем. Это настолько было на меня не похоже, настолько несвойственно, что…
Пусть будет.
- Ну проходи, лисичка. Только ты уж извини, я по-простому, на лавочке…
- Прекрасно. Сто лет не пила на лавочке. А виски с колой вообще никогда.
Меня в тот момент вообще ничего не смутило.
Ни темнота и пустота летнего двора, ни незнакомый мужчина, запросто предложивший мне разделить с ним разочарование качеством напитка.
Не смутило и не напугало. Наверно, потому, что наступает момент, когда уже все неважно. Все условности, глупости и страхи отступают на второй и даже на последний план.
Я подумала, что это не самый плохой вариант, вместо того, чтоб идти домой, в пустую квартиру, пить аспирин и полночи мучиться от головной боли в одиночестве.
Лучше я посижу на лавочке, чего не делала со студенческих времен, подышу летней ночью и горьковато-приятным ароматом своего случайного компаньона, выпью, наконец, виски с колой.
Никогда не пила такое. Надо же попробовать.
Мы в самом деле сели на лавочку, телефон со все еще включенным фонариком я положила вниз, так, чтоб он давал немного света, но не бил в глаза.
Мой попутчик скрутил крышку с круглой, довольно дорого выглядящей бутылки, булькнул в два пластиковых стакана, а потом мой дополнил колой.
- Ну что, лисичка, за знакомство?
Я кивнула, мы прикоснулись пластиковыми боками стаканчиков и выпили.
Вкуса я особо не поняла, но пошло мягко.
- На вот, шоколадку.
Закинула в рот дольку шоколада. Удивилась, глянула на упаковку. Швейцарский. И, судя по вкусу, настоящий. Ничего себе.
- Ну как?
- Не знаю, - честно призналась, - наверно, из-за колы не распробовала.
- Ну, тогда давай чистого.
Он, не дожидаясь согласия, опять булькнул мне в стаканчик коричневую жидкость, добавил себе.
Чокнулись, выпили молча.
Вкус показался знакомым. И бутылка, вроде, тоже. Макаллан, что ли?
Но выяснять не стала. Выдохнула, закусила еще шоколадом.
- Ну чего? Что скажешь, лисичка?
- Ничего вроде.
- Да? – Он отпил еще, покатал во рту, - ну ладно. Значит, рожу тому шкету, что продал мне его, бить не будем, да?
- Да, - рассмеялась я.
Спиртное неожиданно хорошо легло на то, что я уже успела сегодня принять, мягко прокатилось по пищеводу. И расслабило. Оказывается, я до этого очень напряжена была. А успокоилась только сейчас.
В странной компании незнакомого мужчины.
- Вообще, это все хрень, - сказал задумчиво мой теперь уже собутыльник, - я имею в виду, выпивка.
Ничего от нее хорошего нет. Только голову туманит. И делаешь потом хрень какую-нибудь. Но иногда…
- Да, - выдохнула я, - иногда да.
- О как… У тебя тоже все непросто? Да, лисичка?
Он глянул неожиданно остро, внимательно. И совсем в этот момент не выглядел пьяным. Так, расслабленным. Спокойным.
И меня своим спокойствием заряжал.
- Да, - как-то легко согласилась я. Признаваясь в первую очередь самой себе, что все непросто.
- Расскажешь?
Я помолчала. С одной стороны, глупо это: вот так рассказывать незнакомому человеку о себе такие личные вещи. Но с другой… Может, так и надо? Все равно, никому не расскажешь ведь. Просто потому, что некому.
- Да особенно и нечего, - пожала плечами, формулируя, - просто как-то… Навалилось все.
- У меня тоже, - кивнул он. И отпил прямо из бутылки. В неверном свете фонарика я увидела его четкий жесткий профиль, сильные пальцы на стекле. С какими-то татуировками, похожими на перстни. И надпись на этикетке. Надо же, в самом деле Макаллан…
Господи… Это Россия. Только здесь, наверно, возможно ночью встретить сидящего на лавочке во дворе обычной хрущевки мужчину с тюремными татуировками, пьющего из горла элитный виски с дешевой колой и заедающего все это дело швейцарским ( теперь я в этом уже не сомневалась) шоколадом…
Невероятное сочетание. Дикий диссонанс.
- А у вас что?
Спросила с искренним интересом. Я уже понимала, что передо мной непростой человек. Но почему-то не испугалась. В конце концов… Да что я теряю? Вообще ничего.
- У меня… У меня дочка сегодня улетела в другую страну. – Тихо сказал он, смотря перед собой, помедлил и уточнил, - навсегда.
- О…
Ну что тут скажешь…
- Да не, я понимаю, что сейчас это все туфта, что всякая там видеосвязь и прочая хрень…
Он нервно прикурил, спрятал сигарету в горсть, так, что и огонька не видно было, выдохнул дым. Поймал мой взгляд, предложил:
- Хочешь?
- Нет, не курю.
- И правильно, - одобрил он, - женщине не надо курить. Особенно такой, как ты, лисичке. Тебе рожать еще…
- Нет… - сказала я, прежде чем подумать, - не рожать…
- О как… Уже? Дети, муж? Хотя вряд ли…
- Почему?
- Ну стала бы ты тут со мной сидеть, если б дети и муж были…
Я улыбнулась его догадливости, протянула стаканчик. Он булькнул виски.
- Разбавить?
- Нет, пожалуй…
- Ну вот и я думаю, только портить. И так пойло не ахти…
- Неплохое. Это же Макаллан?
- А хер его разберет… Я не понимаю в них ничерта. Попросил пацанчика в магазе крепкое и чтоб не травануться. Давай. За то, чтоб… Ну, короче…
Он скривился и выпил залпом. Я не отстала.
Он закусил сигаретой, я опять заела шоколадом. Пока жевала, поймала на себе внимательный изучающий взгляд. Такой… Мужской очень.
Это было странно и волнительно. Непривычно.
- Ну и почему у такой лисички нет мужа и детей? Мужики слепые, что ли?
- Муж был, - пожала плечами, - а дети… Не будет уже.
- Даже так…
- Да.
Ну вот и призналась ты самой себе. Неожиданно. После двух дней отрицания. Горечь, привычная и странная, легла на язык, не отравляя, словно необходимое лекарство.
- Потому и гуляешь по ночам?
- Да. Недавно узнала. Живот заболел, - зачем-то начала рассказывать я свои женские проблемы незнакомому опасному мужику, - сняли с рейса. Я стюардесса, - пояснила, он кивнул, пыхнул сигаретой, прищурился, - отправили в больницу. Ничего особенного, обычный приступ. Но обследовали. И вот…
- Ну, это же не окончательно?
- Окончательно. Все. Я и раньше… Болела. Но думала, что… А теперь…
Я махнула рукой. Слез не было. Я вообще редко плачу. Только, наверно, когда совсем невмоготу. А пока что я до такого не дошла. А, может, и не осознала.
- Сочувствую, лисичка.
Он больше ничего не сказал. Смотрел перед собой, курил. А я, уже приноровившись к темноте, могла разглядеть черты его жесткого серьезного лица.
Мужчине было примерно около сорока, сорока пяти. Тяжелый подбородок, твердая линия губ, нахмуренные брови, резкие морщины, разбегающиеся от углов глаз… Крупные руки, с неожиданно длинными и красивыми пальцами…
Привлекательный.
Почему один здесь? По дочери скучает?
- А вы… Дочка большая уже, наверно?
- Да, тринадцать лет.
- А за границу к кому?
- К матери своей.
- О… Вы в разводе…
- Мы не были женаты.
Он затянулся, опять отпил из бутылки.
- Я вообще только пару месяцев, как узнал, что у меня дочь есть, прикинь?
- Даже так…
- Ага… Ее мамаша, стерва, бл… - Он скомкал ругательство, глянул на меня , - прости… Но слов прям нет других.
- Не извиняйтесь, - кивнула я, - всякое бывает…
- Ну да. Но она… Черт… Ладно. Я вышел как раз, - тут он глянул на меня, уточнил, - из тюрьмы.
Я кивнула. Понятно уже по наколкам на пальцах, что человек с прошлым.
- Ну вот. Вышел, встретил ее. Она как раз в магазине работала, веселая , шустрая такая. Ну как-то завертелось все. Потом узнал, что беременная, радовался, как дурак. Счастливый ходил, думал мелкий у меня будет. Или дочка. Дочку даже больше хотел. А потом… Потом меня закрыли опять… - Он глянул на меня, снова уточнил, - посадили…
Подождал, видно, ожидая реакции. Но я не стала ничего говорить. И никак не выразила своих эмоций.
Потому что… Ну кто я такая, чтоб осуждать? Глупо и бессмысленно.
- А она… Она сразу сказала, что ждать не будет. Скандал на свиданке устроила. Я ее все уговаривал не беситься, ребенку навредить же можно, переживал. С пацанами на воле договаривался, чтоб помогли ей… А потом, я уже по этапу уехал, через месяц примерно. Она звонит и говорит, что аборт сделала. И чтоб не искал ее.
