Трудно представить себе, кто ещё в России ХХ века пользовался таким громким влиянием на публичную политическую дискуссию и политическую борьбу в самых верхах власти, каким пользовался Николай Васильевич Устрялов (1890–1937), не будучи совершенно никем, кроме как просто “практическим философом» и публицистом, одиночкой, в чьи формулы решили вцепиться большевистские вожди Ленин, Бухарин, Троцкий, Сталин, нарицательное имя, жупел, от чьих формул шарахались вожди белой эмиграции. Когда настал этот интеллектуальный и властный триумф, Устрялову едва исполнилось тридцать лет. Когда триумф этот преодолел свой зенит, Устрялову едва исполнилось тридцать пять. Всё дальнейшее в его жизни было осознанной жертвой: причём в жертву, призванную подтвердить высшую ценность и искренность своей мысли, Устрялов принёс не только себя, вернувшись в Россию–СССР как раз накануне Большого террора, но и свою семью, последовавшую за ним.
Доступен ознакомительный фрагмент
