Это было неизбежно, фургон заворачивает за угол и исчезает. Моя грудь горит, когда я пытаюсь отдышаться, моих ног недостаточно, чтобы идти в ногу, независимо от того, насколько сильно мне нужно добраться до Стеллы.
Меня недостаточно.
Признавая поражение, я позволяю своим ногам остановиться. Наклоняясь, я кладу руки на колени и пытаюсь втянуть воздух, который мне нужен. Мои глаза горят от напряжения и недостатка кислорода, но это еще не все. И когда огромный комок эмоций подступает к моему горлу, отрицать это становится все труднее и труднее.
Рука, опускающаяся на мое плечо, пугая меня до чертиков.
Испытывая потребность в борьбе, я разворачиваюсь, отводя кулак назад, готовый напасть на кого бы то ни было. Но как только мой взгляд падает на Тео, вся борьба покидает меня.
Его грудь тоже вздымается, на висках выступает пот, когда он стоит передо мной, озабоченно сдвинув брови.
Оглядываясь через плечо, я вижу Алекса, Нико, а затем, наконец, Тоби и Галена, приближающихся к нам.
— Кто, черт возьми, это был? — Гален задыхается, отчаянно пытаясь отдышаться.
Я, вероятно, должен обратить внимание на тот факт, что он борется больше, чем остальные из нас. Но я этого не делаю. Моему гневу плевать на его возраст.
Я бросаюсь вперед, мое тело действует инстинктивно.
— Это все твоя гребаная вина, — мои пальцы снова сжимаются, но на этот раз мне удается нанести удар.
Мой кулак соприкасается с его лицом. Болезненный хруст ударяет по моим ушам, прежде чем он отшатывается, боль врезается в каждый дюйм его лица, когда кровь льется из носа.
Это должно остановить меня.
Это даже близко не так.
Я снова набрасываюсь на него, мои кулаки обрушиваются на его лицо, когда я извергаю на него свою ненависть. Я даже не знаю, какие слова слетают с моих губ. Я полностью потерялась в своем гневе, в своем прошлом, в своей потере и горе.
Зная, как сильно я в этом нуждаюсь, мои мальчики дают мне пару минут, прежде чем большие руки обхватывают мои плечи, вытаскивая меня от окровавленного, сломанного Галена.
Вид его искаженного лица должен заставить меня что-то почувствовать. Чувство мести. Облегчение.
Это не так.
Единственное, что сейчас течет по моим венам, — это отчаяние.
— Хорошо, Себ. Ты высказал свою точку зрения, — лает Тео мне на ухо, пока они продолжают удерживать меня, опасаясь, что я снова уйду, если они меня отпустят.
С помощью Тоби Гален садится, вытирая нос и разбитую губу тыльной стороной ладони.
— У кого она? — я плюю, делая предупреждающий шаг к нему, хотя у меня нет намерения, бить его снова. Во всяком случае, пока нет.
— Я-я не знаю, — заикается он, глядя вниз по улице, туда, где исчез фургон. — Черт. Это моя вина.
— Я рад, что мы хоть в чем-то согласны.
Стряхивая руки, которые все еще держат меня, я провожу пальцами по волосам и поворачиваюсь спиной к злобной пизде на земле. Он не только разрушил мою жизнь, мою семью, но и в одиночку испортил свою собственную.
— ЧЕРТ, — рычу я, моя хватка на волосах усиливается, пока не кажется, что я собираюсь их вырвать.
— Мы найдем ее, — говорит Тео, подходя ко мне. — Мы, блядь, найдем ее, хорошо?
Поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, я вижу яростную решимость в его глазах, которая что-то успокаивает во мне.
Я киваю, не в силах сделать ничего другого.
— Это должны были быть итальянцы, — добавляет Алекс, заставляя меня вспомнить причину, по которой я заставил Тео преследовать Стеллу в первую очередь.
Образ ее, выходящей из кинотеатра с его рукой на плече.
Мои костяшки пальцев снова треснули.
Нанесение этого удара было почти таким же приятным, как тот, который только что сломал нос ее отцу.
— Давай пойдем домой. Приберись. И я поговорю со своим отцом. Пошевелим щупальцами в поисках какого-нибудь ее признака. Мы найдем ее, брат. Хорошо?
Я киваю еще раз и бегу обратно к дому Стеллы, останавливаясь только для того, чтобы плюнуть на ее отца, который все еще сидит на тротуаре, пытаясь остановить кровь из носа.
— Ты пожалеешь, что вообще остался в живых к тому времени, когда я с тобой закончу.
— Себастьян, пожалуйста, — умоляет он, как будто все, что он мог сказать, могло бы улучшить эту ситуацию.
Я делаю шаг вперед, но Тоби встает между нами.
— Разве в последнее время ты недостаточно мешал мне, Арити?
— Борьба не поможет найти ее, — шипит он, приближаясь прямо ко мне. — И я нуждаюсь в ее возвращении так же сильно, как и ты.
— Она, блядь, моя, и ты это знаешь. — Я стою нос к носу с ним, более чем счастлив доказать свою точку зрения более болезненным способом.
— Да, это стало совершенно ясно, — бормочет он, заставляя меня нахмуриться.
Не имея терпения выслушивать все его загадки, я поворачиваюсь к нему спиной и стремительно ухожу.
Обратный путь к Стелле занимает больше времени, чем я ожидал, что показывает мне, как далеко я действительно гнался за ней в надежде помочь.
Ты гребаный идиот, Себ.
Даже если бы я догнал тот фургон, есть все шансы, что она предпочла бы остаться внутри с парнем в капюшоне, который явно так же заинтересован в нашей принцессе, как и я.
Рычание грохочет в моей груди, когда я продолжаю идти вперед, шаги моих парней немного позади меня наполняют мои уши.
— Почему она убежала из дома? — Спрашивает Алекс, когда мы наконец садимся в машину Тео и закрываем за собой двери.
Когда никто из нас не отвечает, он продолжает.
— Она была внутри с Галеном и Тоби. Что они могли такого сказать, что заставило бы ее бежать так, словно у нее горит задница?
— Правду.
— Стелла не идиотка, Себ. — Мои зубы скрипят от его слов. — Она нас раскусила. Это должно быть нечто больше, чем просто Семья.
— Просто веди, — рявкаю я, когда Тео заводит машину, но просто сидит там. Я не хочу больше видеть ни Галена, ни Тоби какое-то время.
Не говоря ни слова, Тео выезжает с дорожки и направляется к своему дому, в то время как моя голова кружится от возможностей, а желудок сжимается от страха. Если кто-то причинит ей боль, то они подпишут свое свидетельство о смерти, потому что я с радостью сделаю все возможное, чтобы увидеть, как жизнь уходит из их глаз за причинение вреда тому, что принадлежит мне.
Тишина в машине почти невыносима, пока я сжимаю и разжимаю кулаки, наблюдая, как трескается кожа, и наслаждаясь болью, которая приходит с каждым движением.
Я выхожу из машины в ту же секунду, как Тео подъезжает к своему дому, и, даже не взглянув на особняк, врываюсь в гостевой дом и бегу вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки за раз.
Я проношусь по этому месту, как торнадо. Прихватив свежую бутылку Джека, которую экономка Тео, должно быть, заменила со вчерашнего дня, я направляюсь в свою спальню, глотая по пути рюмку за рюмкой.
Я едва ощущаю его вкус. Я даже не чувствую ожога. Однако что я действительно получаю, так это тепло в животе — признак того, что онемение, которого я жажду, находится почти на расстоянии вытянутой руки.
Раздеваясь, я вхожу в душ и откидываю голову назад, позволяя воде литься на меня дождем.
Где ты, чертовка?
Кто тебя похитил?
Я стою там, пока моя кожа не начинает покрываться морщинами, и только когда дверь моей спальни распахивается, и звуки шагов и голосов заполняют пространство, я, наконец, выключаю душ и беру полотенце.
Я нахожу Тео и Алекса бездельничающими в моей комнате, как будто это просто еще один обычный день. Как будто девушку, которую я… Как будто нашу принцессу только что не увели у нас из-под гребаного носа.
— Босс ничего не слышал, но он прощупывает почву. У него есть ребята, которые следят за итальянцами, так что, если это кто-то из них, мы это выясним.
— А если это не так? Тогда что, черт возьми, нам делать?
Они оба уставились на меня так, словно у меня внезапно выросла вторая голова.
— Что? — Рявкаю я, подходя к своей кровати и хватая выброшенную бутылку Джека. Я откручиваю крышку и делаю еще один глоток.
— Уже готов признать, что она — нечто большее, чем просто план мести? — спрашивает Тео.
— Это действительно сейчас так важно?
Он пожимает плечами.
— Ты так, блядь, влюблен на нее, — бормочет Алекс, раздражая меня почти так же сильно, как и в первый раз, когда он это сказал.
— Какое, черт возьми, это вообще имеет значение? — Рявкаю я, раскидывая руки в стороны, успешно разбрызгивая Джека по кремовому ковру Тео. — Она, блядь, пропала. И я почти не сомневаюсь, что этот парень потащил ее куда-нибудь в чертово место.
— Мы найдем ее, — повторяет Тео в миллионный раз.
— Имей веру, братан.
— Единственное, что у меня сейчас есть, это это, — говорю я, размахивая бутылкой перед ними, прежде чем выпить еще.
— Достаточно, — рявкает Тео, вырывая его у меня из рук и становясь со мной нос к носу. — Когда мы найдем ее, ты будешь нужен ей трезвым. — Так что возьми себя в руки, черт возьми.
Его ладонь ударяет меня по голове, и я рычу, сокращая расстояние между нами, моя грудь ударяется о его.
— Отвали на хрен, Чирилло, — процедил я сквозь зубы.
— Серьезно? — Рявкает Алекс. — Потому что то, что сейчас нужно принцессе, так это чтобы вы двое занялись этим.
Его слова возымели желаемый эффект, и я мгновенно остываю.
Он прав. Проклятье.
— Спасибо, — бормочет он, когда я отступаю. — Теперь надень какую-нибудь гребаную одежду и жди, или, черт возьми, иди искать ее, если хочешь. Но борьба ни к чему тебя не приведет.
Натянув чистые боксеры, я нахожу пару спортивных штанов и толстовку с капюшоном, прежде чем снова упасть на кровать и уставиться в потолок.
— Кто-нибудь, позвоните Тоби и узнайте, что, черт возьми, произошло.
— Я пытался, — признается Тео. — Он не отвечает.
— Вероятно, в больнице, где Галену вправляют нос.
— Ублюдок заслужил это.
Они оба замолкают. Я не уверен, происходит ли это потому, что они согласны, или они просто не хотят злить меня больше, чем я уже есть.
Крепко зажмурив глаза, я пытаюсь сосредоточиться, подумать о чем-нибудь, что могло бы нам помочь.
Итальянцы в стороне, после того, что произошло сегодня днем, кому она могла понадобиться? Никто не знает, кто она такая. Так ли это?
Ребята заказывают еду, и мы просто сидим и ждем.
Я, блядь, ненавижу это. Я мог бы выйти и поискать. Но мы в Лондоне; с чего, черт возьми, мне вообще начинать?
Мне нужно быть умным. Мне нужно дождаться новостей от Дэмиена. Черт возьми, даже Галена, потому что, если этот ублюдок что-то знает и не скажет нам, я позабочусь о том, чтобы у него никогда больше не было шанса подвергнуть ее опасности.
Я не ем ничего из того, что заказывают парни. Я даже не выхожу из своей комнаты. Вместо этого я просто лежу там с телефоном на груди и жду.
Я звонил Тоби, но, как и Тео, ответ был отправлен на голосовую почту. Я оставил достаточно сообщений, чтобы он знал, что ему действительно, блядь, нужно мне перезвонить. Но он никогда этого не делает.
Я понятия не имею, какого хрена он делает, но, блядь, это никак не может быть важнее, чем найти нашу принцессу.
Уже поздно, когда мой телефон наконец-то освещает мою темную комнату.
Я вскакиваю так быстро, что эта чертова штуковина проскальзывает по полу и влетает прямо под мой комод.
— Гребаный…
Опускаясь на четвереньки, я протягиваю руку за ним.
Тео и Алекс ушли несколько часов назад, присоединившись к Нико в поисках информации об итальянцах.
Я хотел пойти с ними, сделать что-нибудь, чтобы помочь, но они настояли, чтобы я осталась здесь на случай, если Тоби, Гален или даже Стелла свяжутся.
Я чувствовал себя бесполезным, но я заслужил это.
Как только мой предыдущий гнев немного утих, я понял, что мне нужно сохранять ясную голову и быть готовым двигаться, чтобы добраться до нее.
Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда я разблокировал свой телефон, чтобы найти сообщение с неизвестного номера.
Моя рука дрожит, когда я открываю его. Но это ничто по сравнению с моей реакцией на фотографию, которая предстает перед моими глазами.
Мой желудок переворачивается, и мне приходится бороться с тем, чтобы меня не вырвало на ковер Тео.
— Чертовка, — выдыхаю я, глядя на ее свернувшееся калачиком, безжизненное тело. Ее белая рубашка стала красной. Красный с… — Черт. ЧЕРТ. — Кричу я, вскакивая на ноги, чтобы найти свои кроссовки.
Один взгляд на эту фотографию, и я точно знаю, где она была.
Почему — это был совершенно другой вопрос. И я не могу избавиться от чувства, что, возможно, это была вовсе не вина Галена, а все связано со мной.
Иначе зачем бы им оставлять ее в месте, которое сразу узнаю только я?
Я не помню, как туда добрался.
Я больше не останавливаюсь, чтобы задать этот вопрос, когда выбегаю из своей машины.
Я даже не заглушаю двигатель и не закрываю дверь, когда влетаю через вход на кладбище.
— Стелла, — зову я, несмотря на то, что она, вероятно, не слышит ничего из того, что я говорю.
Кровь, которая была так очевидна на фотографии, в реальности еще более шокирует, когда я замечаю ее, свернувшуюся калачиком между могилами моего отца и сестры.
— Скорая помощь, — рявкаю я в свой телефон, как только он подключается. Я сообщаю наше местоположение и даю парню на другом конце провода столько подробностей, сколько у меня есть, прежде чем упасть на колени рядом с ней и уронить свой телефон на землю.
Мне следовало позвонить по пути сюда, но все, о чем я мог думать, это добраться до нее.
— Детка, — выдыхаю я, убирая волосы с ее лица.
У меня перехватывает дыхание от того, насколько она бледна. Я говорю себе, что это потому, что нас освещает только лунный свет, но дело не только в этом.
Прижимая палец к точке пульса на ее шее, я молюсь любому гребаному божеству, которое могло бы прислушаться к слабому звуку сирен, нарастающему вдалеке.
— Все будет хорошо, детка, — шепчу я. — Я рядом. Я с тобой.
Моя первая мысль заключается в том, что кто-то наполнил мои вены бетоном и засунул вату в мой мозг.
Во-вторых, звуковой сигнал и голоса звучат чертовски громко.
— Я думаю, что ее глаза моргнули.
Этот голос. Я знаю этот голос.
Звуковой сигнал становится быстрее.
— Стелла? — Тепло распространяется от моей кисти и вверх по руке.
Что это такое?
— Стелла? Открой глаза, детка.
На этот раз голос звучит ближе.
— Мы должны позвать медсестру, — говорит кто-то еще, кто-то дальше.
— Нет, просто подожди, — огрызается голос.
Все мое тело вздрагивает, когда что-то касается моего лица. Мягкое прикосновение пальцев к моей щеке.
— Давай, детка. Вернись ко мне, — шепчет голос так тихо, что я уверена, что только я могу его услышать.
Я борюсь за то, чтобы понять, получить хоть какое-то представление о реальности. Это там есть. Прямо, блядь, там, но я не могу до него дотянуться.
Его прикосновения продолжаются, и, хотя они приятны, успокаивают, что-то все еще кажется неправильным. Что-то глубоко внутри меня хочет вырваться.
Себастьян.
Как только я осознаю это, тьма снова поглощает меня, и все исчезает.
Это неплохое место, когда я погружаюсь в небытие, которое дает чернота. Ну, для начала.
Но затем образы начинают проясняться в моем сознании.
Кладбище. Подвал Нико. Его ванная.
Воспоминания о том, как руки Себа касаются меня, как он проникает в меня, заставляют мою температуру подскочить, прежде чем образ его на коленях передо мной с моим ножом в руке, вырезающим на мне его имя, становится настолько ясным, что я почти чувствую, что я снова там. Боль исходит от моего бедра, когда я смотрю, как кровь стекает по моей бледной коже.
Фильм в моей голове продолжается, возвращая меня к следующему утру, когда он унизил меня перед своими друзьями. То как он навещал меня в моей спальне, то, как он играл с моим телом, то, что он сказал мне… все они кажутся такими реальными. Драка с парнями, с которыми мы с Калли встречались, — последнее, что я помню, прежде чем ко мне возвращается звуковой сигнал.
На этот раз все яснее, моя голова сотрудничает с моим телом, когда я прихожу в себя.
В этот момент я открываю веки — одна из самых сложных вещей, которые я когда-либо делал.
Я жалею, что вообще беспокоюсь, когда яркий электрический свет обжигает мою сетчатку и заставляет мою голову стучать.
На секунду все, что я вижу — это белый свет. Я даже не слышу слов, которые мне говорят, или скрежет ножек стула по полу, когда кто-то подбегает ко мне.
— Стелла. Стелла, детка. Все в порядке.
Я моргаю пару раз, и мое окружение начинает проясняться — или, точнее, лицо прямо передо мной.
У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю в его темные, измученные глаза.
Широкая улыбка играет на его губах, когда он смотрит на меня сверху вниз, его рука держит мою.
— Так приятно смотреть в твои глаза.
Я продолжаю просто смотреть на него, когда знакомый шар ярости взрывается у меня в животе, отравляя мою кровь ненавистью и необходимостью сражаться.
— Убирайся. — Слова слетают с моих губ прежде, чем я даже осознаю, что они пришли мне в голову.
Я также не знаю, почему я так думаю, но что-то подсказывает мне, что есть очень веская причина.
— Ч-что?
— Убирайся. Вон отсюда.
Мое сердце начинает биться быстрее, раздражающий звуковой сигнал снова становится громче, а грудь начинает вздыматься.
— Все в порядке, Чертовка. С тобой все в порядке. Ты в больнице.
— Просто убирайся к черту, — кричу я, слова разрывают мое пересохшее горло на куски, а слезы жгут глаза.
Я никогда не чувствовала себя более безнадежной или бесполезной за всю свою жизнь.
Я изо всех сил пытаюсь двигаться, но мое тело, кажется, весит миллион тонн.
Взгляд Себа покидает мой в пользу того, кем был другой человек.
— Я — я не…
— Убирайся. Вон. Убирайся. УБИРАЙСЯ, — пытаюсь я снова, задаваясь вопросом, действительно ли я говорю на другом гребаном языке.
Внезапно дверь распахивается, и в комнату врывается встревоженная медсестра.
— Стелла, ты проснулась, — тихо говорит она, нажимая пару кнопок на машине рядом со мной. — Тебе нужно успокоиться, милая.
— Нет. Мне нужно, чтобы они ушли.
— Ты слышал ее. Иди, — говорит она, немедленно поддерживая меня.
— Нет, я не оставлю ее здесь одну, — заявляет Себ.
— Она моя пациентка, и ты будешь делать, как я говорю, или я прикажу охране убрать тебя.
Себ выпячивает грудь, готовый спорить.
— Ты вообще знаешь, кто мы?
— Этого достаточно. Пошли.
Кто-то выходит из-за спины Себа, и когда я неохотно оглядываюсь, я вижу Тео, который держит его за плечо, готовый физически вытащить его из комнаты, если понадобится.
— Нет, ей нужно…
— Боже, Себ. Ей нужно немного гребаного пространства. Давай же.
Бросив на меня еще один смущенный и обеспокоенный взгляд, Себ позволяет Тео вытащить его из комнаты.
В ту секунду, когда за ними закрывается дверь, я срываюсь.
— О, милая, все в порядке, — успокаивает медсестра, когда я всхлипываю.
Она стоит рядом со мной и держит меня за руку, когда я совершенно теряю самообладание. Единственная хорошая вещь в этом заключается в том, что она выключила эту чертову машину, и она больше не раздражающе пищит в такт моему сердцебиению.
— Вот, — говорит она, когда мои рыдания наконец утихают, и когда я оглядываюсь, она протягивает мне чашку с соломинкой.
— Спасибо, — шепчу я.
Тишина, которая следует, как она начинает проверять мои показатели, то, что она, вероятно, должна была сделать раньше, оглушает.
— Ч-что случилось? — Я наконец спрашиваю. — Почему я здесь?
Ее мягкие, сочувствующие глаза находят мои.
Последнее, что я помню, это как убегала от Себа, Тео и Алекса, когда они выбивали дерьмо из Анта и Энцо. Что после этого пошло так не так, что я лежу здесь?
— Ты ничего не помнишь?
Я качаю головой, проглатывая саркастическое замечание, которое хочет сорваться с моих губ. Похоже, что даже в моем состоянии, каким бы оно ни было, я не утратила своего нахальства.
— Тебя ударили ножом, Стелла.
Весь воздух вылетает из моих легких, пока я перевариваю ее слова.
— С-зарезали?
Я отвожу от нее взгляд, чтобы оценить состояние своего тела.
— Ч-где?
— Твой живот. Тебе очень, очень повезло. Ты не получила никаких серьезных внутренних повреждений, но потеряла много крови.
Поднимая руку, я беру канюлю в тыльной стороны, тяжесть ситуации внезапно давит на меня.
— С тобой все будет хорошо, Стелла.
Я киваю, но это все, что я могу сделать, чтобы собраться с силами.
Теперь я знаю правду, как будто мое тело только что сдалось.
Я смотрю на свою руку еще три секунды, прежде чем проигрываю борьбу и мои глаза, наконец, закрываются.
— Стелла, подожди, — мягко говорит Тоби, и мое тело подчиняется приказу, слишком измученное, чтобы даже думать о споре с ним. — Ты в порядке?
Я делаю шаг назад, натыкаясь на стену. Мои колени почти подкашиваются, и я думаю, он чувствует это, потому что в мгновение ока оказывается передо мной.
Он смотрит мне в глаза, и слезы наполняют мои быстрее, чем я в состоянии осознать.
— Черт. Что происходит? Скажи мне, как помочь.
Я прерывисто вздыхаю, когда его рука опускается на мою талию, его поддержки, его присутствия почти достаточно, чтобы отправить меня в царство эмоциональных срывов.
— Я-я не… Я просто хочу забыть все это, — шепчу я.
Его глаза опускаются с моих на мои губы, пока я говорю, и мой пульс учащается. Когда они возвращаются к моим, синий цвет значительно темнее, чем несколько секунд назад, говоря мне все, о чем он думает прямо сейчас.
Моя грудь вздымается, пока я жду, когда он выиграет ту внутреннюю битву, в которой он сражается, и когда он это делает, все мое тело расслабляется от облегчения, когда его губы встречаются с моими.
Мои глаза распахиваются, сердце колотится в груди, когда я оглядываю свою темную, пустую комнату.
— О Боже мой, — шепчу я.
Это было так реально.
Слишком реально.
Прежде чем я успеваю подумать об этом получше, я нажимаю пальцем на кнопку вызова.
Оба стула рядом с моей кроватью пусты, и я вздыхаю с облегчением от того, что Себ, возможно, действительно послушал меня.
На мгновение я задаюсь вопросом, где мой отец. Почему Себ должен был быть первым человеком, которого я увидела, когда проснулась?
Я бы подумала, что он должен был быть рядом со мной. Возможно, он отсутствовал большую часть моей жизни, но моя безопасность всегда была его высшим приоритетом.
Это занимает несколько секунд, но, наконец, дверь открывается, и яркий свет из коридора снаружи заливает мою комнату.
— Привет, как у тебя дела? — спрашивает другая дружелюбная медсестра.
— Мне нужно кое с кем увидеться, — заявляю я.
— Сейчас три часа ночи. Я не думаю…
— Могу я взять свой мобильный, или ты можешь, пожалуйста, позвонить для меня? Он мне нужен.
Ее брови хмурятся, но она кивает. — Хорошо, но не расстраивайся, если он спит.
— Мне просто нужно попробовать.
Она роется в шкафу рядом с моей кроватью, прежде чем появляется с моим мобильным в руке.
— Сигнал здесь — полная чушь. Если ты разблокируешь его, я подключу тебя к Wi-Fi, чтобы ты могла позвонить.
Откидывая голову назад, я закрываю глаза и киваю, набрав свой код, меня переполняет облегчение от того, что она не собирается отказывать в моей просьбе.
В ту секунду, когда она передает его обратно, я нажимаю «Вызов» и подношу телефон к уху. Как она и предупреждала, звонок отключается и переходит на голосовую почту. Разочарование захлестывает меня, но чего я на самом деле ожидала? Вряд ли он будет сидеть и ждать меня.
