К 2000-летию христианства издательство «Паломник» предпринимает переиздание монументального труда «Правила Св. Апостол, Св. Соборов Вселенских и Поместных и св. отец с толкованиями», который ныне стал библиографической редкостью. Сами «Правила» в церковнославянском переводе издавались неоднократно. Переиздаваемый же в настоящее время труд отличается от этих кратких «Правил» двумя существенными особенностями: он содержит, помимо церковнославянского перевода, оригинальный греческий текст «Правил» и толкования их, принадлежащие трем выдающимся византийским канонистам – Алексею Аристи́ну, Иоанну Зонаре́ и Феодору Вальсамо́ну. Данные толкования имеют первостепенное значение, восходя все к XII веку. Толкования Аристи́на, бывшего диаконом и великим экономом патриаршей церкви в Константинополе, отличаются краткостью. По характеристике одного русского канониста, комментарий Аристина можно охарактеризовать «как догматически популярный, назначенный для общего практического употребления. Толкования Аристина получили весьма важное значение в практике, вероятно, благодаря их краткости». [1] Второй толкователь – Иоанн Зонара́ – сделал в миру блестящую карьеру, занимая высокие должности друнгария виглы (начальника императорской гвардии) и протасикрита (первого секретаря императорской канцелярии). Затем, потеряв близких сердцу людей, принял иноческий постриг в какой-то обители на одном из уединенных островов близ Греции. Довольно видный писатель той эпохи, особенно известный своей всемирной «Краткой историей», Зонара обладал глубокими познаниями во многих науках, в том числе и в юриспруденции. Выдающаяся образованность Зонары проявляется и в его толкованиях «Правил», где он не довольствуется только «установлением ясного смысла канонов, но сообщает и исторические сведения о соборах, указывает иногда на обстоятельства и мотивы, вызвавшие тот или другой канон, сопоставляет объясняемое правило с другими, касающимися того же предмета, ссылается на императорские законы и пользуется для своих целей выдержками из Св. Писания и из творений отцов Церкви». [2] Канонист, историк и догматист гармонично сочетаются в личности Зонары. Можно еще отметить, что он обладал также и тонким литературным вкусом, ибо «самый язык Зонары отличается не только замечательною ясностию и простотою, но также изяществом, образностию и своеобразною красотою. Некоторые толкования отличаются особою художественною симметрией), округленностию и законченностию». [3] Наконец, третий толкователь – Феодор Вальсамо́н (хартофилакс Константинопольской патриаршей Церкви, а позднее – Антиохийский патриарх) во многом следовал за своим предшественником Зонарой, хотя в объяснении канонов часто проявлял и независимость суждений. Кроме того, «по полноте и обилию материала и по практическому значению комментарий Вальсамона превосходит комментарий Зонары. Можно сказать, комментарий Вальсамона заключает в себе все действовавшее тогда церковное право в существенных своих частях. С формальной стороны толкование Вальсамона отличается бо́льшим искусством, бо́льшею силою диалектики, бо́льшею практичностию, чем толкование Зонары, которое поражает своею ясностию и прямотою. „Вальсамон – совершенный законоискусник“, выразился о нем преосвященный Иоанн». [4]
Сами «Правила», вкупе с изъяснениями трех названных толкователей, и составляют сердцевину православного церковного права, нормы и правила которого регулируют как внутреннюю, так и внешнюю жизнь земной Церкви. «Этими нормами, правилами, законами Церковь оберегает свой богозданный строй». [5] Безусловно, земной жизни Церкви отчасти свойственны изменчивость и текучесть, а потому требуется постоянное разъяснение и истолкование канонов, которое «было задачею всех толкователей всех веков. Не все ясно в каждом правиле, не все правила так вразумительно изложены, чтобы всякий по прочтении известного правила мог сразу понять истинный его смысл. Это зависит от самого текста правил, которые были издаваемы в разных местах и в течение нескольких веков, поэтому они и не могли быть изложены все так, как могло бы быть, если бы они появились в одном месте и в одно время, когда, следовательно, по языку и историческим признакам одного времени и одного места можно было бы вполне понять их подлинный смысл. Таким образом толкование правил вызвано было в Церкви так сказать необходимостью и нужда в этих толкованиях чувствовалась точно так же, как и в толкованиях Священного Писания». [6] В силу этого церковное право, как экзегетика и любая другая церковная наука, находится в постоянном развитии. Но, развиваясь, оно остается неизменным по сущности и как бы полностью самотождественным самому себе. По словам архимандрита Иустина Поповича, «святые каноны – это святые догматы веры, применяемые в деятельной жизни христианина, они побуждают членов Церкви к воплощению в повседневной жизни святых догматов – солнцезрачных небесных истин, присутствующих в земном мире благодаря Богочеловеческому телу Церкви Христовой». [7] А поэтому как нет развития догматов (в смысле протестантской «истории догматов» – Dogmengeschichte), а есть только раскрытие их, так нет и развития канонов, но есть только раскрытие их, то есть постижение их конечным человеческим разумом в приложении к конкретным историческим обстоятельствам. Переиздаваемый ныне труд, являющийся стержнем и основой всего православного церковного права, ясно свидетельствует об этом.
Профессор,
Доктор церковной истории
А. И. СИДОРОВ
В конце 1874 года в Московском Обществе любителей духовного просвещения возникла мысль об издании в журнале Общества Чтения правил св. апостол, св. соборов вселенских и поместных и св. отец с толкованиями. В февральской книжке Чтений за 1875 год начато печатание Правил с толкованиями, которое и продолжается беспрерывно.
Ныне Общество, не ожидая окончания всего труда, признало полезным для ознакомления с этим трудом и тех лиц, которые не имеют журнала Чтения, издать особо «Правила святых апостол» с толкованиями.
При сем «Общество» поставляет себе в обязанность принести глубокую благодарность лицам, почтившим редакцию этого труда сообщением своих указаний и замечаний о лучшем ведении дела, именно: высокопреосвященнейшему Платону архиепископу Костромскому и Галичскому, кафедральному протоиерею московского Архангельского собора, доктору богословия, Михаилу Измайловичу Богословскому и профессору канонического права в Московском университете, доктору канонического права, Алексею Степановичу Павлову. Общество позволяет себе надеяться, что любящие православную церковь и ее уставы и впредь не оставят сообщать свои замечания о погрешностях в переводе, или указания лучших способов ведения этого дела.
Здесь же «Общество» считает себя обязанным с глубокою благодарностью засвидетельствовать о том горячем сочувствии к этому предприятию общества и содействии, какие оказал в Бозе почивший, приснопамятный почетный член Общества, отец ректор Московской духовной академии, протоиерей Александр Васильевич Горский. Великий радетель всякого полезного для церкви святой дела, Александр Васильевич, пред начатием этого дела обещал редакции свое содействие во всех затруднительных случаях. Когда затем явились первые листы перевода, он, уже в болезненном состоянии, прочел перевод, по своему всегдашнему обычаю сличил с подлинником, сделал некоторые глубоко-меткие замечания на книге, и имел по этому случаю не кратковременную беседу с редактором. Не довольствуясь и этим, на другой день он прислал редактору письмо, в котором изложил целый ученый экскурс о значении греческого слова: σημειοῦσθαι в Вальсамоновом толковании на 14-е правило св. апостол. Сеявый о благословении, о благословении да пожнет в веце грядущем!
Издание Московского Общества любителей духовного просвещения.
МОСКВА.
1876 г.
Приступая к изданию толкований на правила св. апостол, св. соборов вселенских и поместных и св. отец, необходимо изъяснить: I) побуждение и цели сего издания; II) состав толкований, имеющих получить место в издании, и III) самый способ издания.
Кодекс правил древней церкви, получивших начало не в одно время, а в течении девяти первых веков христианства, не в одном месте, а в различных церквах востока и, отчасти, запада, уже этим самым, т. е. разновременным и разноместным своим происхождением, вызывает необходимость толкования и изъяснения сих правил. Один дух чистого и святого православия одушевлял святых отцов в разные времена и в разных местах, заключавших изначальное апостольское предание в писанные правила. Но не одни и те же формы языка, не одни и те же технические термины для обозначения некоторых канонических понятий были употребляемы во все времена. Одни и те же существенные и основные правила для всех православных церквей общеобязательные излагаются всеми святыми соборами и отцами. Но не все изложенные соборами и отцами правила имеют общеобязательный характер (слич. напр. Неокес. соб. пр. 15 и VI Вселен. 16, или Карфаг. соб. пр. 81 и VI Вселен. 12 и 13). Общее и существенное соблюдалось повсюду в православной церкви; но были некоторые частные и местные особенности в отдельных православных церквах принятые соборами сих церквей, местные изъятия из общего правила (слич. напр. Анкир. собора прав. 10, Апост. 26 и VI Всел. собора пр. 6). По признании христианства господствующею верою в Римской империи, светский законодатель с одной стороны церковному правилу придал силу государственного закона, а с другой и сам стал обращать внимание на церковную жизнь и издавать свои законы к ней относящиеся. Таким образом рядом с церковным правилом стал государственный закон, который не всегда находился с ним в согласии. Все это делало необходимым толкование правил и для греческой церкви: необходимо было изъяснение технических терминов и обозначений; необходимо было указание в правилах того, что имело только местное значение, или изъятие из общего правила; необходимо было согласование церковного правила с светским законом об одном и том же предмете.
Тем настоятельнее необходимость толкования древних правил для нашей русской церкви. Мы находимся в совершенно особенном положении по отношению к правилам, чем в каком были к ним православные христиане эллинского происхождения. Мы лишены всех выгод наглядности и непосредственного знакомства с церковным бытом, происходящих от сожительства с народом, у которого возникло право. Мы должны вознаграждать это лишение духовным напряжением; мы должны стараться и стремиться воспринять в себя древнее церковное право во всей его особенности, так чтобы этим вознаграждалось для нас то лишение, которое мы терпим от того, что не живем в то время, когда изданы правила и с тем народом, на языке которого изданы. Положение наше труднее, и необходимость толкования для нас настоятельнее. То, что для православного христианина эллинского происхождения было ясно из постоянной практики, из словоупотребления, для нас иногда может быть понятно только при пособии толкования. По этому-то наша церковная власть издревле и была озабочена изданием лучших толкований на древние церковные правила. По этому же наша церковно-правительственная и судебная практика всегда имела нужду в толковании и обращалась к нему. По этому же самому и церковная жизнь всех православных христиан, обыкновенно основывающаяся на канонах, церковная наука, также обязанная держаться правил, предъявляют требования толкований на правила. Последнее с особенною ясностью открылось в спорах о судебной власти епархиального архиерея, веденных в 1871–1873 годах. Тогда появились такие умствования, которые грозили, в случае практического их осуществления, совершенным извращением всего строя православной церковной жизни, и которые при этом были подкрепляемы ссылками на правила. Расчет при этом был, очевидно, тот, что при недостаточной ясности некоторых церковных правил и при неизвестности нашему обществу толкований на правила, будет достигнуто убеждение читателей в верности предложенных умствований. Не оправдался этот расчет, единственно от того, что выставлены были вместе с правилами и толкования на них, из которых с непобедимою ясностью открылось противоречие выставленных умствований церковным правилам.
Сказанное приводит к убеждению в мысли о необходимости издания толкований на церковные правила и вместе к вопросу о том: какие толкования заслуживают предпочтительно быть изданными.
И в греческой церкви, и у нас, и на западе были и существуют разные толкования на правила православной восточной церкви. В греческой церкви существуют толкования Зонары, Вальсамона, Аристина и других неизвестных по имени толкователей, толкования положенные в греческой кормчей – Пидалионе. У нас существуют толкования положенные в кормчей книге, некоторые толкования и примечания положенные в книге правил, изданной Св. Синодом и в недавнее время явившиеся толкования покойного Смоленского епископа Иоанна и толкования на правила трех первых Вселенских соборов преосвященного Иоанна, епископа Алеутского. На Западе существуют толкования правил восточной церкви, составленные ученым римско-католическим епископом Гефеле и англиканцем Беверегием. Очевидно, что и невозможно и излишне было бы предпринять издание всех существующих толкований. Но чем руководиться в выборе толкований, и на каком основании отдать предпочтение одному толкованию перед другим?
