Сосцы ледяные под брюхом оттаявшей крыши,
И оттепель, чмокая, лижет студеное их молоко.
Сугроб под окном шевели́тся, как будто бы дышит
И рыхлое тело его, будто тучка земная легко.
В каждом доме сегодня душистая, свежая елка,
Но хвоя языческим зельем лежит у двери́.
Старый год соберет эту хвою сухую в котомку,
И с ней унесут на хвостах старый год снегири.
(эссе)
Не имеющее плоти, и потому чувствующее боль. С безднами вместо глаз и потому всевидящее. Обладающее безмерной жестокостью и потому дарующее жизни. Трогательно милосердное и потому убивающее. Молчащее и потому всезнающее. Всезнающее и потому молчащее. Великое до непостижимого. Непостижимое до великого. Властвующее над мыслью и подвластное только мысли. Вечно живущее и потому знающее смерть. Знающее смерть и потому вечно живущее.
Нага природа.
В снегах и чистота и свет.
Врачует время лекарь – хлад.
И все безгрешно. Свято все.
Зима – покой.
Зима – начало.
«Аминь!» зиме.
И кажется, что первый день,
Рожденья мира,
Был создан белым,
Был создан зимним.
Краснощёкая Арина
В белоснежной пелерине,
Шла по воду с ледяным
Коромыслом расписным.
Серьги из рябины
У зимы Арины,
Волосы серебряны – ветер января.
Сказочной снегурочкой Арина прослыла.
Синими сугробами, как во́лнами моря́,
Буйствуют, волнуются русские поля.
Звонкий колокольчик тройку веселит,
И церковный купол небо золотит.
Дремлет между избами мёрзлый ручеёк
В маленькой деревне, что между двух дорог.
Доброславы, Акулины —
Все приветствуют Арину,
Выйдя на порог.
(к картине Т. Травнiка)
Непро́чны церкви из льдов-снегов.
Напрасна религия в лютых сердцах.
Малодушие,
Маловерие,
Малолюбие —
Камня́ми этих дьявольских слов
Был вымощен путь в низших адских кругах.
Непро́чны церкви из льдов-снегов.
Напрасна религия в лютых сердцах.
Снег тополиный —
Пух лебединый.
Лето белым-бело.
Талое солнце
Алым оконцем.
Льющееся тепло.
Снежное лето.
Переодета
Ни́щенка Руся
В платье да ленты,
В серьги да бусы.
Дурочка Руся
На метле скачет,
За спиной прячет
Белое помело —
Лето белым-бело.
(к картине Терентiя Травнiка)
Рано. Утренние дома.
Пелена почивающих окон.
Воплотившаяся зима
В небе синем, как синее око.
Снизу вверх пролегла стезя.
Куполов окрещенных пространство
В высоте.
И движение и постоянство.
И невидимая слеза
О Христе.
Обведя по контуру блик,
Начерчу на песке лик
Застынет в нем солнечный миг.
Но ляжет волна на брег,
Продолжая свой вечный бег.
Или вдруг выпадет снег,
Обычный июльский снег
Или может быть небопад.
Обведённый по контуру взгляд,
Твой взгляд нарисованный мной
Будет смыт морскою волной.
Лето – сон цветной
Сказку рассказало без конца.
Падшею звездой,
Ало-золотой,
Осень шлет снегам седым гонца.
Будет день иной,
Радость и покой
Принесет с собой.
В призме лунных лет
Отраженный свет
Утренней зарей встанет над землей.
Девочкой из льда
Ты меня создал.
В прозрачную слюду,
Как в платье одевал,
И чуждую стыду
Невестой провожал
На ветров зимних бал.
Но стар твой календарь
И не верен счёт.
Снежинкою январь
В ладони пропадёт.
Утро вознесёт
Огненный восход.
Вновь буду я собой —
Девочкой – весной.
В лабиринтах дождя блуждает
Босоногая, синеглазая.
Рыжий локон к щеке прилипает,
Губы вишней спелой измазаны.
Смеётся задорно, глупо
Над миром неясным, мудрым.
И всё ей легко, что трудно,
И всё, что обычно – чудо.
Тот умён, кто ума не ведает.
Слышит правду лишь тот, кто глух.
Кто не носит креста, тот верует.
Мыслит ромб тот, кто чертит круг.
Научи меня быть дурашливой,
Конопатая девочка милая,
О том, что понятно, расспрашивать
И верить в ту сказку, где синие
Ликуют под солнцем луга
Где Эльфы витают над лилией,
Где добрая баба Яга.
Научи меня песенку слышать,
Что поют на восходе цветы,
Верить в замок с зеркальною крышей,
Что построили духи мечты.
Научи дотянуться до неба
Маленькой, слабой рукой,
В измерениях плача и смеха,
На земле обрести покой.
Я пойду,
Как в бреду,
По тончайшему льду.
Я найду
Ту мечту,
Ту звезду —
Доброту.
Упаду —
Ну и пусть,
Зато праведен путь.
Поднимусь,
Улыбнусь,
Помолюсь —
И вперёд!
К той звезде —
Доброте.
(Посвящаю моему отцу – кларнетисту Владимиру Данильченко)
(к картине Максима Желтова)
Уличный музыкант играл вечер. Драгоценные камни в шляпе у его ног становились темнее – в них растворялся день. Но цветы вальсировали по вечно светлому снегу. Прохожие спешили к электрическим солнцам своих домов, оставляя живые синие сапфиры у ног музыканта. Музыкант играл вечер.
Снег на небе.
Снег на крышах.
Снег на ветках.
Снег на тропках.
Хлопья хлопка.
Хлопья хлопка.
Всюду белые туманы —
Велики, как великаны.
На земле и над землёй
Всё клубится стылой мглой.
Снег на небе.
Снег на крышах.
Снег на ветках.
Снег на тропках.
Хлопья хлопка.
Хлопья хлопка.
Осень на исходе.
Скоро белый снег,
Будто новый век,
Возвеличит день.
Неземной олень
На рогах лучистых
Правды зимней, чистой
Принесет дары —
Оды и миры…
Осень на исходе.
Ещё одна зима – тюрьма бушующего лета. Но света изобилие… Лилия снежная… Нежная грация… Реинкарнация жизни. И словно в гравюрах Дюрера деревья чёрные на фоне белого снега. Остановка бега земного времени – семени вечности.
(к картине Т. Травнiка)
Фантасмагория.
Ночь, как гармония
Снега и огня.
Солнце и луна
Слились воедино.
Эклектика дивно
Смешанных символов.
Лов
Мнимых стрекоз – новолетий, гномьим сачком-колпачком.
Он был белый и воздушный.
Она была жгучей брюнеткой.
Она возводила для него огонь.
Он дарил ей дожди.
Она скрылась за углом чудесного терема.
Он стал днём и повсюду искал её.
Она источала из искр звёзды, зная, что он
никогда не увидит их, зная, что они лишь для него.
Он искал её.
Он искал её.
Разноцветных колибри круженье,
Оперенья златое свеченье —
Дрожь мембраны под выдохом звука.
Жёлтые солнца – манго
Под ладонью приятно упруги,
Будто круглые щёчки младенца.
В беспорядке горошины перца
Чёрным бисером строят рисунок.
Тихо ложится сумрак…
Белая роза чайной,
Стала, как бы случайно.
Соком налитый шарик хрустальный
Виноградиной падает вниз…
Юной Флоры прелестный каприз —
Натюрморт.
(к картине Т. Травнiка)
Золотистый месяц окрасил светом красоты ночи. Как же прекрасна тьма, вместившая свет! Стеклянный ангел, стоящий на подоконнике, был окружён ореолом отражённого в нём света, будто живой, будто одушевлённый, трубил он в свой маленький горн гимн свету. Сердце тьмы – свет. Кто поверил в тьму? В этот фантом, миф? Тьмы не существует. Тьмы нет. Так же, как нет смерти. Тьма – холст под красками света. Смерть – ступень к новой жизни. Стеклянный ангел когда-нибудь разобьётся, но свет однажды наполнивший его, вечен. И гимн, что сыгран на маленьком горне, будет звучать всегда.
(Эссе)
Грех – уксус с желчью. Грех – вино со смирною. Свет – вода чистая, которую не дали мы Господу нашему Иисусу Христу в муках его, но которая проливается дождями небесными, пополняя океаны и орошая землю. Подставляйте кувшины и руки ваши! Поднимите лица и пейте, будто дети, струи чистейшие. «Се кровь моя» – говорит Любящий нас. Да смоется с естества нашего уксус с желчью, да смоется вино со смирною. Да откроются души наши, словно белые лилии, для дождя, ниспосланного Любящим нас.
