Жил-был молодой мотылёк, не веривший, что надлежащий конец для всего мотылькового рода — это сгорание в пламени. Всякий раз, когда видел он друга, кузена или даже совершенно незнакомого мотылька, спешащего на рандеву с менорой или колмановской лампой, то чувствовал, как частичка его сердца обугливается и крошится. Однажды вечером созвал он всех ночных мотыльков мира вместе и проповедовал им.
— Задумайтесь о сладости этого мира, — страстно изрекал он. — Задумайтесь о Луне, задумайтесь о мокрой траве, задумайтесь о хорошей компании. Задумайтесь о подкладках для перчаток, пальто из верблюжьей шерсти, меховых палантинах, боа из перьев, задумайтесь о душераздирающем аромате кашемира, напоминающем об утраченной невинности. Жизнь прекрасна, и лишь любовь имеет значение. Зачем нам искать смерти, почему мы на самом деле не жаждем ничего, кроме ненавистных объятий свечи или горького поцелуя нити накала? Возможно, мы — ошибки Вселенной, но мы — прекрасные ошибки, и не должны жить, будто мы уродливы. Пламя — это обман, и лишь любовь — истинна!
Все мотыльки взрыдали. Они миллиардами толпились вокруг него, называя святым и клянясь изменить свою жизнь. «Всё, что нужно миру — это любовь», — воскликнули они в один голос. Но тут по всему миру начали зажигаться огни, ибо приближалось время ужина. Были разожжены камины, вспыхнули синим пламенем газовые конфорки, засветились красным электрические нити, прожекторы, уличные фонари и лампы у дверей замигали, заискрились таинственным манящим светом. И будто ничего не было сказано на этом историческом слёте, все мотыльки, как один, устремились на ночной поиск самосожжения. Воздух звенел от нетерпения.
— Вернитесь! Вернитесь! — взывал бедный мотылёк, чувствуя, что воспламеняется всё его сердце. — Что говорил я вам? Изрёк я, что так жить нельзя, что должны вы беречь себя ради любви — и вы поняли правду, услышав её. Почему вы продолжаете принимать смерть, познав истину?
