В советское время, СССР приглашал иностранных студентов получать высшее образование в Университетах. Преимущественно из бедных стран Азии, Африки.
Представители эти, обучаясь в наших университетах, активно способствовали «улучшению» демографической ситуации в СССР.
Активно разнообразили цветность кожи российских деток, способствовали появлению более яркой цветовой гаммы в роддомах российских областных центров, где в основном и были сосредоточены эти гуманитарные, технические и прочие Университеты.
И стоило это совсем недорого — какие-то джинсы или иные тряпки, пластинки рок-групп, косметика и побрякушки — словом, они ехали к нам, как к папуасам, с бусами и зеркальцами…
Смотреть на это русскому студенту было тошно. Представьте себе картину…
Пятиэтажное общежитие в Волгограде. Коридорного типа. Девушка стояла в коридоре и робко стучала в дверь:
— Абдулла! Открой. Это Ира.…Ну, Абдулла, открой. Я знаю ты там… Ну, пожалуйста…
Дверь открылась.
На пороге возник негр, черный как смоль. На ломаном русском:
— Иряа! Я тебе сказаль! Джинс хороший. Косметик не дам…Ти не есть сексуальная. Ты холёдная отсень. Иди прочь пожалиста!
— Ну, Абдулла. Я к тебе пришла…У тебя что? В гостях Набир? Хорошо, Абдулла. Давай сейчас. Пусть с Набиром. Это ничего…
— Иряа…Несего не полуситься. У нас есть две девоски севодня. Пожалюста иди прочь…
Дверь захлопнулась.
Я шел по коридору со сковородкой на кухню…
Студентка от двери не отходила, и снова настойчиво постучала.
Я делал вид, что мыл в раковине кастрюлю. Краем глаза наблюдал разворачивающиеся события. Поминутно выглядывал из кухни…
Интересно — жуть!
Дверь резко открылась. Тот же негр, схватил девку за плечи, развернул к себе спиной и пнул ногой в её задницу. Та полетела в противоположную стенку, трахнулась об неё головой и упала…
Я застыл, раскрыв рот от неожиданности.
У девушки красивые, длинные волосы, рассыпались по спине и плечам. Она вскочила, и увидев меня, уставившегося на нее из кухни, зарыдала и бросилась к лестничной клетке.
По моей спине пробежала дрожь.
Это же надо — из-за шмоток пресмыкаться перед черными!
Не её жаль. Как сказал Верещагин в известном фильме: «За державу обидно!».
Бл*дь она и в Африке бл*дь.
Но за кого нас, хозяев этой страны, держит эта чёрная шваль?
И я, студент второго курса, должен жить в комнате с тремя марокканцами…
Политика видите ли государственная такая: они должны обучаться русскому языку. Поэтому их и селили в общежитие таким образом: один русский — три иностранца, или два на два, потому как комнаты в общаге только трёх, или четырехместные…
Все бы было пофигу, но я сам на себе ощущал эту интернациональную дружбу, с потомками «Патриса Лумумбы»
А за драку с иностранцами, наших студентов выгоняли из института немедленно, и без особых разборок — кто и за что виноват. В такой ситуации, мы и учились в то «золотое» времечко.
По пять раз на дню, мои марокканские "сожители" вставали в комнате на колени и исполняли намаз. Причем я должен был немедленно выходить из комнаты, не взирая но то, учусь я или кушаю борщ. Я со своим борщом в этот момент был для них — неверный! Если я не выполнял приказ — могли вылить и борщ на голову. Ситуация накалялась с каждым днем. Дабы не вылететь из института, я еле упросил комендантшу «общаги» перевести меня в комнату, где двое русских и только один араб из Йемена.
Свершилось.
Но этот араб был крайней противоположностью марокканцам.
Вечно пьяный, таскал в комнату шлюх всех мастей. Рассчитывался с ними шмотками из ящика под кроватью. Обстановка в комнате накалялась, потому как этот гаденыш, маленького роста, вредный как хорек, не давал учиться. «Волдырь» должен был прорваться.
И это случилось!
Зима. Февраль. Вечер.
Окна разукрасились причудливыми морозными узорами. С улицы слышался скрежет по рельсам трамвайных колес. У нас в комнате тепло и уютно. Стоял самодельный нагревательный «козел», телевизор выключен.
Тихо.
Я один. Учился — читал конспект, поплевывая шелуху от семечек в газетный кулечек. Эти редкие минуты, когда я был один, необходимо иногда почитать конспект и отвлечься от почти ежедневного «преферанса» в гостях у «собратьев» по учебе. Эти минуты надо было особенно ценить, чтобы не влететь, как на первом курсе по высшей математике — на пересдачу.
Недолго длилось прекрасное мгновенье.
В комнату ввалился Саид — этот арабский ублюдок, в дупель пьяный. Не слова не говоря, уселся напротив за столом, и задрал ноги в грязных кроссовках на стол — прямо у меня перед лицом. Я прорычал:
— Убери ноги, Саид. Не видишь — я учусь!
— Я тоже учусь….
— Ты не учишься — ты пришел пьяный и ноги убери со стола!
— Кто тебе сказаль, цто я не учусь? Я уцусь, как я хоцу! Так мне мой папа сказаль. А ты кто? Бедний, бедний стюдент! Нищий….
— Если я нищий, то какого хрена ты приехал к нам учиться? У нас же нищая страна! Ноги убери, гнида!
— Я приехаль, потому, как мой папа умеет сцитать деньги. Он продает и самолет и швейный иголька! Все продает. У вас тут уцить меня для него ничего не стоит! А ты — Нищий …Хе-хе…
Кровь вскипела у меня в венах. Эта тварь сидит передо мной, обзывает меня и страну в которой он учился, «трахает» наших девок, свиничает, харкает….
Я более агрессивно прорычал:
— Убери ноги со стола! Гнида арабская!
Тут случилось то, чего я не ожидал совсем!
Этот «хмыренок», как пружина выкинулся из-за стола и… Хрясь кулаком мне в глаз! Я даже не успел понять, что случилось. На мгновенье в голове что-то сверкнуло, но «проморгавшись», я понял — этот подонок меня ударил, да прямо в глаз!
В комнате его не оказалось. В приступе бешенства, гадливости, обиды за поруганную честь, я выскочил в коридор. Там — пустота! Видимо этот «пидаренок», заскочил в какую-то негритянскую комнату…
Сердце молотило, как кузнечный молот.
Я в диком гневе, сжимая кулаки до хруста в пальцах, метался по комнате, вынашивая в мыслях планы дикой мести. В голове только одно — где и как выловить эту паскуду, и «отмудохать» до смерти. О том, что за драку можно вылететь из института, забыл напрочь!
Прошло несколько минут.
Начал соображать более трезво. План сложился почти сразу же. Завёл будильник на шесть часов утра.
В комнату зашел второй сосед Сергей. Посмотрел на меня.
Я вообще-то знаю: он трусоватый, очень осторожный хлопец, и вечно в ответ улыбается этому арабчонку. «Жополиз» одним словом. Сергей спросил:
— О…Игорь…Что случилось?
— Да так…Ничего…
— А чего так сдвинуто все в комнате? Где Саид?
— Нету твоего Саида… Пьянствует где-то.
— Хм…Чего у тебя с глазом?
— Не понял…
Я подошел к зеркалу и увидел — все вокруг моего левого глаза покраснело:
— Ты вот чего Серега! Завтра утром, я твоего дружка Саида, пиз*ить буду! Долго и жестоко. Эта тварь, меня сейчас спьяну ударила….
Пытался найти и приложить к глазу чего-нибудь холодное. Сергей, сидел на кровати и открыв рот, испуганно меня слушал. Я угрюмо продолжил:
— Я встану рано, и что бы в комнате не происходило, ты должен спать и не просыпаться! Ты понял?
— Хм…Я то понял….Но тебя же выгонят из института!
— Не твое дело! Ты все себе уяснил?
— Да …Конечно…Но ты не думаешь, чем все это может закончиться.
— Повторяю, для особо тупых — ты должен спать! Ясно? И если сейчас побежишь его искать и предупреждать этого гадёныша, тебе тоже обломиться! Усек?
— Усек…Усек…
Трясущимися руками, Сергей вынул конспект из кейса, улегся на кровать и сделал вид, что усиленно читает.
Я, прижимал мокрую тряпку к глазу, грозно на него «зыркал»…
Телевизор, чашка борща и на боковую!
Сквозь сон, глубоко ночью, почувствовал — в комнату зашел Саид…Кровать скрипнула.
Еще очень рано …Посплю…До акции еще пара часов…
Зазвенел будильник. Разлепились мои очи. Нет — один глаз. Второй слегка заплыл. Встал, включил свет и увидел в зеркальном отражении, красивый фиолетовый «фингал» под моим драгоценным глазиком.
"Ну сучёнок арабский! Сейчас…Погоди…"
Натянул кожаные перчатки на кисти рук, оделся…Подошел к кровати арабчонка. Тот сопел во все дырки…
Хоп!
Одеяло слетело с тщедушного тельца. Мои железные пальцы вцепились в его шею:
— Ну что падла? Смерть твоя пришла! Помнишь что вчера сделал?
Тот извивался как змея в моих клешнях…Захрипел…Я разжал клещи рук. В черных глазенках метался животный страх… Мой кровожадный голос испугал его до нервного тика:
— Вставай гнида…Одевайся…На улицу быстро! Бить сволочь тебя буду…До смерти!
— Сэм! Сэм! Ти с ума сошель! Тебя тюрьма посадят! Ты с ума сошель!
(Сэм — моя институтская студенческая кликуха)
Саид бросился к Сергею и начал его тормошить …Я видел, как это арабское отродье трясется от страха. Во мне разгорается гнев, как у быка перед красной тряпкой Сергей, отмахивался от приставаний араба, и укрылся с головой одеялом, пропищав фальцетом, чтобы не мешали ему спать…
Швырнул этой жалкой, арабской трясущейся гниде его тулупчик и наклонился зашнуровать ботинки…
Что-то хлопнуло!
Я выпрямился — Саид исчез!
Твою мать! Опять в коридор — пусто! На столе его тулупчик. Он успел пулей выскочить из комнаты
…Ага…Ну сволочь — погоди! В трусах далеко не убежишь!
Прикрыл дверь и начал терпеливо смотреть в щелкую
Десять…Пятнадцать минут напряженного ожидания в охотничьей стойке, как сеттер перед куропаткой…
Наконец дверь напротив, приоткрылас — оттуда показался Саид и начал на цыпочках красться по коридору прочь.
Вот он! Миг Удачи!
С треском открылась моя дверь!
О…!
Это был спринтерский забег на стометровку.
«Топот стада слонов огласил утренний коридор общаги! Заяц — араб в трусах и в майке…И я — разъяренный волчара с кровавой пеной на клыках!»
Догнал его у туалета и с разбегу врезал коленом по печени! Тот отлетел еще на два метра, упал и скрючился как улитка. Его рот хватал воздух, глаза выкатились из орбит, но мне было на это абсолютно наплевать! Его тельце в скрюченном варианте взлетело в моих руках выше моей же головы.
Ого!..Ни фига себе! В его ручонках был зажат кухонный нож, который он видимо в страхе, забрал со стола в негритянской комнате. Но пустить его в дело не успел, потому, как видимо его скорежила боль в печенке от моего удара.
Я вывернул руку с ножом ему за спину. Нож упал на пол. Второй еще более мощный удар потряс его в самые яйца, которые так усердно работали над демографической ситуацией в стране…
Хорошо! Авось евнухом станет! У папы в гареме…
Возникла мысль: «А не убил ли я его?»
Руки мои разжались. Скрюченный комок упал на пол…Шевеллся как червяк. Застонал….
Жив паскуда!
Заскрипела дверь в коридоре. Неожиданный голос сбоку:
— Что тут происходи? Что вы делаете с иностранным студентом?
— Слышь. Мужик! Сдрисни! А то и тебе сейчас врежу!
— Что-о-о? Как вы со мной разговариваете?
Ко мне подбежал с полотенцем на плечах тщедушный мужичонка:
— Вы что? Избили иностранного студента?
— Мужик, ты, что в натуре? Не понял, что я тебе сказал?
Моя рука потянулась к его горлу…
Он отскочил и его крик сорвался на фальцет:
— Вы кто? Из какой группы? Я заместитель декана химфака! На дежурстве здесь…Отвечайте кто вы?
На полу тельце очнулось…
Перебирая лапками, и царапая по стенке ногтями, поднялось и пропищало:
— Это Сэм. Самарский… Автотрякторний факультет…Грюппа Т-204…Он убивать меня хотель! Спасите меня! Вот этим ножиком…
Хромая, Саид проковылял за спину мужичка.
Меня неожиданно пробила скверная мысль: «Вот и всё Игорёк! Закончилась твоя учеба! Что я скажу родителям? Ну зачем я все это затеял? На хрена мне этот пидаренок сдался?».
Чувство горечи хлынуло в душу.
Мужичек, боязливо, стоя на расстоянии заверещал:
— Вы, студент идите в свою комнату. С вами разберутся сегодня. А вы — как вас зовут?
— Саид…Я из Йемена. Он убиваль меня! В тюрьму его пожалиста!
— Вы, Саид идите к своим друзьям, я подойду к вам попозже. Мы все уладим. Не бойтесь. Он вас не тронет уже…
Я поплелся в свою комнату. Сергей не спал и встревожено на меня смотрел:
— Ну что? Получилось? Там в коридоре кричал кто-то…
— Заткнись!
На второй паре уже весь мой институтский поток знал про драку и гудел как растревоженный улей.
Девчонки, которые раньше и глазом не вели в мою сторону, шушукались и, теперь с уважением и интересом поглядывали на меня.
В группе было ядро студентов, три человека, из бандитского района Волгограда «Заканалье»…
Они то и стали меня поучать, как вести себя дальше.
Толик, главный из «Заканалья» быстро и сбивчиво вбивал мне в голову инструкцию по поведению в ментовке:
— Так …Сэм. Тебе будут вперивать мордобой, и что ты начал первый!
— Понимаю…
— Слушай и не перебивай. Мусора будут тебя колоть «понтами»…
Не вздумай колоться! Ничего не подписывай. Иди в отрицалово! Сэм? Ты слышишь, что я тебе говорю?
Глаза Толика с надеждой заглядывали в мои. Я мычал в ответ:
— Слышу, Толян…Слышу…
Однако мысли мои были совсем далеко. Сознание автоматически фиксировало передачу ценной информации. Но я уже видел себя побитой собакой на коленях перед родителями. Они меня «засранца» пытались обучить, одеть-обуть, посылая ежемесячно больше половины своей нищенской зарплаты для родного «сынули». Лишь бы он выучился и стал человеком.
