— Чубайс! Чубайс! Где ты? Сволочь рыжая, найду убью! — Входя в подъезд, услышал я, сердитый голос моего друга и одноклассника, Володьки. Чубайс, это рыжий и довольно вредный кот, любимец Володькиной мамы.
— Ты чего шумишь? — спросил я его, поднимаясь на лестничный пролёт.
— Да вот, понёс нашего котяру на прогулку, а на лестнице, с соседским доберманом столкнулся. Ну эта рыжая бестия, испугался, вырвался, и удрал куда-то. Смотри как мне руку расцарапал. — И он, задрав рукав рубашки, показал свежие царапины. — Помоги мне найти этого гада.
Мы стали подниматься по лестницам, осматривая каждый этаж. Заглядывали за мусоропроводы и в карманы на лестничных площадках, где стояли детские коляски, какие-то коробки и даже тумбочки. Но кота нигде не было. Я уже пожалел, что согласился помочь Володьке. Я его хорошо знал. Он обладал уникальной способностью находить приключения там, где с другим ничего не случалось. Если на рыбалке, кто-то переворачивался в лодке, а потом по грудь в воде, толкал её до берега, то это был он. Если, в деревне на каникулах, когда мы пасли лошадей, у кого-то лопалась подпруга и он вместе с седлом летел на землю, то и это был он. Но меня всегда восхищает его оптимизм и жизнерадостность, чтобы не случилось. Однажды, мы поехали на велосипедах на озеро и Володька, вместо того чтобы, осторожно спуститься по крутой тропинке к воде, ведя велик в руках, решил на нём съехать. А по краям тропинки крапива по грудь. И потеряв равновесие, не удержался, и кубарем улетел в заросли. Я стоял наверху и покатывался от смеха, а он, ничуть не смутившись, почесывая ожоги от крапивы, поднял большой палец вверх и весело крикнул:
— Во!!! Серега, классно! Теперь давай ты.
Вот такой у меня друг, с первого и по седьмой класс, мы с ним неразлучны.
Пройдя все этажи, дошли до десятого, дальше чердак.
— Всё! Похоже твой Чубайс, на чердак удрал. — Сказал я, глядя на дверь из железных прутьев, на которой висел замо́к. — А нам туда не попасть, закрыто.
— Ещё чего? — Ответил, как всегда, неунывающий Володька. — Замо́к только для виду висит и никогда не закрывается.
Он подошёл, к двери и легко расстегнул его. Мы поднялись на чердак. Сырость и полумрак навевали чувство тревоги, казалось, мы попали в другой мир. Не сговариваясь, почему-то перешли на полушёпот. Володька, изредка звал кота:
— Чубайс, Чубайс иди ко мне, сволочь рыжая.
Мы принялись осматривать чердак, заглядывая во все уголки, иногда становясь на колени. Измазали брюки, руки, но всё безрезультатно. Разошлись в разные стороны, чтобы быстрее всё осмотреть, и вдруг я услышал взволнованный голос Володьки:
— Серёга, иди сюда, я тут такое нашёл
«Кто бы сомневался? — Подумал я. — Опять с тобой куда-нибудь вляпаемся».
Когда я подошёл к другу, он вытаскивал за ремень, из-под ниши, какой-то продолговатый футляр.
— Как ты думаешь, что это? Может там какой ни будь дорогой, редкий музыкальный инструмент.
— Слушай, положи обратно и пойдём отсюда. — Предложил я, отлично понимая, что вряд ли он меня послушает.
И конечно же, он стал расстёгивать черные металлические застёжки. Потом поднял крышку. Мы, на какое-то время потеряли дар речи. Внутри лежала разобранная винтовка, с глушителем и оптическим прицелом. Вороненый ствол и продолговатый оптический прицел, спусковой крючок, всё это, производило завораживающее действие.
— Вот что! — Решительно сказал я. — Закрой футляр и бежим в полицию, надо сообщить об этой находке.
Но тут, неожиданно у нас за спиной прозвучал, строгий и хриплый голос, от которого, мурашки побежали по спине:
— Стоять! Никуда бежать не надо! И кричать не советую, вас здесь никто не услышит.
Медленно оглянувшись, увидели, человека в чёрной шапочке, одетой по самые брови и в чёрной курточке, с высоким воротником, закрывающим подбородок. Мы не могли сдвинуться с места, замерли, как кролики перед удавом, с ужасом понимая, кто этот человек.
— Вас учили родители, что чужое брать нельзя? — Продолжил он, и воспользовавшись нашим замешательством, молниеносно соединил наши руки наручниками, пропустив их вокруг, вертикально торчащей, металлической трубы.
— Ну, что? Тихо сидеть будете или вам рты скотчем залепить?
— Тихо будем. — Придя в себя, первым ответил Володька.
Мужчина в чёрном, поднял футляр, положил его на ящик, стоящий рядом и со знанием дела, стал собирать винтовку.
— Он нас убьёт! — Шепнул я на ухо другу. — Киллеры свидетелей не оставляют.
— Хотел бы убить, убил бы сразу. — Как всегда, не теряющий оптимизма, так же шёпотом, ответил он.
— Ну и что сюда вас занесло? — Снова заговорил мужчина, продолжая заниматься своим делом.
— Понимаете, — окончательно обретая уверенность, ответил мой неугомонный товарищ. — Мы кота искали. Рыжий такой, он от нас на чердак удрал. А он наш любимец. — Не моргнув глазом, приврал мой товарищ.
— А, так это — наверное, тот которого женщина впускала в шестьдесят третью квартиру, когда я поднимался по лестнице.
— Ага. Так значит он нашёлся этот гад, то есть мой любимец.
— И часто у вас лифт не работает?
— Случается. — Ответил Володька, и осмелев, добавил: — А, вы нас убьёте. Профессионалы свидетелей не оставляют.
— Так то, профессионалы. — Усмехнулся он. — А я, начинающий, можно сказать любитель.
— Что-то не вериться, что вы новичок. — Продолжал лесть на рожон мой дружок, несмотря на то, что я отчаянно дергал его за рукав. — Кто же такого нанимать будет?
— Никто меня и не нанимал, пацаны, это моё личное дело.
Собрав винтовку, он присел на ящик, прислонившись спиной к балке, и вдруг надсадно, закашлявшись, согнулся пополам. Вынул из кармана какой-то баллончик, несколько раз брызнул себе в рот, потом часто-часто задышал и через некоторое время успокоившись, произнёс:
— Ничего не бойтесь, ничего с вами не случиться. Вот сделаю своё дело и отпущу вас.
Он посмотрел на ручные часы, а я, набравшись смелости, спросил:
— Сегодня в парке напротив, выступление кандидата в мэры. Вы…это…его?
— Его, милого, его, Ефима Семёновича Чаплыгина.
— И не страшно вам человека убивать?
— Да какой же это человек? Бывший криминальный авторитет. Награбил в смутные времена, а сейчас во власть лезет.
А потом, словно решившись выговориться, нервно дыша, стал рассказывать:
— Родители мои фермерами были. Дела у них шли успешно. Но появилась в наших краях банда Ефима Чалого. Грабежи, крышевание, убийства. Однажды они ворвались в наш дом, отец пытался оказать сопротивление. Так эти гады, и его и мать убили, сестру ранили, спасло её лишь то, что она сознание потеряла. Я в это время был в другом городе. А теперь этот Ефим Чалый, уважаемый человек, в мэры баллотируется и зовут его Ефим Семёнович Чаплыгин. Ну скажите мне, разве это справедливо?
— Я бы тоже за такое убил! — Вырвалось у Володьки.
— Тоже мне, киллер нашёлся. — Немного успокоившись, усмехнулся мужчина. — Прямо как у Маяковского- "Я бы в киллеры пошёл, пусть меня научат".
И снова, закашлявшись, достал своё лекарство.
— Так вы бы в полицию обратились. — Робко, вступил в разговор я.
— Наивные, вы ребята. Это милиция защищала нас от воров, а полиция защищает воров от нас. А в прочем, я и обратился, в итоге подбросили мне наркотики, срок дали, там я и подорвал своё здоровье.
Через чердачное окно, послышалась музыка, отдалённые людские голоса. Мужчина, ещё раз, посмотрел на часы, потом резко встал и неожиданно покачнувшись, взял в руки винтовку. Мы притихли, затаив дыхание, с ужасом наблюдая за происходящим. Киллер выставил винтовку, облокотился на край чердака, и на некоторое время, замер. Вдруг, по его телу пробежала судорога и он, обмякнув, выпустил оружие из рук. Потом медленно сполз на ящик. Голова его свесилась вниз, шапочка слетела и из-под неё, рассыпались длинные русые волосы.
Это была девушка! Её красивое, бледное лицо, с застывшими, остекленевшими глазами, производило жуткое впечатление. Пораженные, мы несколько минут, молча смотрели на неё.
— Она умерла. — Еле ворочая языком, прошептал я.
— Похоже, что так. — Ответил Володька. — Смотри, у неё из кармана выпал ключ от наручников. Тебе ближе, дотянись до него ногой.
Я вытянулся на полу, насколько позволяло наше положение, и после трех неудачных попыток, все-таки зацепил его ногой. Осторожно подтащил его поближе. Володька, свободной рукой, взял его и немного поковырявшись, к нашему великому облегчению, расстегнул сковывающие нас наручники. Мы встали, с удовольствием распрямив затёкшие ноги.
