Следователь Калганов отвернулся от вида обглоданной человеческой головы, которую попытался сунуть ему в руки эксперт, сам Ганнибал Лектор потерял бы аппетит.
— Юра, блин! Вот какого… ты?
Судебно-медицинский эксперт довольно улыбнулся. Он частенько забавлялся со следователями подобным образом, зная, что никто не станет с ним ссориться. И то, портить отношения — из-за дурацкой, но шутки всё же! — с Юрием Кишиневским, безотказным человеком и безудержным оптимистом? Который, мало что всегда готов выехать. И превосходный специалист. Судя по заключению, этот череп он сумел изучить досконально:
— Баба, лет тридцать-сорок, европейские черты. Судя по всему, её обглодали. Следов насильственной смерти я не обнаружил. То есть башку ей не отрубали, не разбивали и в черепушку не стреляли. Зубную формулу я тебе привёл. Пока всё. Найдёшь кости скелета — посмотрим.
— Если убили и сбросили с поезда, зверьё потом уже поживилось?
— Не исключено. Но переломов лицевого черепа нет. Генетику будем делать? Тогда черкани мне для проформы, отошлю.
Калганов отошёл в наветренную сторону от серого здания прозекторской, закурил, перебивая въевшуюся трупную вонь. Очередное дело с неопознанным трупом обещало нудное и почти бесперспективное копание в сводках о пропавших без вести, да ещё и не по району, а как не по всей Сибири ли.
— Лето, тайга, туристы, отдыхающие, беглые рецидивисты — сколько их шарашится здесь! Пока заявили про двух пропавших баб. Вот и гадай, какая из них… С другой стороны, лучше такой заведомый висяк, чем тухлое дело по ограблению сельмага, который гастролёры разгромили и подожгли…
Размышляя вслух, следователь ехал в сторону отделения полиции. Ему предстояло убедить оперативников, что прочесывание леса в радиусе километра от места находки — занятие перспективное. Для этого надо было настроиться, чтобы никто не догадался и даже не заподозрил, насколько он сам не верит в эту идею. Но «ноблес оближ», как говорил преподаватель криминологии, что значит — положение обязывает!
Калганов ошибся — оперативники привезли с прочёсывания пластиковый мешок с интересными находками. Несколько крупных костей, женскую туфельку, компостированный билет до Ологоша и обратно, обрывки одежды и, самое важное, гипсовую повязку с остатками предплечья в ней. Судебный эксперт высоко поднял брови, когда следователь водрузил находки перед ним:
— Оттуда? Ты уверен, что это принадлежит одному человеку?
— Не умничай, а делай! — Калганов сурово одёрнул Юру, но не выдержал тон и расплылся в довольной улыбке. — Ты понял, как повезло? Да мы по гипсу и перелому без генетики установим, кто она! Давай, давай, Юра, подсуетись, чтобы в темпе, пока оперативники не расслабились. Давай, дружище!
Эксперт расстарался, даже рентген сделал. По состоянию гипса, по костной мозоли и ещё по туче непонятных следователю признакам он определил время перелома. После нудной проверки в городе и районах нашлось всего тринадцать подобных травм, из которых лишь пять принадлежали женщинам. Тут следствие поджидала удача — один из травматологов по снимку вспомнил внешность пострадавшей:
— Симпатичная дамочка, — он пролистал журнал регистрации, ткнул пальцем в запись, озвучил, — Полоцкая Наталья. Я её пожалел и хорошо обезболил, даже таблеток с собой дал. После гипса она кокетничала, сокрушалась, что внешний вид некрасивый, а я посоветовал раскрасить его или муфту такую сделать, тканевую…
