Сердце Рии трепетало и не хотело успокаиваться. Ей было тоскливо до слёз. Алани смотрела на осунувшееся лицо внучки через экран планшета.
— Давай поплачем вместе, а потом поговорим, — предложила она.
Рия всхлипнула:
— Тяжело мне. Уже три недели ни одного лёгкого дня. Не могу понять, что со мной происходит.
Алани помолчала.
— А ты помнишь игрушку под названием «Калейдоскоп»? — вдруг спросила она.
— Конечно, — девочка вытерла слёзы.
— Хочешь, я тебе расскажу, как она устроена?
— Ты меня пытаешься успокоить? — голос Рии был уже менее напряжённым.
— Пытаюсь.
— Ладно, рассказывай — мне это интересно.
— По внешнему виду калейдоскоп — это закрытая с двух сторон картонная трубка. Но если её разобрать, то внутри мы увидим две основные части: треугольную призму и узорную камеру. Ты же знаешь, как выглядит треугольная призма?
— Два треугольника в основаниях и три прямоугольника по бокам.
— Правильно. Только призма в калейдоскопе полая, а на месте треугольников — отверстия. Через одно из отверстий призмы будет попадать свет, а через другое мы будем смотреть.
— Но там, вроде, где-то должны быть зеркала.
— А вот призма как раз и составлена из зеркальных полосок, причём отражающие поверхности обращены внутрь. Представь, что ты заглядываешь в призму с одного конца и смотришь через неё на бусинку, лежащую на столе. Как ты думаешь, что ты увидишь?
— Наверное, несколько бусинок — вернее, саму бусинку и её отражения.
— Всё правильно. А если теперь мы насыплем в коробочку много цветных бусинок и посмотрим через призму на них?
— Неужели тогда мы увидим узор?
Алани кивнула, и Рия спросила:
— Эта коробочка и есть та узорная камера, которую ты упоминала?
— Да. Эта камера похожа на прозрачную баночку для крема. И в неё можно помещать всё, что угодно: цветные стёклышки, камешки, бусинки, кусочки проволоки или пластмассы — всё, что понравилось дизайнеру.
— А эти цветные предметы просто насыпаны в камеру? Ведь, когда камера будет вращаться, все они могут свалиться в кучу.
— Хорошо, что ты это отметила. В простые, особенно самодельные, камеры предметы действительно насыпают. Но такие камеры не дают чёткости и богатства узоров, как более сложные. Я расскажу тебе, как узорную камеру создают профессионалы. Они дно камеры делают чёрным и приклеивают к нему часть цветных предметов. При этом дизайнеры, подбирая место для очередной детали, смотрят через призму, насколько эта деталь хорошо сочетается с уже закреплёнными. Мелкие детали, включая бисер, насыпают свободно. Потом камеру закрывают крышкой и через маленькое отверстие заполняют её минеральным маслом, после чего отверстие заделывают.
— А что такое минеральное масло?
— Это вещество, которое используют для технических целей. Его получают при переработке полезных ископаемых. Оно не имеет ни цвета, ни вкуса, ни запаха.
— А я поняла, зачем нужно это масло. Предметы в нём будут перемещаться медленно и не будут слипаться друг с другом.
— Точно, Рия. Когда треугольная призма и узорная камера готовы, их помещают в картонную трубку. Призму закрепляют внутри, а узорную камеру — на одном из концов трубки. На другой конец трубки надевают крышку с отверстием по центру, в которое нужно будет смотреть. И вот мы берём калейдоскоп в руки и подносим его к глазам. Свет через прозрачные стенки узорной камеры падает на цветные предметы, отражается от них, многократно переотражается в зеркалах призмы и попадает в наши глаза. Мы вращаем калейдоскоп и наблюдаем завораживающую картину сменяющихся и никогда не повторяющихся узоров.
Рия затихла, а потом спросила:
— Бабушка, ты ведь с какой-то целью так подробно рассказала мне об устройстве калейдоскопа?
— Несомненно. Я хочу, чтобы мы с тобой применили этот образ к описанию твоего текущего состояния.
— Хорошая идея. Давай попробуем.
— Тогда представь себе, что кто-то вытащил из калейдоскопа узорную камеру, открыл её и заполнил доверху драгоценными камешками. Он хотел таким способом улучшить узоры калейдоскопа, сделать их более красивыми и разнообразными. Как ты думаешь — что он в результате получит?
— Ну вряд ли он получит разнообразие, так как предметы в камере перестанут свободно перемещаться.
— И что в таком случае ему надо будет сделать?
— Пересобрать камеру заново. Может быть, ему надо будет взять баночку побольше, чтобы разместить в ней все камешки гармонично.
— Всё правильно, — вздохнула Алани. — Вот и тебе сейчас надо взять баночку побольше, так как твои новые драгоценности не втискиваются в старую.
— Объясни. Пока не понимаю.
— Твой калейдоскоп — это твоя вращающаяся аура. На дне узорной камеры, в энергетическом теле, расположены вихри центров, около которых собираются и хранятся цветные искорки энергий. Каждый центр выглядит как драгоценный камень — рубин, изумруд, сапфир или какой-то другой. А отдельные искорки энергий свободно перемещаются по ауре по направлению к центрам или образуют новые завихрения.
— Кажется, начинаю понимать. Центры — это то, что приклеено к чёрному дну узорной камеры калейдоскопа, а одиночные искры — это свободно перемещающиеся бисеринки. Но к чему ты меня сейчас подводишь, бабушка?
— К тому, что узорная камера твоего калейдоскопа переполнилась.
— Неужели кто-то открыл её и насыпал туда слишком много драгоценных камешков?
— Камешки, то есть искорки энергий, сами проникли в тебя за эти каникулы, которые ты провела у нас. Твоя аура напиталась ими. Я уже говорила тебе, что наши места заряжены очень мощными энергиями.
— И что мне теперь надо делать — растянуть свою ауру?
— Она расширится сама — нужно только спокойно подождать. Это называется ассимиляцией новых энергий. Понятно, что тебе тяжело, так как комбинировать старые энергии с новыми очень непросто. Но когда процесс упорядочивания энергий закончится, узоры в твоей ауре станут намного интереснее и ты ощутишь себя совсем другим человеком.
Рия смотрела в лицо бабушки на экране.
— Пожалуй, твоё предположение объясняет тяжесть последних трёх недель. Оно также даёт надежду на то, что скоро всё это закончится. Но как ты объяснишь, что подобное бывало со мной и раньше, хотя и не так долго?
— Но ты сама уже как-то дала этому объяснение.
— Ты о моём переходном возрасте?
— Да.
— Можно поговорить и о нём. Должна же я в себе разобраться.
— Тогда я задам тебе несколько вопросов.
— Когда ты стала замечать, что с тобой происходит что-то не то?
— Года два назад. Мне вдруг стало трудно находиться в школе. Я годами ходила туда — и мне это нравилось. Но внезапно исчез стимул продолжать это делать.
— Тебе разонравилось изучать школьные предметы?
— Нет. Но я перестала понимать, с какой целью их нужно изучать.
— Ты стала больше анализировать то, что происходит вокруг?
— Да. А также — больше дискутировать.
— У тебя появилась своя точка зрения?
— Она просто не была раньше ярко выражена — я слушала и соглашалась, а теперь предпочитаю высказываться.
— Что ещё ты заметила?
— На меня стало накатывать чувство одиночества. Иногда я ощущаю себя потерянной в этом мире, хотя люблю нашу семью и знаю, что семья любит меня.
— А друзья? Прежде у тебя было много подружек, и ты то одну, то другую называла лучшей.
— Но сейчас я никого не называю словом «друг».
— Почему? Оно тебя к чему-то обязывает?
— Оно связывает мою свободу.
— Что-нибудь ещё хочешь отметить?
— Исчерпанность сил. Иногда она наступает — и тогда смысл существования теряется. Но, наверное, того, что я сказала, уже хватит, чтобы поставить мне диагноз?
— Вполне.
— И каков он будет?
— Середина третьего семилетия.
— Круто! Но как-то ты замысловато обозначила мой возраст. И всё же интересно — почему ты разбила годы жизни на семилетия?
— Если хочешь, расскажу об этом подробнее.
— Хочу. И особенно хочу знать, что происходит с подростками в возрасте «два по семь плюс три с половиной».
— Ты помнишь, я тебе говорила, что человек — это сложная структура?
— Конечно. Ты рассказывала о телах разной плотности. Через плотное тело сознание человека действует в плотном мире, а через набор тонких тел — в тонком. И ещё ты говорила о личности и индивидуальности.
— А что ты запомнила о них?
— Индивидуальность бессмертна, а личность смертна. Девочка Рия, то есть я, — это личность. Но индивидуальность, которая воплощена сейчас в Рие, могла раньше оживлять рыцаря Этьена, морехода Лео или восточную царицу Джахан.
— А зачем индивидуальность воплощается в разные личности?
— Чтобы собирать опыт. Каждая личность даёт ей что-то своё.
— Хорошо. Давай теперь представим, что пришло время индивидуальности воплотиться. И вот наступил прекрасный момент — родился ребёнок!
— Он сделал первый вдох и закричал!
— И в этот момент на нём отпечаталась Вселенная.
— Об отпечатках я слышала от тебя в связи с гороскопами. Ты хочешь рассказать мне о них?
— Скорее о том, на чём основано их составление. Представь себя этим только что родившимся младенцем. Ты крохотная точка, которую окружает звёздная сфера. Все объекты космоса излучают. И ты оказываешься в центре океана направленных на тебя энергий. Все они запечатлеваются вихрями разной интенсивности в твоей, ещё совершенно чистой ауре. И запечатлеваются они в тебе на всю твою дальнейшую жизнь. Разумеется, самое большое воздействие на тебя оказывают лучи нашего Солнца и планет нашей Солнечной системы.
— А у меня знаешь, какой образ после твоих слов возник? Звёздная сфера создала в моей ауре вихри — и я теперь тоже излучаю. Сфера излучает, и я излучаю. И мы с ней действуем друг на друга своими излучениями.
— Прекрасный образ, Рия! Так на самом деле и происходит.
— Но расскажи подробнее о гороскопе.
— Ты видела свой гороскоп. Он ещё называется натальной картой. На этой карте изображено взаимное расположение Солнца и планет нашей системы в момент твоего рождения.
— А для чего такой гороскоп составляют?
— Чтобы знать, как звёздная сфера будет влиять на тебя в любой момент в будущем. Ведь звёздная сфера не стоит на месте. Она движется по законам, известным астрономам.
— Кажется, до меня начинает доходить. Пусть моя натальная карта — это карта номер один. Мы рисуем карту номер два, которая показывает, как будет выглядеть звёздная сфера через двадцать лет после моего рождения. Потом эти две карты сравниваем и узнаём, как мы со сферой будем взаимодействовать через двадцать лет.
— Замечательно! Вот как раз такие сравнения и делают астрологи.
— Но если картина звёздной сферы отпечаталась в ребёнке один раз и остаётся той же самой и во взрослом человеке, то откуда берётся деление лет его жизни на семилетия?
— Ты умеешь задавать хорошие вопросы, Рия. Значит, каждые семь лет с человеком происходит что-то очень важное. Вспомни ещё раз об индивидуальности. С каким образом я сравнивала её, когда рассказывала тебе о ней?
— С солнцем нашего организма. Постой, постой, бабушка! Я попробую дальше догадаться сама. Получается, что индивидуальность тоже меня облучает. И, наверное, она делает это как-то особенно сильно в начале каждого семилетия. Я что — каждые семь лет рождаюсь заново?!
