Я вздрогнула от противного хохота.
— Нищая! — щека саднит от удара, а уши режет противный, писклявый голос одноклассницы, — От тебя воняет!
Глаза норовят наполнится злыми слезами, но я прикусываю губу до крови, чтобы их сдержать. Подобное давно стало привычным делом. С малых лет я привыкла детской жестокости. К тому, что не таким, как все, не место в обществе. А я была как раз такой. Девочкой из приюта, без родителей, без денег, без вещей, которыми так кичились дети, а затем и подростки.
Люди жестоки. Даже самые маленькие.
Ещё один удар по лицу и губу обожгло пульсирующей болью.
— Не сверли меня глазами, хрюшка, — её звали Марго — звезда класса, спортивная надежда школы и мой главный враг, — позови мамочку. Ой, — она театрально прикрыла губы ладонью — у тебя же нет мамочки.
Внутри всё горело от злости, но я молчала. Давно усвоила урок о том, что лучше наступить на свою гордость и перетерпеть, чем бороться против всего мира. Чем сильнее ты сопротивляешься, тем сильнее тебя забивают в угол.
— О, смотрите, — я обернулась на голос одного из прихвостней Марго, — чьи же это лохмотья?
Невысокая девчонка держала в руке мою сумку.
— Это твоё, хрюшка? — визгнул старый замок и содержимое сумки посыпалось в лужу.
— Ничего, — Марго разразилась диким хохотом, — родители купят новые книги.
— И сумку, если это можно так назвать, — и моя сумка плюхнулась в лужу рядом с размокающими от грязной воды учебниками и тетрадями.
— Хрюшка!
— Нищенка!
— Ничтожество!
Я резко вздрагиваю. Перед глазами всё расплывается, а в голове пустота и полное непонимание того, что происходит. Голоса смешались в один противный, полный злобы звук, который перебивал другой, полный возмущения:
— Эй, что ты себе позволяешь?!
Кто-то с силой дергает меня за плечо и до меня начинает доходить, что только что я была вырвана из сна.
Я растерянно хлопаю глазами, пытаясь сфокусировать зрение на лице, которое нависло надомной. И как только до меня доходит, кото я перед собой вижу, сердце уходит в пятки.
— Кто позволял тебе ночевать на рабочем месте?!
Ах да, точно. Я начинаю вспоминать….вчера меня выселили из съемной квартиры за несвоевременное внесение оплаты.
— Простите, мне было некуда идти, вчера меня выселили и…
— Меня это мало волнует, разрешения тебе никто не давал.
Я вжалась в диван.
Не может же мне до такой степени не вести.
Неделю назад я получила новую работу. После выпуска из приюта и окончания школы идти мне было совершенно некуда.
Вы скажете, что не может такого быть, ведь государство заботится о том, чтобы каждой сироте было куда податься, но увы и ах, именно та квартира, которая предназначалась мне по закону, была отмыта мэром города.
Меня выставили на улицу. На руках были деньги, с трудом заработанные на мелких подработках. Почему на мелких? Потому что ни для кого не секрет, что мало кто заинтересован в работнике без образования, да ещё и несовершеннолетнем. Этого хватало на несколько месяцев проживания в какой-нибудь убитой съёмочной гостинке. Почти год скитания от одного рабочего места к другому: уборщица, официантка, посудомойка…. Но больше трёх месяцев удержаться на одном месте мне не удавалось. По разным причинам. Скажете, значит человек так себе, если увольняли постоянно? Но дело было не всегда в моём характере. С рождения меня преследовало патологическое невезение. Отсюда и частые смены работы.
Спросите, что происходило? На самом деле доходило до абсурда: то пожар, то банкротство руководителя, то скандал, в котором я даже виновата не была. Но в конечном итоге я теряла работу. И так уже почти два года.
Что же произошло вчера? На свой страх и риск, прекрасно зная, какой конченный человек мой работодатель, я решила переночевать в подсобке ресторана, в котором работаю официанткой. И сейчас, вот он, «красавчик», в дешёвом костюме, не сходящемся на пивном пузе и поредевшими, зачёсанными на бок каштановыми волосами, которые явно скучают по шампуню.
— Простите, больше этого не..
— Конечно не повторится, — мужчина вырвал из-под моей головы сумку с вещами, — ты уволена.
Он вышел за дверь подсобки и демонстрационное направился к входной двери ресторана.
— Подождите! Нет, пожалуйста! — я второпях бросилась за ним, поскальзываясь на кафельном полу и явно ощущая, как лодыжка заныла от боли. Чёрт, да что же такое, только вывиха не хватало.
— Пошла вон! — сумка с вещами со свистом вылетела в дверной проём и рухнула на асфальт.
— Прошу вас, я больше никогда… — я схватила мужчину за рукав пиджака и тут же получила резкую пощёчину, заставившую отступить на шаг назад. Щеку неприятно, но привычно защипало от боли, и я инстинктивно прижала к лицу ладонь.
— Руки от меня убери, чтобы больше я тебя здесь не видел, — он окинул меня презрительным взглядом и перед моим носом захлопнулась входная дверь, явно давая понять, что теперь я не только бездомная, но я ещё и безработная.
Внутри всё горело от обиды и острого чувства несправедливости. Каждый раз, когда мне казалось, что хуже уже просто некуда, жизнь напоминала мне, что я далеко неправа: «Вот, смотри, хуже может быть и это только начало».
— Почему так? — я горько усмехнулась, вяло перебирая ногами по запылённому тротуару.
Город погрузился в глубокую, весеннюю ночь, прохладную и мокрую, после недавно прошедшего дождя. Воздух казался приятно чистым и влажным, но даже это не отвлекало от мыслей о том, насколько никчёмна и бессмысленна моя жизнь. Фонари лениво освещали мне дорогу, но мне казалось, что это был единственный доступный мне свет. Будто я была маленькой рыбёшкой, пытающейся плыть против течения. И не было никого, кто смог бы мне помочь.
По лицу одиноко скатилась слеза, задержавшись на подбородке и безнадёжно сорвалась мне на грудь, оставив после себя лишь маленькое мокрое пятнышко.
На тело накатывала сильная усталость и ноги начинали ныть. И….не единого проблеска надежды.
Лучше бы всё это закончилось.
— Зачем я вообще живу? — слова, произнесённые на выдохе, дрогнули на губах и растворились в безмолвии города. Никто не ответит на этот вопрос. Никто не протянет руку. Потому что у меня никого нет.
Лодыжку резко потянуло от боли, настолько неожиданно, что я вздрогнула и почувствовала, что теряю равновесие. И в эту самую секунду полной невесомости в глаза ударил яркий свет приближающейся машины.
Темнота.
И пронзительный звон в ушах.
— Чудесно, только этого мне не хватало, для полного счастья. — сорвалось с губ.
Тело казалось безумно тяжёлым, будто сверху на меня давила бетонная платина, не давая возможности пошевелиться.
Что происходит?
Последним, что я помнила, был свет фар автомобиля, затем пустота.
Исходя из этой логики…
— Я мертва?
Вопрос повис в воздухе, как снежная шапка на вершине горы, готовая в любой момент сойти лавиной и смести всё на своём пути.
Но я не чувствовала тревоги от подобных мыслей, я чувствовала…облегчение? Да, это было именно облегчение от того, что моей никчёмной жизни пришёл конец. Что, открыв глаза, мне не придётся думать о том, где переночевать, что и где раздобыть поесть, перед каким скотом ещё придется пресмыкаться, чтобы заработать жалкую копейку. Мне стало легко и спокойно.
— Мундус, прошу, позволь мне это сделать. — взволнованный мужской голос, доносившийся неподалёку заставил меня раскрыть глаза и тут же зажмуриться от яркого света. — Не мне рассказывать о том, что у каждой души свои песочные часы.
Кто-то тяжело вздохнул.
— Я не истратил своё желание, — уже более настойчиво потребовал тот же голос.
— И ты решил сделать это сейчас? — ответил другой голос, более грубый, в нём явно ощущались нотки недовольства. — У тебя всего одно желание, больше я ничего не смогу для тебя сделать.
Любопытство берёт верх и я медленно раскрываю глаза.
— Что… — сорвался с губ удивлённый выдох, — где я, черт возьми?
Вокруг ничего не было, только…белая, слепящая глаза пустота. Явно не улица, по которой я шла. Поодаль от меня стояли две фигуры, облачённые в чёрное и спорили о чём-то непонятном. Было тяжело разглядеть их, было понятно лишь то, что парень, что просил о чём-то второго, внешне был в разы младше.
— Это моё право. — выдохнул парень, который был помладше. Его голос был мягким и уверенным, будто убеждённость в собственных словах единственное, что у него было.
— Я знаю, но мне крайне не нравится, что ты тратишь своё единственное желание на бессмыслицу, — мужчина постарше явно был разражён, но пытался это скрыть. — В таких случаях лучше побыть эгоистом.
— Я уверен в своём желании, это всё, чего я хочу.
— Но ты не осознаёшь серьёзности своей просьбы. Это вмешательство в жизнь живых, просто так тебе это с рук не сойдёт.
— Я всё осознаю. Ещё сто лет к моему сроку не слишком высокая плата. Больше ни о чём я тебя не попрошу.
Мундус сокрушённо вздыхает.
— Надеюсь, ты хорошо подумал.
— Спасибо, — парень счастливо улыбнулся, — ты не пожалеешь об этом!
— Из нас двоих я точно жалеть ни о чём не буду.
Мундус протягивает парню руку для пожатия, и как только их ладони сжимают друг друга вокруг двух фигур сгущается темнота, поглощая их. Сгустки тёмной материи бурлят, будто кипящая лава и глубоко внутри неё, где скрывались две мужские фигуры сверкнула молния.
— Жуть какая, будто фильм ужасов. Что они делают?
Воздух вокруг стал тяжёлый и тягучий, будто смола. Казалось, будто он оседа в лёгких, прилипал к гортани. Захотелось прокашляться, выплюнуть всю это гадость, но меня сковал ужас.
Это сон… Это всё просто сон…
Очередной раскат грома и вспышка молнии рассеивает чёрную материю и мужчины разжимают руки.
— Удачи, Серафим, — Мундус отступил на шаг назад и щёлкнул пальцами, — надеюсь, ты не пожалеешь, цена высока.
Его голос становился всё тише и тише, пока не растворился вместе с его обликом в белой пустоте.
— Куда он делся? — слетело с моих губ.
Парень обернулся на мой голос и это заставило меня сжать губы, отчаянно делая вид, что произнесённое вслух исходило не от меня. Не теряя времени, он уверенно зашагал в мою сторону и с каждым его приближающимся шагом внутри меня нарастал ужас. Я же подслушала их разговор, он же убьёт меня!
