В поселке Филатовский редко бывали посторонние люди, зато его часто навещали сотрудники районной службы скорой помощи. И на это имелись особые причины.
Когда-то в середине 60-х годов заброшенные Филатовские выселки распределили под строительство жилья среди комсомольцев местной обувной фабрики. Новоселы построили дома и даже разбили парк. Жизнь в посёлке забурлила, особенно после того, как там возвели ещё и ПТУ, готовившее кадры для предприятия.
Но 90-е годы безжалостно разрушили жизнь Филатовского. Фабрика закрылась, за ней приказали долго жить начальная школа и медпункт. Дольше всего продержалось ПТУ, хотя спроса на его выпускников уже не было. Разъехались в поисках заработков бывшие работники фабрики. В поселке теперь жили только пенсионеры, но и их ряды стремительно таяли.
И вот наступило время, когда в Филатовском остались только семь старушек. Они давно уже разменяли восьмой, а кто и девятый десяток лет. Бабульки дружили. Каждый вечер ходили по очереди друг к другу в гости: чай пить, вместе смотреть нежно любимые сериалы, да и так поболтать о насущном.
Когда умерла Евдокия Федоровна Лобода, это событие не вызвало особого ажиотажа у престарелых подружек.
— Федоровна приказала долго жить, — сообщила ближайшая соседка покойной Баба Груня. — Но чего-то скрючило её напоследок.
— Наверное, печень прихватило — давно маялась, — приковыляла, держась за поясницу, вызванная на помощь Анна Васильевна — особа нравная и строгая. — Скоро все тут передохнем, кто от печени, кто от радикулита.
— Если бы не такое дело — не потревожила бы тебя.
— Да, ладно. Сегодня хоть встала, а то ведь уже неделю маюсь.
— Звони, Васильевна, в "скорую", участковому и её внуку. У меня на "мобиле" денег нет.
Вскоре к дому Лободы подтянулись и остальные жительницы Филатовского.
Участковый Петр Григорьевич Авдеев приехал раньше скорой помощи. Был он мужиком бывалым, поэтому давно уже утратил профессиональное рвение. Ворча себе под нос ругательства, он неохотно прошествовал к дому мимо кучки старух, наблюдающих за ним с нескрываемым подозрением.
В хате у покойницы было грязно: валялись по углам какие-то сомнительные тряпки, полы и окна давно не мылись, клеенка на столе была залита маслом. К тому же дом провонял особым, въедливым запахом нищей старости. Потоптавшись на пороге, Пётр Григорьевич окинул рассеянным взглядом застывшее тело покойницы, и решил написать протокол осмотра в машине, старательно делая вид, что не слышит ехидных реплик старушек.
— Глянь-ка, морду воротит…
— А как, бывало, в общежитие к ПТУшницам таскался, таким брезгливым не был.
— Укатали сивку-то крутые горки. Вона, лысый стал — все волосы на чужих подушках оставил.
Участковый тяжело вздохнул и захлопнул папку. 'И зачем я здесь? Этих бабок давно на том свете с фонарями ищут. Дурацкая и бессмысленная процедура. Ещё неизвестно, удастся ли отсюда уехать до дождя, а то застряну в грязи. Дорога сюда — хуже некуда. Мне ещё надо пивка купить. Суббота — значит, сегодня Зенит с Локомотивом играет'.
— Ну что, Григорьевич, можно Федоровну обмывать? — перебили его мысли докучливые старухи.
Участковый с досадой покосился на застывшие в немом осуждении морщинистые лица.
— Подождите справки о смерти.
— Можно подумать, что без справки она живая.
— Порядок такой, бабули. Не будем нарушать.
— Вот аспид, — буркнул кто-то, — когда же мы этого фельдшера дождемся?
Однако и для участкового, и для остальных обитательниц Филатовского оказалось сюрпризом, когда из пробившейся сквозь осеннюю распутицу машины "скорой помощи" вылезла их хорошая знакомая Люба Ивлева. Её бабушка Ксения Витальевна когда-то тоже жила в Филатовском, но умерла два года назад. И с тех пор Любу они не видели.
Оказалось, что девушка теперь работала фельдшером в районной станции скорой помощи.
— Любочка, — расплылись в скупых улыбках старушки.
— Здравствуйте, бабушки.
Деловитым шагом приблизившись к умершей, фельдшерица тщательно её осмотрела и задумчиво сказала, последовавшему за ней участковому.
— Теперь всех умерших, независимо от возраста, приказано везти в морг на вскрытие, но я и сейчас могу сказать — что-то здесь не так. Трупные пятна чересчур интенсивно окрашены.
Петр Григорьевич лениво отмахнулся:
— Выпить покойница любила.
— Помню, — сухо заметила девушка, — но это больше похоже на отравление.
— Может, грибов каких-нибудь наелась?
— Всё может быть, и всё же на месте патологоанатома я обратила бы на них особое внимание.
В комнату протиснулись подружки покойной и Люба замолчала, принявшись заполнять сопроводительные документы.
— Найдите мне СНИЛС и паспорт.
Старухи принялись неторопливо рыться в вещах умершей — разыскав очередную бумажку, подслеповато рассматривали её на свет.
— Кажись, не та! Очки дома забыла.
— Бабушки, СНИЛС — это ламинированный прямоугольник зеленого цвета.
— Сами знаем, — огрызнулись старушки, — квитанцию мы ищем. Покойница заказала плазму и как раз сегодня должны были привезти. Надо найти бумажку с телефоном магазина.
— Потом найдете, а сейчас нужно документы оформлять.
Но бабки упрямо продолжали искать квитанцию, и тогда Люба сама залезла в коробку с бумагами и извлекла оттуда СНИЛС.
— Всё. Можно выносить.
Хоть Евдокия Федоровна и была сухонькой старушкой, носилки получились тяжелыми. Водитель "труповозки" и сотрудники ритуального агентства изрядно намучились, пока дотащили их до машины.
Между тем, старушки вышли на крыльцо. Клавдия Петровна (которую все звали Клавушкой) возилась с замком, и Люба краем уха услышала, как они обсуждают, что делать с тремя котами и собакой покойной Фёдоровны.
Пёс Полкан прекрасно знал соседок, поэтому, не обращая внимания на покидавшую дом покойную хозяйку, увивался вокруг Анны Васильевны, умильно заглядывая ей в глаза и изо всех сил виляя хвостом.
— Глянь, Васильевна, как Полкан-то к тебе подлизывается. Наверное, новую хозяйку выбирает.
— Да я на завтрак оладьи жарила, вот он и учуял, стервец, что маслом пахнет. А взять его не могу. Будут с моей Жужкой щенков плодить.
— Твоя Жужка от старости давно уже ослепла. Куда ей щенков рожать?
— Для этого глаза не нужны.
— А кто котов возьмет?
— Только не я, — отказалась Софья Никитична — самая молодая из старожилов Филатовского, — Сами знаете, чихаю от котов, и глаза слезятся.
Проводив машину с телом покойницы, Люба подошла к старушкам.
— Кто-нибудь из вас знает, ела ли Евдокия Федоровна накануне грибы?
— Она их не любила, — после некоторого раздумья ответила Клавушка, — живот пучило. Да и откуда грибам в эту пору взяться? Холодно уже.
— А что случилось, Любочка, — поинтересовалась Баба Груня. — Думаешь, Федоровна поганок налопалась?
— До вскрытия не могу сказать.
Старушки проводили задумчивыми взглядами "скорую" и машину участкового.
— Ну, вот и осталось нас шестеро.
Почему-то смерть Фёдоровны не выходила из головы Любы. Казалась странной: 'Чем она могла отравиться?'
Через три дня, когда девушка вышла в смену, она поспешила найти приятеля — тоже фельдшера Женьку Свистунова, который, вдобавок, подрабатывал ещё и санитаром в морге.
— Слушай, я бабульку из Филатовского на вскрытие привозила, и в акте указала, что смерть похожа на отравление. Ты ничего об этом не слышал?
— Ты оказалась права. Бабулька была отравлена крысиным ядом. Я сам был на вскрытии — желудок весь изъеден отравой. Может, она того… сама?
— Крысиным ядом? За что же это Федоровна себя так невзлюбила? К тому же плазму ей должны были в тот день привезти.
— Ну, не знаю… по крайней мере, участковый такую версию выдвинул.
Весь день, даже выезжая на вызовы, Люба не могла выкинуть из головы происшествие в Филатовском и, сменившись, позвонила Петру Григорьевичу.
Тот не смог скрыть удивления.
— Да что это вас, Люба, так смерть старухи тревожит? Ну, съела…
— Так ведь крысиный яд. Петр Григорьевич, я её с детства знаю — не могла она сама отравиться. Как-то мне не по себе. Наверное, вас в Филатовский допрашивать старушек пошлют?
Петр Григорьевич вздохнул.
— А кому же ещё по филатовской грязи таскаться? Мне, хоть и не люблю я это старушечье логово. Эксперт со следователем в доме Лободы ещё третьего дня побывали. Начальство сегодня на планерке по голове настучало — мол, чего сидишь: иди, разберись, выясни. Может, кто-то что-то знает. Ох, Люба, когда подозреваемым в преступлении в среднем лет восемьдесят, их не вызовешь повесткой в прокуратуру. К тому же ни в одном учебнике криминалистики не описано, как взять свидетельские показания у гражданки, которая одновременно глухая, слепая, страдает склерозом и деменцией. Филатовские бабки не столь безобидны, как кажутся.
Уж кому как не Любе было об этом знать — она их всегда боялась.
В своё время девушка немало вытерпела от пожилых гарпий. Бывало, бабок хлебом не корми, но дай сказать при встрече какую-нибудь гадость.
'Что сутулишься, Любочка? Со стороны глянешь, не девушка — верблюд верблюдом'.
'Вчера тебя с пареньком видела. Задрыпанный какой-то, плюгавый да пугливый, как заяц. Неужто получше никто не клюнул?'
А потом ещё спешили нажаловаться Ксении Витальевне на Любу:
'Плохо ты внучку воспитала: неприветливая, неуважительная, смотрит волком'
И всё же, она давно знала этих людей. При мысли, что среди них живёт отравитель, у Любы мороз по коже пробегал.
— Возьмите меня с собой. Вдвоем и веселее, и вам смогу помочь.
— Ну, если ты этих лешачек не боишься… Завтра отправлюсь на подворный обход. Может, с тобой бабульки будут более откровенными?
На следующее утро, доехав на дежурной машине до огромной лужи на въезде в посёлок, мужчина и девушка не рискнули проверять её глубину и отправились в Филатовский пешком.
День выдался ненастный и ветреный. Листья с деревьев почти полностью облетели, и стало видно стоявшее в глубине сада бывшее женское общежитие ПТУ. Петр Григорьевич пустился в воспоминания:
— Ох, что же здесь творилось когда-то! Студентки и пили, и курили. Кавалеры к ним в окна, как тараканы лезли. Что ни день, то драка. Я тогда был молодой, и каждый вечер сюда наведывался. Жена даже ревновала.
Люба подумала, что, судя промелькнувшей довольной улыбке спутника, его супруга недаром подозревала благоверного в измене.
— У моей бабушки тоже квартировали девушки, — вспомнила она.
— Умные родители старались определить девчонок под присмотр квартирных хозяек. Насколько я помню, только у Лободы никогда не проживали студентки. Что уж скрывать, редкостной грязнулей была покойная. Масло на стол пролила и даже не вытерла. А ты знаешь, что эксперты нашли яд именно в этой лужице? Больше отравленного масла в доме не оказалось.
