Студентка Оля, второкурсница, снимала крошечную комнатку в скромной двушке. Хозяйка была пожилая, одинокая женщина. Они друг другу никем не приходились и были совершенно чужие люди, будто вовсе не знакомы. Только раз в месяц, в любой удобный день, Оля клала в условленное место плату, а хозяйка, замечая через несколько дней, забирала.
Стояли морозы, темнело. Комнатка была душная, тесная, но Оле было уютно. День выдался утомительный: четыре пары, затем прогулки с подругами, три часа на концерте в случайном кафе — и оставшихся сил хватило лишь на то, чтобы прочитать пару страниц учебника. Первая страница далась на удивление легко; Соня даже несколько раз остановилась на интересных местах, и у неё промелькнули какие-то расплывчатые, еле уловимые, но хорошие мысли — наверное, помогла чашка кофе. На второй странице, кажется, её действие закончилось, и Оля заснула.
Снилось ей что-то странное. Не было ни картинки, ни вещей, ни событий, ни людей — только густое, пенящееся месиво мыслей. Даже не мыслей — скорее, обрывков. Но Оля отчётливо и несомненно ощущала, что она всё понимает, всё учитывает — и вот-вот достигнет чего-то светлого. Такой сон у неё бывал часто, и обычно она просыпалась в самой неудобной позе с волосами во рту.
Так произошло и в этот раз. С недовольством вытащив волосы изо рта и зевнув, Оля включила телефон и пошла блуждать по соцсетям. От этого ей стало неприятно. Везде, куда ни посмотри, писали о достижениях. Однообразные россказни про успехи, про преодоление трудностей, крикливые комментарии типа «Круто!», «Продолжай в том же духе!», «Ты лучше всех!» — всё это, сосредоточенное вокруг чужой победы, угнетало Олю. Её охватила сильная досада, которой она всё время старалась избегать, — но в этот раз было невозможно устоять перед ней. В Олиной душе бурлило так много мечт, больших и маленьких, что она их все и не пыталась запомнить. Но как ни силилась она найти в прошлом хотя бы один полный, неоспоримый успех, не находила. Помнились впечатляющие результаты, но непременно было разочарование: то ошибки, то ощущение недостаточности. Помнились насыщенные дни, недели, даже месяцы усердной и приятной работы — но подводили результаты. То выходило, что все труды напрасны, то получалось наконец что-то, но пользы — грош.
«Я же знаю, — терялась Оля, — прекрасно знаю, что завидовать — лишь во вред… но завидую! Душит ведь, не могу сдержаться! Почему у них хорошо, а у меня…»
В комнатке стало душно и тесно. На глазах у Оли навернулись слёзы; она вышла в прихожую, служившую также и кухней и хранилищем, и увидела хозяйку. Та сидела у настежь открытого окна, под леденящим ветром. Оля иногда замечала её в таком положении, но не беспокоилась. Видать, старуха любит свежий прохладу или крутит аферу с медицинской страховкой. Однако сейчас Оля ясно решила, что эти догадки — неправда.
