— Саша, лучше уйдём отсюда, не нужно ее беспокоить. — Прорвавшись через заслоны боли и лекарств, приглушенные слова добрались до сознания.
Удивительно!.. Я с трудом подняла опухшие веки. Жалюзи были задернуты, но дневной свет все же просачивался в больничную палату и резал глаза.
Понадобилось несколько секунд, чтобы полностью адаптироваться.
У кровати стоял Александр Громов, рядом с ним — его младший брат Лёша. Саша пристально смотрел на меня. Лёша, казалось, был чем-то встревожен.
Я не знала точно, который теперь час, но безошибочно определила, что настало утро следующего после роковой автокатастрофы дня. Чуть ранее меня перевели из реанимации в обычную палату. Сотрясение мозга, переломы руки и ключицы ничто по сравнению с шоком, который я пережила.
Ладно, моё выздоровление сомнений не вызывает, это лишь дело времени, а что же с Таней?
Едва я пришла в себя, я спрашивала о ней, но мне так никто ничего не сказал.
— Саша, что с Таней? — с трудом прошептала я.
Саша вздрогнул, отвернулся и уткнулся лицом в стену. А Лёша уткнулся лицом в ладони. И я все поняла. Судорожно выдохнув от жуткой боли, я закусила губу.
— Мне жаль… Саша, мне так жаль… Я его поздно заметила… Я должна была увернуться…
Саша оглянулся на меня. И столько боли было в его глазах, что я непроизвольно вздрогнула. В них не только отразилась потеря — в них не стало ни жизни, ни света, как будто он тоже умер.
— Я хочу знать о Тане. — Стоило ему произнести ее имя, как голос его сорвался, и он закашлялся. — В каком она была настроении? Что говорила? Какими были ее последние слова?
Лёша застонал.
Саша, пожалуйста…
Тот раздраженно отмахнулся от младшего брата.
— Скажи мне, Катя, что она делала, говорила, когда…
Я понимала его чувства — эту неистребимую потребность знать все о последних мгновениях жизни его юной жены.
— Таня смеялась, — прошептала я. — Мы говорили о доме. Она… Она так радовалась…
— Я намерен купить этот дом. — Саша поднял глаза на Лешу. — Купи мне этот дом. Она просто мечтала о нем, пусть ее мечты сбудутся.
— Саша…
— Купи этот чертов дом! — взорвался он. — Неужели нельзя сделать это для меня?
Вздохнув, Лёша кивнул. Братья всегда поддерживали друг друга и остальных родных.
— А перед, — не обращая внимания на его вспышку, я продолжила говорить, — самым перекрестком она спросила, как, по-моему, надо покрасить… В какой цвет лучше перекрасить детскую…
— Черт! — взревел Саша и ударил по стене кулаком. Потом ещё раз и ещё…
Я вздрогнула при виде безутешного мужского горя, в душе что-то оборвалось.
— Ты винишь меня в случившемся?
Саша вздохнул и опустил голову, а Лёша успокаивающе погладил меня по руке.
— Нет, Кать, ты не в чем не виновата! — произнёс он, но я смотрела только на Сашу.
— Саша…
— Нет, Кать, я не виню тебя. Виноват тот урод что пьяный вылетел на красный свет светофора… А ты выздоравливай, пожалуйста!
Потрепав меня по руке, он вышел из палаты. Улыбнувшись мне, Лёша пошёл за братом. Закрыв глаза, я погрузилась в воспоминания…
… С Сашей Громовым я проучилась все девять классов. Мы почти не общались с ним, так просто «привет-пока-что задали»… А после окончания школы наши пути разошлись окончательно на долгие пять лет.
А три дня назад в мое агенство обратилась его жена Татьяна с просьбой найти дом для их молодой семьи. И вчера мы с ней приехали в офис Громовых.
— Морячка?! Ты ли это? — улыбнувшись, приблизился ко мне Саша.
Я невольно улыбнулась на своё школьное прозвище.
— Привет, Гром!
— Вы знакомы? — удивилась Таня.
— Мы с Катей учились вместе. Дружбы, к сожалению, не сложилось…
— И почему?
Саша пожал плечами и посмотрел на меня, а я улыбнулась.
— Просто разные интересы… Саша увлекался футболом и мотоциклами, а я учебой и книгами…
— Да, ты была той ещё зубрилкой…
— Саша, — ахнула Таня. — Как ты можешь так называть Катю?
— Ты что, обиделась? — спросил Саша.
— Нет, конечно. Если уж я сносила эту кличку будучи чувствительным, застенчивым подростком, то теперь уж, тем более.
— Недавно была встреча выпускников, но тебя не было…
— Да, мне звонила Леся Самаева, но я неделю была в Сочи и не смогла вырваться.
— А вообще как жизнь? Слышал у тебя своё агенство.
— Да родители помогли открыть агенство недвижимости… Конечно кризис и экономический спад немного подпортили дело, но я пока держусь.
— Хотел бы я сказать то же самое, — грустно усмехнулся Саша.
— Ну как я знаю у вас есть повод праздновать, — улыбнулась я.
— Я сказала Кате о ребенке, — тотчас вставила Таня, — и она убедила меня, несмотря на нехватку средств, заняться покупкой дома. Говорит сейчас самое удобное время…
— Так что ты пришла за карточкой? — обнял Саша жену.
— Чуть позже. Пока лучше тебе съездить посмотреть на дом, который мне вчера показала Катя. По-моему, он идеальный. Едем?
— Что, прямо сейчас?
— Ну пожалуйста!
— Извини, радость моя, не могу, — ответил Саша.
Оживленное лицо Тани омрачилось.
— В любое другое время — пожалуйста, но сейчас я жду представителя Британской компании. Он должен был приехать сразу после обеда, но предупредил по телефону, что опаздывает. Мне надо его подождать.
Таня разочарованно вздохнула.
— Ну ладно, может быть, завтра…
— Или сегодня, но попозже, — предложил Саша. — Почему бы тебе еще раз не съездить туда? Посмотришь, и если дом не разонравится, позвони мне. Может быть, я еще успею подъехать после того, как обсужу контракт. То есть, конечно, если и ты свободна, Катя?
— Я освободила всю вторую половину дня для вас с Таней.
Таня, снова улыбнувшись, обняла мужа за шею и крепко поцеловала в губы.
— Я люблю тебя. А ты полюбишь дом.
Обняв за талию, он крепко прижал ее к себе.
— Очень может быть, но не сильнее, чем тебя. Позвони мне обязательно.
Проводив нас до машины, он помахал на прощание.
Для Тани с Сашей эти объятия и поцелуй стали последними в жизни. Мы с Таней целый час бродили по пустому дому.
— Саша просто придет в восторг! — восклицала Таня в очередной просторной комнате, радуясь как ребенок, у которого есть какой-то секрет. Она так чудесно улыбалась! И в глазах ее блестела радость…
А теперь Таня была мертва.
Толпа ревела, приветствуя гонщиков, играла громкая музыка, в воздухе пахло выхлопными газами и стертой резиной.
«Что я тут делаю? Зачем согласилась прийти с Кристиной?»— пронеслось у меня в голове.
— Ух ты, как круто! — восхищенно воскликнула Кристина, но я ее радости не разделяла.
— Все, Крис, я домой, — перекрикивая музыку, воскликнула я.
— Ну, Матросова, не будь занудой. Повеселись!
Отмахнувшись от подруги, я пошла в сторону припаркованной машины.
— Нет, Гром вряд ли сегодня выиграет, — услышав знакомый псевдоним, замерла на месте. — Он уже не тот «Король дорог», что раньше…
— И не говори… Жалко Саню…
«Саша тоже участвует?»— с этой мыслью пробилась обратно к Кристине.
— О, Катька, передумала все-таки? — улыбнулась подруга.
— Крис, ты знаешь Саню Громова?
— Конечно. «Короля дорог» все знают. Правда им он был в прошлом, потом пропал на год, а вот два года назад вернулся, но уже не такой удачливый, как раньше…
— А сейчас он участвует?
Кристина молча указала на идущий впереди всех мотоцикл, но я и так узнала Сашу. Он единственный ехал без шлема. Сердце привычно защемило, и душу ожгло болью.
Два года я не видела и не слышала о нём. Когда я выписалась из больницы, Таню уже похоронили. Я долго приходила в себя, даже общалась с психологами. Вроде смогла жить дальше. Единственное накрывала истерика если я была за рулем, а на пассажирском сидении кто-то сидел.
Задумавшись, я не сразу поняла что случилось…
Байк Саши занесло, он влетел в поворот, но не справился и его выкинуло, а байк полетел за ним. Ахнув, я кинулась вниз, не слушая крика Кристины. Упав на колени возле него, я взяла его лицо в свои ладони, которые сразу оказались в его крови. Услышала вой сирены и чьи-то чужие руки попытались отцепить меня от Саши.
— Девушка, отойдите, — наклонился к нам врач. — Парню нужно оказать помощь.
С трудом поднялась на ноги. Меня крепко держал хмурый парень.
— Ты кто? — спросил он.
— Катя, — оглядываясь на Сашу, объяснила я. — Я… мы с Сашей, можно сказать, друзья. А ты?
— Я Никита, его друг.
Увидев как Сашу укладывают на носилки, встрепенулась.
— Я с ним поеду…
— Хорошо, — Никита тоже оглянулся на врачей. — Поедем за скорой на моей машине.
Он провёл меня к машине, посадил на пассажирское сиденье и сам пристегнул ремнём безопасности, так как я была в шоковом состоянии. Позвонив по дороге Лешке, Никита кинул телефон на панель и ударил несколько раз по рулю.
— Черт, говорил же Грому не садиться на байк в таком состоянии…
— В каком? — не поняла я.
— Под мухой.
— Ты хочешь сказать…
Никита, скрипнув зубами, кивнул.
— Он был пьян. Обычно он начинает пить после гонок, но сегодня…
— Годовщина смерти Тани, — зажмурившись от сильной боли, выдохнула я.
— Так ты знаешь?
Ничего не отвечая, я отвернулась к окну.
— Я рада, что ты прекрасно добралась до дома… Нет, Крис, мне не стыдно, что я бросила тебя одну! Да я знаю Сашу Громова, мы учились вместе… И поэтому я поехала в больницу… Все, как буду дома поговорим!
И не слушая больше подругу, отключилась. Мне сейчас не до неё! Мы с Никитой сидим в больнице уже полчаса, но врача до сих пор нет.
Услышав торопливый шум шагов и стук каблуков, повернула голову и увидела семью Громовых- Надежду Николаевну, маму Саши и Леши, самого Лешу с женой, кажется ее зовут Даша, и их сестру Веронику.
Взволнованная Надежда Николаевна со слезами на глазах бросается к нам.
— Никита, как же так?! Как это произошло?
Никита опустил глаза и вздохнул.
— Непонятно. То ли Саша потерял управление из-за того, что пьян, то ли что-то с мотоциклом…
Надежда Николаевна присела возле меня и перевела взгляд на меня.
— Катя? Матросова? Здравствуй! Ты-то как тут?
— Здравствуйте! Была на гонках с подругой, когда случилась авария. Так как знаю Сашу и переживаю за него, приехала сюда, — объяснила я. — так как… Ведь это я… — я не смогла договорить, но Громовы вроде поняли, что я не могла поступить иначе из-за смерти Тани.
Надежда Николаевна сжала мою руку в своих ладонях.
— Не думай об этом, девочка… Ты не в чем не виновата. Так судьбе было угодно, так что Таня всё равно бы погибла…
К счастью, в коридоре появился врач и тяжелый разговор прекратился.
— Так все с Громовым? — спросил врач и мы кивнули. — Ну что могу сказать, повезло парню. Конечно потерял много крови-мы сделали переливание, ещё сломано несколько рёбер и разных ушибов. Но могло быть и хуже, если бы осколок ребра проткнул легкое. К счастью, этого не произошло, так что уже завтра утром переведём его в обычную палату…
— А к нему сейчас можно? — спросил Лёша.
— Не советую. Он всё равно не отошёл ещё от наркоза.
— Ну хотя бы на пару минут, доктор? — умоляюще произнесла Надежда Николаевна.
Доктор задумчиво почесал подбородок и вздохнул.
— Черт с вами, заходите! Только не долго и не все сразу!
Решили, что зайдёт только Лёша. Дождавшись его, и, пока его расспрашивали, я незаметно прошла в реанимацию.
Впервые за эти два года я взглянула в лицо Саши.
Во время нашей последней встречи все было с точностью до наоборот. Я лежала в полубессознательном состоянии на больничной постели, а он стоял рядом, оплакивая смерть своей жены в результате несчастного случая.
Когда меня выписали из больницы, я не смогла смотреть Саше в глаза и поэтому даже не искала с ним встреч. Но до меня доходили новости, что у Саши неустойчивое эмоциональное состояние и развилась привычка к спиртному.
И сейчас, глядя ему в лицо, которое казалось исполненным муки даже в состоянии покоя, я вновь разволновалась.
— Саша!.. — горестно прошептала.
Он не пошевелился, дыхание его оставалось глубоким и ровным, видимо, под действием лекарств. Уступая желанию, которое испытала еще в то время, когда сама лежала на больничной койке, осторожно запустила пальцы в его темную шевелюру и откинула назад волнистые пряди, упавшие ему на влажный лоб.
Да, Саша заметно изменился, но для меня он по-прежнему оставался самым красивым мужчиной на свете. Я пронесла это ощущение еще с школьной поры. Как будто только вчера Саша перевёлся ко мне в класс и сел впереди меня. Озорной темноволосый мальчуган со светло-серыми глазами, прирожденный заводила и великолепный спортсмен, превратился в потрясающего парня. В лице его угадывалась сила, а в квадратном подбородке — упрямая гордость, граничащая с воинственностью, присущей, казалось, всем мужчинам Громовым. Заметив на его скуле наливающийся синяк, я содрогнулась от воспоминаний.
— Что же ты с собой делаешь, Саша?
Ресницы его затрепетали и поднялись. Явно не осознавая, он несколько раз моргнул и вдруг погладил меня по щеке. Я замерла, боясь даже вздохнуть.
Потом тихонько сжала его пальцы. Саша попытался заговорить, но единственное слово, которое вырвалось у него, было всего лишь слабым хрипом.
Тем не менее я сумела разобрать свое давнее прозвище. Прежде чем снова провалиться в забытье, он выдохнул:
— Морячка?!
— Тоня, ещё есть встречи? — спросила я свою помощницу, выйдя из кабинета. — А то мне ещё в больницу надо успеть.
Тоня сочувственно посмотрела на меня.
— Прокопенко через полчаса.
— Черт! Сколько мне с ними мучаться? Мне кажется им просто скучно и они развлекаются тем, что тратят мои время и нервы!
Муж и жена Прокопенко решили переехать из Подмосковья в саму столицу и уже три недели никак не могут выбрать дом. Если нравится мужу, то не нравится жене и наоборот.
— Удачи! — улыбнулась Тоня.
Я фыркнула и вышла из агенства…
В больницу я приехала через два часа злая и уставшая. Сквозь приоткрытую дверь палаты я услышала голос Надежды Николаевны.
— А теперь выслушай меня, Александр! Я не допущу, чтобы мои дети разговаривали со мной в таком тоне, это касается и тебя тоже. Мне плевать, что ты уже вырос! А выглядишь-то как! Мне даже стыдно признаться, что ты мой старший сын, от которого разит, как из помойки. Я сыта по горло твоей жалостью к себе самому, твоим нытьем и постоянно хмурым видом! Я устала ходить вокруг тебя на цыпочках.
