Полина
— Где ты? — голос подруги переходит на визг. — Дубцов какую-то телку с собой притащил! Свинья. Я не хочу заходить одна, как неудачница!
— Уже иду! — переступаю с ноги на ногу, пытаясь не попасть шпилькой в выбоину на тротуаре.
— В смысле ты идешь? — удивленно. — По улице? Пешком?
— Я… Типа того… — брякаю, чтобы соскочить с этого вопроса.
Мои глаза блуждают по противоположной стороне проезжей части и по улице вокруг. Перебирают силуэты и лица, в надежде увидеть среди них знакомую рослую фигуру, и мое предвкушение такое волнующее, что изнутри меня колотит.
— Ты что, не на такси? Что происходит? — пытает меня Милана.
— Я, в общем, буду не одна, — сознаюсь и жду взрыва.
— А с кем? — удивленно.
— С Антоном.
— С тем… с тем Антоном? Из спортзала?!
— Да, с ним…
В трубке повисает изумленная тишина.
Ежусь в тонком платье, поверх которого у меня не менее тонкая кожаная куртка.
Я никак не ожидала, что вечер будет таким холодным. На улице май, и два дня до этого стояла настоящая жара.
Я не надела чулки.
На моих ногах потрясный загар. Прохожие пялятся. Я натуральная блондинка и лицо у меня “кукольное”. Обычно на меня, так или иначе, пялятся.
Не думала, что мне придется ждать на улице так долго. Уже почти двадцать минут. Двадцать минут я жду парня, сгорая от позорного желания его увидеть, вместо того, чтобы злиться на него за то, что он опаздывает.
— Ты… Вы… ты что, встречаешься с этим Антоном? — изумляется Мила. — Каким-то тренером?!
— Да…
— Абрамова, ты больная… ты не рассказывала! Какая ты подруга после этого?! Знаешь что, спасибо за поддержку. Когда меня бросил этот козел, ты решила притащиться на тусовку с каким-то непонятным типом, которого я даже никогда вживую не видела! СПАСИБО!
— Я не планировала! — вру, теребя бахрому на своей сумке. — Просто хотела вас познакомить…
— Огромная честь, — язвит она. — Я познакомлюсь с фитнес-инструктором. Жаль, не надела свое лучшее платье.
— Он больше там не работает, — говорю, решая впредь ничего не объяснять.
Оправдываюсь, и мне вдруг становится не по себе. Я бы почувствовала себя раз в десять отстойнее, если бы он узнал, что я оправдываюсь из-за его работы. Не проверяла, но уверена, он бы этого не оценил. Совсем нет.
— Ты спуталась с работягой, это уже фурор, — продолжает Мила. — Честно говоря, я просто в шоке. И ничего мне не сказала. Он в курсе, кто твой отец?
— Нет, не в курсе, — бормочу. — Я… буду через пять минут…
— У него что, машина сломалась? — усмехается.
У него нет машины.
Я не собираюсь говорить с ней об этом.
Сама была удивлена, когда об этом узнала! А он увидел мое замешательство и с наигранной иронией спросил: «Это проблема?».
Больше ничего не спрашивала. Ни о его работе. Ни о том, где он живет. Наверное, где-то в многоэтажках. В спальном районе.
— Плохо тебя слышу, — опять вру. — Машины шумят.
— Ты больная! — орет Мила в трубку.
Нажимаю отбой и тискаю телефон в ладони.
Мне кажется, что за время этого разговора я вспотела, но так замерзла, что это вряд ли.
Даже если бы попыталась, не смогла бы почувствовать себя перед ней виноватой. Со своим бывшим Стасом Дубцовым она рассталась три недели назад, и они уже сто раз пересекались в компании за это время. Она таскала меня за собой по всем этим тусовкам, даже не спрашивая, хочу ли я идти, а сегодня… я решила сделать что-то для себя.
И поэтому мое волнение еще более позорное, чем выкручивающее изнутри предвкушение от встречи с парнем.
Ничего не сказала не только Миле.
Вообще, никому не сказала о том, что у меня… есть парень.
Антон Матвеев.
Мы встречаемся уже две недели. А познакомились месяц назад в спортзале, где он подрабатывал инструктором.
В нашей компании никто не работает. По крайней мере, в качестве подработки. Многие крутятся в семейных бизнесах, или метят на места в столице. На такие, что дают перспективы в карьере и доходах лет на тридцать вперед.
Антон другой. Он учится и работает. У него нет машины, и я вряд ли найду в его джинсах трусы мало-мальски приличного бренда.
От мыслей о его трусах у меня сладко ноет живот.
Мне осенью исполнится двадцать, и я девственница. Он старше на два года. И знает о том, что у меня еще «не было». Антон не спросил «почему», как сделал бы любой из знакомых мне парней, и это кольнуло мое сердце диким удовлетворением. То, что он не задает идиотских вопросов. Я бы даже под пытками не рассказала, что у меня слишком строгий отец, который до моего восемнадцатилетия заставлял возвращаться домой в одиннадцать вечера.
Я сказала, что мы идем на день рождения моего друга. Это правда. У нас VIP-зона в новом клубе, и Антон об этом знает. Знает, что у меня «мерседес», я подвозила его кое-куда пару раз. Он спросил, моя ли это машина, и я ответила «да».
Больше он ничего не спрашивал.
Он сам позвал меня на свидание. Правда, думал целых две недели. Я и сама не знаю, почему позволила ему думать так долго.
Ответ на этот вопрос горячим шаром собирается в груди, когда на другой стороне дороги у светофора появляется темноволосая голова, которая сантиметров на двадцать возвышается над всеми другими головами.
Слежу за тем, как широким шагом мой парень переходит улицу.
На нем светло-голубые джинсы, кеды, белая футболка и черный бомбер.
Ему можно простить отсутствие брендов, на нем любая одежда сидит, как брендовая, но я позволила ему думать так долго не поэтому…
Я видела сто тысяч красивых парней, гораздо красивее, чем он.
Позволила, потому что он пугает и притягивает меня одновременно. С того самого дня, как заговорил со мной в спортзале. Он не сказал ни одной глупости. Не смотрел на меня с липкой похотью. Не рисовался. Просто был самим собой.
Но всегда… всегда-всегда-всегда… он держит между нами дистанцию.
Какую-то еле заметную, но я чувствую ее, и она скребет меня под кожей. Я и сама не знаю почему. Сама не знаю, чего от него хочу…
Мы знакомы всего месяц, и у нас ничего особенного. Ничего серьезного!
Он ускоряет шаг, когда попадает на «мою» сторону тротуара и видит меня.
Шум улицы отходит для меня на задний план. Испаряется.
Я чувствую на себе взгляд, от которого трепет расползается по всему телу.
Всматриваюсь в резкие черты его лица.
Его челюсть точеная и «вылепленная», нос с маленькой горбинкой. Карие глаза и темные, почти черные волосы. Он высокий, но не грузный. Таскание штанг в спортзале просто добавило его телу рельефов и контуров. Его тело — мой личный сорт героина, я чувствую себя настоящей прилипалой…
— Привет, — Антон останавливается рядом со мной так, что мы соприкасаемся одеждой. — Извини, задержали на работе…
У него новая работа?
Его глаза смотрят в мое лицо и опускаются на мои губы, обведенные красной помадой.
Когда смотрит на мои губы, я чувствую себя пойманной в клетку добычей, потому что слишком хорошо знаю, что он может с ними сделать. Он целует их так, что у меня напрочь отключаются мозги. Иногда так жадно, что я забываю свое имя.
Иногда я боюсь, что если захочет, он может сделать со мной все что угодно, и я не буду сопротивляться, но он никогда не переходит черту. Ни разу не попытался пролезть в мои трусы.
— Давно ждешь? — спрашивает хрипловато.
Я вижу, как сбито его дыхание. Даже, несмотря на то что он пытается это скрыть. Вдыхает носом так, что я слышу шипение воздуха.
Он что, бежал?
Чтобы ответить на его вопрос, поднимаю руку с зажатым в ней телефоном и говорю, наконец-то позволяя своим зубам застучать:
— Вот… Он, кажется, примерз…
— Блин…
Быстро распахнув свой бомбер, Антон укутывает меня в него, прижимая к себе.
Падаю на его грудь, обнимая за талию, а вокруг моих плеч смыкаются стальные руки.
Его тело горячее, как печка, и твердое как камень.
От контраста и головокружительного тепла меня потряхивает.
Холодным носом утыкаюсь в его ключицу, не в состоянии разговаривать.
Полина
Мне приходится наплевать на то, что мои туфли не предназначены для прогулок по неровным тротуарам. Каждый раз, когда каблук издает очередной скрип, мне хочется скривить лицо, как от боли.
Я люблю эти туфли, но Антон отдал мне свою куртку, и если мы не доберемся до клуба в ближайшие минуты, он окоченеет, так же, как и я, поэтому прикусываю язык, семеня следом за ним вниз по улице.
Втянув голову в плечи, он ведет меня за собой.
Моя ладонь в его руке, для этого ему пришлось пробраться пальцами в рукав своей куртки и нащупать кончики моих. От тепла его ладони у меня под кожей маленькие вихри. От этого и оттого, как он посмотрел на мои ноги, когда заворачивал меня в свой бомбер.
Его ладонь шершавая и грубоватая, и хоть я к этому уже привыкла, меня чертовски будоражит.
От этого парня у меня каша в голове, мои мозги более-менее в порядке, когда мы не вместе, и форменно отключаются, когда он рядом.
— У тебя новая работа? — решаюсь на этот вопрос, косясь на слегка растрепанный затылок Антона.
— Да, — бросаете на меня взгляд через плечо.
— Какая?
— Механик в автосервисе, — отвечает он.
— О… — бормочу, глядя себе под ноги. — Ты разбираешься в машинах?
— Разберусь, — бубнит Антон.
Это заявление вызывает у меня улыбку. Оно самонадеянное. Очень…
Я уже знаю, что из близких родственников у него только мать и младшая сестра. Ей семь. Он просто ушел от ответа, когда я спросила в разводе ли его родители? Я не собиралась напрашиваться на разговоры по душам, но когда дело касается его, я не могу прикончить любопытство. У меня внутренняя идиотская потребность знать о нем все, что можно, но он не особо разбрасывается информацией.
Дистанция.
Я чувствую ее, каждый раз, когда делаю попытку… пробраться ему под кожу. Я не знаю, зачем мне это! Какой-то азарт? Он не спешит влюбляться в меня без памяти, и меня грызет изнутри.
Я тоже не стану влюбляться в него.
Мы просто развлекаемся вместе, вот и все. У нас ничего серьезного.
В кармане его куртки звонит телефон. Секунду я медлю, не рискуя шарить по его карманам, но в итоге решаюсь просунуть руку в правый и достать гаджет.
Это его мама.
— Алло? — забрав у меня трубку, Антон отвечает на звонок.
Глядя себе под ноги, рассеянно прислушиваюсь к разговору.
— Зачем тебе инструменты? — вздыхает он. — Я сам все сделаю, я же сказал… на чердаке… ладно, позвоню через час…
Нажав отбой, Антон прячет телефон в задний карман джинсов и снова берет меня за руку, которая успела замерзнуть без тепла его ладони за те секунды, что он потратил на разговор с матерью.
— Проблемы? — кусаю губу, подняв на него глаза.
— Мать решила разнести полдачи, — поясняет он. — А так все нормально.
— У вас дача?
— Угу… уже целых две недели…
— Это… здорово…
Пытаюсь не выдать себя тем, что заметила, с какой гордостью он обронил эту информацию. Будто приобретение — его личное достижение.
— Так ты сегодня дома один? — спрашиваю с отрепетированной беспечностью, стараясь подать вопрос как шутку, но мои внутренности щиплет волнение, от которого голос подрагивает.
— План был такой… — отвечает он.
Дорогу нам перерезает парень на электросамокате. Мы тормозим, одновременно отпрыгнув в сторону, и Антон рычит ему вслед:
— Смертник, или как?!
Тот взмахивает рукой и показывает нам средний палец.
— Пиздец… — рявкает мой парень.
Мы синхронно хороним свой прерванный разговор, но червь волнения уже пустился в плавание по моим венам.
Ту минуту, в течение которой мы преодолеваем оставшееся до клуба расстояние, я мучаюсь мыслью о том, что Антон не собирался обозначать мне свое “домашнее положение”.
В самом начале я не хотела, чтобы он спешил. Мы спешили. Он этого и не делал, не торопился, а теперь я не понимаю, почему он, черт возьми, не торопится!
Он открывает для меня тяжелую входную дверь и пропускает вперед. Влетаю в клуб ураганом, умирая от необходимости согреться.
На голых ногах колючие мурашки, губы, наверное, посинели.
Антон забирает у меня бомбер вместе с моей собственной курткой и осматривается, бросая на холл и лестницу молчаливый взгляд. Пока он сдает вещи в гардероб, охранник на входе металлоискателем просвечивает мою сумку. Это немного злит, она такого размера, что даже ключи от дома для меня “перегруз”, не то, что какая-то запрещенка вроде газового баллончика.
Прогнав металлоискатель вверх и вниз по телу моего парня, охрана пропускает нас к лестнице.
Я начинаю волноваться, пока поднимаемся наверх, ведь мои друзья часто бывают настоящими задницами. Короче говоря, я волнуюсь и все еще подрагиваю от холода, когда заходим в отгороженную стеклянными стенами “випку”, смотрящую на танцпол внизу.
По красным кожаным диванам разбросан народ. Милана сидит на спинке дивана справа, а Дубцов, ее бывший, — на противоположном конце комнаты с какой-то кудрявой брюнеткой на коленях.
Охватываю взглядом присутствующих, пропуская через свои атомы музыкальные биты.
Антон останавливается рядом, положив ладонь в карман джинсов.
Глаза Миланы падают на наши соединенные в замок руки, потом она отворачивается, делая вид, что нас не существует.
Злюсь и взмахиваю рукой, упрямо объявляя:
— Всем привет! Это Антон…
Полина
— Привет… — летят в нас приветствия вместе с любопытными взглядами.
— Давай вон там сядем… — предлагаю, ткнув пальцем на свободный кусок дивана подальше от своей подруги.
Антон садится первым.
До меня долетает хруст его коленей, на которые он укладывает локти и осматривает присутствующих.
— Намасте, — летит в нас ленивое приветствие Ильдара Хасанова.
— Салют, — отзывается Антон.
— А где Адам? — спрашиваю у Яси, девушки именинника.
Она сидит рядом с Ильдаром, поджав под себя босые ноги.
— Презентует унитазу марочный вискарь, — с усмешкой сообщает Хасанов.
Мы с Хасановым встречались три года назад.
Я его бросила, но он бы не посмел портить мне жизнь, хотя сделал бы это с превеликим удовольствием. Он боится моего отца. Его все боятся. Обычно Хасанов все лето болтается за границей. Если бы я знала, что он будет здесь, отказалась бы от своих планов на сегодня. Хасанов умеет вести себя, как урод, и делает это довольно часто.
