В декабре 88-го наше судно стояло в Панаме, в порту Сан-Кристобаль Де Колон, ожидая своей очереди пройти по Панамскому каналу. Делать было нечего, и народ слонялся по окрестностям. Рядом с нами второй день торчала на якоре шикарная яхта под либерийским флагом. Уж совсем от нечего делать, мы с приятелем решили сплавать на неё и познакомится с либерийскими товарищами. Сказано — сделано. Доплыли. На корме яхты сидел и ловил рыбу либериец лет пятидесяти. Он был в закатанных до колен джинсах и мексиканской шляпе.

— Хэлло, френдз! — Воскликнул он при виде нас и улыбнулся.

Мы естественно тоже улыбнулись и сказали "хэлло!". Дальше все пошло просто — дядька оказался флоридцем-миллионером без комплексов. На яхте проводил медовый месяц с молодой женой, которая в это время почивала в каюте после вечерних приключений в городе. Из дальнейшего разговора с новым другом мы выяснили, что американская семья имеет "биг проблем". Весьма странный проблем — они искали во время медового месяца суперэкзотику. Искали давно — третий год, будучи еще во френдах, а не женатыми. Видимо это их и сплотило.

Когда мы сообщили, что белый красавец с большими антеннами у причала наш, американец сильно оживился: тут же сбегал вниз за подругой. При виде её, лично у меня встало все. Даже волосы. Дыбом. Милейшая девушка с огромном красивым американским ртом, силиконовым бюстом и ногами от плеч. Как я её понимал! В этот момент к нам с приятелем в голову пришла одна и та же мысль — Паша. Это который боцман. Американцам поступило скромное предложение познакомиться с суперэкзотическим человеком. Они страшно обрадовались и побежали готовиться спускать шлюпку. Мы же в свою очередь пообещали им встретить их у трапа и поплыли своим ходом. Надо было успеть договориться с вахтенным о визите.

Целый час несчастных искателей экзотики по кораблю водил начальник рейса, показывая шлюпки, якоря, вахтенных офицеров, камбуз, научную аппаратуру… Бедные Джордж и Джейн — их так звали — на каждый экспонат равнодушно восклицали "Оу! Йес!". Я переводил "Оу! Йес!" на русский и прикрывал тыл от остального экипажа, поскольку граждане свободного мира и одеты были соответственно. Наконец, официальная часть экскурсии закончилась. Мы разогнали всех зевак и быстро потащили наших друзей вниз, в Пашину каюту…

Находясь в состоянии тяжелейшего бодуна, Паша учил английский язык. Из одежды на нём были шлепанцы, темные очки, оставшиеся еще со вчерашнего шоп-тура в свободной зоне и красные спортивные трусы. Волосатая грудь была одета в висевший на шее аудиоплейер. Паша учил первое английское слово. Увидев, а главное — унюхав такую картину, Джордж и Джейн инстинктивно отпрянули назад, одновременно воскликнув "Вау!", но наткнулись нас. Пришлось войти и присесть.

Паша освободил одно ухо от наушников и сразу предложил промочить горло гостям. На столе появился гранёный стакан, в который тут же была насыпана столовая ложка апельсинового порошка — напиток нечто вроде "добавь воды и пей". Гости с широко раскрытыми глазами и ртами смотрели на долгожданный экзотический ритуал. Тем временем Паша отрыл где-то под столом початую бутыль с техническим, но питьевым спиртом собственной очистки — достойный напиток для тех, кто понимает — и налил в стакан:

— Сейчас настоится! — Сказал он и смачно закурил беломор.

При виде папиросы американцы опять же хором воскликнули: "Оу! Йес!!!"

— Это потом! — Грозно произнес боцман и, размешав питьё ложкой, протянул первый стакан даме.

Дама открыла свой восхитительный американский рот и одним махом опрокинула в него стакан…

— Круто! — Отметил Паша.

Однако даме с прекрасным большим американским ртом явно было слишком круто. Она замахала руками, как бы задувая в большой красивый американский рот чистый воздух. Дар речи был на время потерян. Этот жест боцман идентифицировал однозначно: