Елена Гилберт умирает. Когда Деймон Сальваторе отомстил за смерть своего брата Стефана, он нарушил священный контракт, который заключил со Стражниками — и поставил под угрозу жизнь Елены.
Она должна была умереть, но вместо этого, Стражники предлагают Елене единственный в жизни шанс: начать все сначала. С тех пор как она встретила братьев Сальваторе, любовь Елены к ним обоим являлась причиной бесконечных смертей и разрушений. Но если Елена сможет вернуться к началу — своему выпускному классу средней школы, когда она впервые встретила Деймона и Стефана — и доказать, что она может существовать рядом с ними, исключая для них обоих убийства людей, то Елена может жить.
Но Деймон целую вечность был непредсказуемым, безрассудным и опасным. Возможно, единственный способ для Елены спасти всех — включая себя — это отказаться от Сальваторе навсегда. Сможет ли Елена пожертвовать своими собственными желаниями во благо? Или ее путь к трагической любви уже написан на звездах?
Безжалостный ученый и создатель вампиров Джек Далтри мертв, убит Дэймоном и Еленой. Но теперь Елена умирает, а Стражники дали ей единственный шанс спасти и себя и Дэймона. Она должна вернуться в прошлое, прежде чем она встретила братьев Сальваторе, к точке, с которой все началось.
Елена должна убедиться, что уничтожение, которое началось вместе с одержимостью Стефана и Деймона по отношению к ней, никогда не начнется. Но она не знает Дэймона, которого впервые встретила много лет назад, и он не знает ее. Он опасен. А сможет ли она вынести все и создать будущее, в котором не будет Дэймона или Стефана?
«Я собираюсь разбить садик с травами вот здесь,» — сказала Бонни Зандеру, окидывая взглядом их новый двор.
Зеленая трава расстилавшаяся перед ней, бежала прямо к краю извивающейся проселочной дороги.
Там было маленькое пространство, наполовину на солнце, наполовину в тени, которое было бы превосходным для выращивания трав для создания амулетов и заклинаний.
За дорогой возвышались горы с белоснежными вершинами — настоящие горы, гораздо выше чем холмы Вирджинии.
Позади неё стоял Зандер и обвивал руками её талию, уткнувшись подбородком в её плечо.
Бонни удобно откинулась назад на его теплый торс. Делая глубокий, удовлетворенный воздухом Колорадо вдох, она сказала ему:
«Здесь просто великолепно.»
Они находились здесь всего несколько дней, и каждый новый день Бонни с радостью открывала глаза, поражаясь своему счастью.
Она переехала сюда, потому что не смогла бы жить без Зандера, но она и представить себе не могла, что ей здесь понравится.
Даже на пути сюда, в самолете, ее не покидало чувство беспокойства, ноющее где-то в районе желудка.
Бонни никогда раньше не жила от своей семьи так далеко, никогда не оставалась больше чем на пару месяцев там, где она не могла приехать к ее маме или сестрам, если она в них нуждалась.
И с ней всегда были рядом ее другие сёстры, Елена и Мередит, которых она выбрала.
Бонни чувствовала себя предателем, оставляя Елену и Мередит.
Конечно, они убеждали ее, что все понимают. Говорили, что она лишь на расстоянии телефонного звонка от них.
Но это не облегчало чувство вины Бонни. Стефан, настоящая любовь Елены, умер.
Мередит была обращена в вампира.
Конечно, это было неправильно для Бонни бросать их, особенно сейчас.
Но, находиться здесь казалось правильным.
Над головой простирается голубое и ясное небо Колорадо, такое чистое и глубокое, что Бонни казалось, будто она могла поднять руки и улететь прямо в это бескрайнее пространство.
Было что-то такое в этом бесконечном небе, в этой открытой земле и природе вокруг неё, что заставляло Бонни чувствовать, будто она наполнялась Силой.
«Я становлюсь сильнее с каждым днём,» сказала она, сплетя пальцы Зандера со своими и прижимая его руки сильнее вокруг нее.
«Угу,» согласился Зандер, мягко целуя её шею.
«Это место по-настоящему живое. Джаред рассказал мне, как он, в форме волка, пробежал много миль вчера ночью в горах, и на его пути не было ничего, что могло бы ему помешать: ни машин, ни городов. Это замечательно.»
Он потянул ее за руку, и Бонни последовала за ним в дом.
Наш дом. Как потрясающе здесь! — думала она.
Их старое жильё ей нравилось. А в этом маленьком белом ранчо не было соседей, на которых пришлось бы жаловаться из-за шума. Не было и хозяина, устанавливающего свои правила.
Это место принадлежало им.
«Мы можем делать здесь все, что захотим,» сказала она Зандеру.
Он ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз своей медленной, обезоруживающей улыбкой.
«И что же ты хочешь сделать, Мисс Бонни?» Бонни широко улыбнулась.
«О, у меня есть несколько идей», легко сказала она и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его, трепетно прикрыв глаза.
Знакомое ощущение бабочек в животе, которое дарили поцелуи Зандера, по-прежнему было с ней, только с примесью чего-то большего — теперь они женаты.
«Пока смерть не разлучит нас», а до тех пор, он принадлежал ей. Она заглянула в его теплые глаза цвета океана.
Чувство непередаваемого счастья пронзило ее. Впустив в себя частицу энергии Зандера, Бонни сосредоточилась на мгновение.
Восторг охватил ее, так как она почувствовала сущность своего милого, жизнерадостного мужа.
Из камина разлетались зеленые и фиолетовые искры, наполняя комнату ярким светом.
«Красиво,» восхитился Зандер. «Словно крохотный фейерверк!»
Бонни собралась сказать что-то слащавое, но честное, что-то вроде «Фейерверки — вот что я всегда ощущаю, находясь рядом с тобой», — но прежде, чем она успела это произнести, зазвонил ее телефон.
Это была Мередит. Несомненно, ее подруга хотела узнать про то, как проходит медовый месяц и что из себя представляет Колорадо. Бонни подняла трубку, продолжая улыбаться:
«Привет! Как дела?»
Последовала пауза. Затем послышался тихий, усталый голос Мередит.
«Бонни?»
«Мередит?» Бонни застыла. Ее подруга казалась разбитой.
«Это Елена,» произнесла Мередит почти шепотом. «Ты можешь приехать домой?»
Сидя на краю кровати Елены, Деймон закрыл глаза на мгновение.
Он был очень уставшим, его кости ужасно болели, намного сильнее, чем ему когда-либо приходилось испытывать.
Он сидел у изголовья ее кровати часами, держа ее руку, тихо пытался заставить ее дышать, заставить ее сердце биться.
Желая, чтобы Елена проснулась. Чтобы продолжала дышать, как-нибудь, несмотря на то, что каждый медленный, шумный вдох, казалось, будет для нее последним.
Весь путь через Атлантику из Парижа, назад к ней домой сюда, в Вирджинию, она дышала.
Он мог Слышать биение ее сердца, но слабо и нерегулярно.
Но тем не менее, она была без сознания. Не имело значения как сильно Деймон хотел пробудить ее.
И неважно было, просил ли он саму Елену, или вытягивал из детских воспоминаний полузабытые молитвы и упрашивал Бога, который, очевидно, давно отвернулся от него.
Ничего что делал Дэймон не имело значения. Нежно он откинул длинную прядь волос со щеки Елены.
Когда-то ослепительно золотые, ее волосы сейчас потускнели и запутались, а щеки обрели болезненно-желтоватый цвет.
Она казалась так близка к смерти, что сердце Деймона сжалось. Убирая руку от лица Елены, Деймон прижал кулак к своей груди.
Была глухая пустая боль там, где он привык чувствовать эмоции Елены действующие ярко и сильно через связь между ними.
Он не чувствовал ничего от их связи с тех пор как Елена была без сознания.
«Приезжай как можно скорее,» услышал он голос Мередит в гостиной.
На другом конце телефонной линии он слышал огорченный голос Бонни, обещающий сделать все, чтобы вылететь первым рейсом.
Мередит положила трубку. Наступил момент полной тишины. Он продолжался до тех пор, пока девушка тяжело не вздохнула.
Он знал, что она полагается на магию маленькой красной птички.
Он и сам не мог справиться с этой предательской искоркой надежды — Бонни ведь была такой могущественной сейчас — но в глубине души он знал, что даже Бонни не в силах помочь.
Решение Стражников было окончательным, и Елена — обречена.
Деймон встал и пересек комнату чтобы взглянуть в открытое окно. Снаружи солнце уже садилось.
Стены спальни будто сжимались вокруг него и было больно думать о Елене, что тихо и неподвижно лежала на кровати за его спиной.
Хватит. Он может сидеть у ее постели, столько, сколько ему нравится, но он не может помочь ей. Деймон бесполезен.
Он решил покинуть это место — место, где Елена делала последние вдохи. Запах смерти медленно наполнял комнату.
Дэймон сконцентрировался и почувствовал, как его тело сжимается, кости скручиваются и сгибаются. Сияющие черные перья прорастали из его новой формы.
Через несколько мгновений, гладкий черный ворон, широко расправил крылья, вылетел в окно и окунулся в ночь.
Подставляя свои крылья, чтобы поймать вечерний бриз, Дэймон повернул к реке. Над нам, собирались темно серые облака, отражение его эмоций.
Даже не контролируя свой полет, он все равно бессознательно оказался над могилой Стефана на берегу реки.
Приземлившись и изящно приняв свой человеческий облик, Деймон осмотрелся.
Прошло всего несколько недель как они похоронили Стефана, но трава уже выросла на земле, где лежал его младший брат.
Деймон остановил взгляд на ней, и боль в его груди усилилась. Он склонился и дотронулся рукой до земли над могилой Стефана.
Земля была сухой и рассыпалась под его пальцами.
«Прости, маленький братец,» сказал он. «Я подвел тебя. Я подвел Елену.»
Выпрямляясь, он размышлял, что же ему делать.
Смерть, есть смерть.
Стефан не мог простить его сейчас, как бы ему этого не хотелось.
Они слишком долго ненавидели друг друга.
Сейчас, Деймон мог признать, что это была его вина.
Он был возмущен своим младшим братом по множеству причин, начиная с той, что их отец любил Стефана больше.
Его ненависть возросла после того ненавистного дня, когда они убили друг друга, и сквозь века Деймон наблюдал за тем, как Стефан страдал оттого, что был вампиром и что есть сил воздерживался от убийства людей, его горечь возрастала.
Даже, как монстр, Стефан был более добродетельными, чем Дэймон был как человек, и Деймон ненавидел его за это.
Но когда появился Джек, ненависть утихла.
Джек. От ненависти Деймон стиснул зубы, и в ответ снаружи прогремел гром.
Джек Далтри притворился человеком, охотящимся на древнего кровожадного вампира.
Все это была ложь: Джек оказался ученым, который создал новую расу вампиров, более быстрых, и более сильных! Их целью было уничтожить своих старых собратьев.
В том числе Стефана, Кэтрин и самого Деймона.
Деймон был на другом континенте, когда Стефан был убит. Он только и сумел успеть к похоронам Стефана и беспомощно наблюдать за убитой горем Еленой.
Дэймон одной рукой потер свою грудь, содрогаясь от воспоминаний о том, как боль Елены резонировала через магическую связь между ними, тянув его домой.
Эта боль, то, как он узнал, что Стефан был мертв. Ничто больше не могло ранить Елену так сильно.
Связь между Деймоном и Еленой была и одной из причин ее нынешнего состояния.
Стражники связали их ею, чтобы держать Деймона под контролем.
Они правильно предположили, что если Елена и Деймон будут связаны, это остановит последнего от следования своим наихудшим порывам.
Они четко разъяснили ему, что если он выпьет чьей-то крови против воли последнего, Елена пострадает. Если же убьет человека, она умрет.
Огромные капли дождя начали падать на землю, украшая светло-коричневый оттенок берега темными пятнами.
Засовывая руки в карманы, Деймон снова заговорил, глядя на могилу своего брата.
«Я не знал,» сказал он спокойно.
Все, чего они хотели, что поглотило его и Елену, была жажда мести. И они преуспели в этом.
Они выследили Джека, и Деймон убил его, отплатив за смерть своего брата.
Со смертью убийцы, Елена, наконец, смогла смириться с тем, что случилось со Стефаном.
Она вернулась к Деймону, и впервые они могли любить друг друга, не чувствуя, что предают Стефана.
Деймон знал, что он её не заслуживает.
Пусть у него когда-то и была душа, но она давно была испорчена.
Но Елена всё равно хотела его.
Путешествуя, проведя две потрясающие недели вместе, они не могли нарадоваться друг на друга.
Но как-то раз Елена упала, скорчившись от боли, и тогда прибыла Милея, хладнокровная Стражница, что и наказала их этой проклятой связью.
Деймон думал, что убив Джека, он не нарушит правил, ведь Далтри был вампиром.
Да, люди были табу, но вот о чудовищах ничего не было сказано.
Он был дураком. Джек обратился в вампира используя науку, чтобы скопировать вампирскую силу и свирепость, избавившись от традиционных уязвимостей вампиров — дерево, огонь и солнечный свет.
Он превращался в вампира благодаря средствам смертных.
Он никогда не умирал; его человеческая жизнь никогда не заканчивалась. Джек не был настоящим вампиром. Он был лишь его имитацией.
В нём не было ни капли магии. Поэтому Стражи были обеспокоены тем, что Деймон разрушил их сделку. И теперь он расплачивался за это. Умирая.
Деймон принёс её обратно в Далкрест.
Что-то подсказывало ему, что ей хотелось бы быть здесь, среди людей которых она любит.
Они ведь сражались когда-то с непобедимыми злодеями, вместе спасая мир.
Часть его, возможно глупо, надеялась, что все вместе они могли бы помочь ему спасти её.
Но, теперь, когда они находились здесь и ничего не изменилось, он был в ужасе что они не смогли. Возможно Елена была в недосягаемости.
Деймон вздрогнул от этой мысли, и даже плечи его согнулись будто от тяжести проливного дождя.
«Стефан,» прошептал он, глядя на превратившуюся от дождя в грязь землю на могиле его брата, «что мне делать?»
Он пробовал напоить ее своей кровью — она была бы против такого решения, но лучше обратиться в вампира, чем умереть — но даже это не принесло результата.
В нем взыграл гнев, и грохот грома разразился над головой.
Деймон поднял глаза на небо, струйки воды стекали по его волосам, пропитывая его одежду.
«Малеа!» крикнул он, и эта просьба надломленным голосом отозвалась в равномерном постукивании капель ливня.
«Я сдаюсь! Накажи меня, мне плевать. Все, что угодно. Просто скажи мне, что делать.»
Он остановился и затаил дыхание, прислушиваясь и ожидая какого-нибудь знака, что Стражники были готовы к сделке.
Он чувствовал, что теплые ручейки слез побежали по его лицу вместе с прохладными каплями дождя.
«Прошу,» прошептал он, «Спасите ее.»
Не было никакого ответа, только звуки реки и дождя.
Если Стражница и могла его слышать, ей, безусловно, было все равно.
Мередит провела рукой по лбу Елены.
Он был холодный и липкий, а темные круги под глазами Елены ярко выделялись на ее бледной коже.
Мередит не могла отвести глаз от лица спящей Елены, отчаянно надеясь, что что-то произойдёт и она вдруг просто скорчит наполовину раздраженную рожицу, как она всегда делала по утрам.
Замерев, Мередит смотрела. Было ли это мерцание движением закрытых век Елены?
«Елена?» сказала Мередит, сохраняя свой голос мягким и спокойным.
«Ты меня слышишь?»
Ответа не последовало.
Конечно, не было.
Они пытались в течении нескольких дней, сначала Деймон в Париже, а потом, как только он отправил Елену домой, Мередит пыталась оживить ее любыми способами, которые только могла придумать.
За все это время ничего не изменилось.
Елена лежала неподвижно, словно манекен, только мелкое, устойчивое дыхание показывало, что она еще жива.
Деймон сказал, что, прежде чем она впала в эту кому, Елене было ужасно больно. Мередит была рада, что не видела этого, рада, что сейчас Елена не страдает.
Но это — безмолвное, бледное создание — ужасало Мередит. Оно не могло быть Еленой.
Нет той умной и сообразительной Еленой, которая столько раз оставалась в живых, которая с детства была ближе, чем сестра для Мередит.
Мередит поднялась со стула у большой белой кровати, не в силах больше смотреть на Елену.
Вместо этого она прошлась по спальне, быстро прибравшись: книги с тумбочки убрала снова на полку, поправила обувь в гардеробе.
Она не сводила глаз с того, что делала.
Она не собиралась думать о лежащем в постели человеке.
Зубы Мередит стали пульсировать, и она рассеянно потерла десны одним пальцем.
Ей нужно было выскользнуть в лес, чтобы поесть, но она не могла оставить Елену одну.
Одна. Их ряды таяли. Стефан был мертв.
Елена умирала.
Аларик, Бонни и Метт все еще были в пути: Бонни от своего нового дома, Аларик с научной конференции, а Метт от родителей своей подруги Жасмин.
Кто знает, где Деймон? Он исчез несколько часов назад.
Мередит взяла тонкий шарф с серебряным рисунком и аккуратно сложила его.
Елена носила его, когда Мередит видела ее в последний раз.
«Теперь я знаю», сказала она Мередит, ее лицо было радостным, и это больно вспоминать.
«Стефан хочет, чтобы я жила.
Он хочет, чтобы я была счастлива.
Сейчас я могу любить Деймона…Это нормально.
Мередит заморгала, прогоняя слезы.
Елена ошибалась.
Все было далеко не нормально.
Вцепившись в шарф, Мередит рывком открыла ящик.
Как только она собиралась заполнить его, ее руки дрогнули, когда она увидела темно-бордовую книжечку внутри.
Кто бы мог подумать, что готовая ко всему, взрослая Елена Гилберт продолжала хранить школьный ежегодник в тумбочке рядом со своей кроватью?
Она осторожно вытащила книгу из ящика и пролистала ее.
Предвыпускной год.
Их последний реальный ежегодник, после которого все изменилось.
Там было два ежегодника для выпускного класса.
Первую, одну из выпускных классов Мередит вспомнила, увидев памятную страницу для Елены Гилберт и Сью Карсон.
Другой, уже для изменившегося мира, созданного Стражами, в котором не было ничего кроме команд, классов и клубов. Теперь он также не казался реальным.
Но там был только один вариант за их предвыпускной год.
Ее собственное лицо, на несколько лет моложе, улыбалось с картинки Главного Предстоящего Суда.
Елена была, конечно же, Принцессой класса. Комитет предвыпускных танцев.
Она, Елена и Бонни пошли в команду дебатов спустя месяц после этой фотографии, но они были на картинке, улыбаясь, словно болваны.
Выстрел Метта на футбольном поле, его лицо такое, будто он пытается решить это. Все казалось таким нормальным.
Она перелистнула к обороту и увидела свой собственный почерк.
Елена,
Что я могу сказать?
Моя лучшая подруга и сестра, ты всегда рядом со мной.
Но я буду помнить пикники на Хаот-Спрингс, то как мы ездили на вечеринки содружества в Университет Вирджинии, как Мэт с ребятами ворвались на пижамную веринку в честь твоего дня рождения.
Все то время, которое мы готовились к танцам вместе — ты, я, Бонни и Кэролайн — было даже лучше чем сами танцы.
Пусть у тебя будет лучшее время в Париже, ты счастливица, помни об этом!
Остался всего один год до СВОБОДЫ!!!
ХОХО
Мередит
Такая обычная переписка в ежегоднике между двумя обычными девушками.
До смерти родителей Елены.
До прибытия братьев Сальватор в Феллс-Черч, и ничто уже больше не было обычным.
Елена и Мередит не получили свободу, которую обещало сообщение, свободу расти и быть нормальными, распоряжаться своими собственными судьбами.
Ни у Бонни, ни у Метта, ни у людей, в которых они влюблялись, когда становились старше.
Вместо этого они были затянуты во все это сверхъестественное: вампиры и оборотни, демоны и Стражи.
Ответственность за спасение всех, стоя на страже между повседневной жизнью и тьмой за ней, которая втянула их и держала в заложниках.
В первую очередь Елену, подумала Мередит и мельком взглянула на кровать.
Грудь Елены двигалась почти не заметно, показывая, как она дышит, ее дребезжание, медленные вдохи громко отдавались в тихой комнате.
У Елены действительно никогда не было шанса, она не раз влюблялась в Стефана.
Дверь скрипнула, и вошел Деймон, молчаливый и изящный.
Сначала он взволновано посмотрел на кровать, а затем прислонился к дверному косяку, как будто он был очень уставшим, чтобы просто стоять.
Его глаза были красными, когда их увидела Мередит, и ей стало интересно, не плакал ли он.
Деймон может быть в бешенстве, или горевать, но он никогда не плакал.
Но может быть сейчас, в конце всего, он поплакал.
Мэт небрежно припарковался, одним колесом выскочив на бордюр, и вывалившись из машины, захопнул за собой дверь.
«Я знал что однажды это случится» прорычал он сквозь стиснутые зубы шагая по тротуару в направлении квартиры Елены.
«Я знал, что Стефан и Деймон доведут ее до смерти».
Жасмин следовала медленнее, её золотисто-карие глаза были серьёзны.
«Не говори так», она сказа ему, положив руку ему на плечо, пока они ждали лифт.
«Елена не мертва. Мы не можем сдаваться.»
Мэтт закусил губу и молчал, пока лифт поднимался до квартиры Елены.
В холле было тихо, и он поколебался мгновение, прежде чем постучать в дверь квартиры.
«Худшее, что только можно представить,» пробормотал он, его голос охрип от ярости, «и вот оно, это правда. Навсегда.»
Рядом с ним, Жасмин сделала вдох и как только подняла руку, чтобы дотронуться до него снова, дверь распахнулась.
Деймон стоял в дверях его бледное лицо было измученным, а темные волосы растрепаны.
Он выглядел более человечным, чем Мэтт его когда-либо видел. До того, как кто-то смог заговорить, Мэтт сжал кулак и ударил Деймона в лицо так сильно, как мог.
Голова Деймона слегка качнулась назад, и он удивленно моргнул, на его белой щеке остался красный след.
«Не думал что в тебе это есть» сказал он со слабой, безрадостной улыбкой.
Он едва прикоснулся к щеке, а затем опустил руку, улыбка исчезла.
«Вероятно, я это заслужил.»
«Да, я полагаю,» сказал Мэтт, проталкиваясь мимо него в квартиру.
Он остановился в дверях спальни Елены.
Его сердце сжалось при виде нее.
Когда он был маленьким, на 40 маршруте был парк развлечений со сказочной темой.
Отец Мэтта, брал его туда иногда, по субботам.
Он не вспоминал об этом уже очень много лет.
Но воспоминания снова нахлынули на него.
Елена напомнила ему Спящую красавицу в Зале Фей — молчаливую и неподвижную.
Блондинка принцесса, лежала как жертва, без единого намека на движение.
Бледная и красивая, и никогда не меняющаяся.
Мэтт всегда думал, что она выглядит как мертвец.
Жасмин прошла мимо него в спальню и ощупала горло Елены на присутствие пульса, затем подняла её веко и посмотрела на зрачок.
Она прикусила губу и посмотрела назад, в сторону Мэтта.
Он мог увидеть сожаление на ее лице.
«Врачи в Париже были в недоумении,» сказал Деймон позади него.
«Они никогда не видели ничего подобного. Я заходил в больницу, до того как заказать самолёт домой, на всякий случай. Но это было бесполезно.»
«Да, это имеет смысл», — сказал Мэтт. Во рту было сухо, и его слова звучали хрипло для его собственных ушей.
«Стражники бы не стали возиться с любого рода болезнями человека. Если они сделали это с ней, они — единственные, кто может это исправить. Мы должны заставить их».
Даже когда он сказал это, холодный порыв безнадежности прошел сквозь него.
Что они могут предложить Стражникам?
Что вообще могло побудить этих ясноглазых безэмоциональных судей вернуть им Елену?
«Как вам удалось призвать Стражей, когда Елена заключила с ними сделку?», — спросила Мередит.
«Может, мы сможем их убедить…»
Ее голос затих, она попыталась, но не могла себе представить Стражей Небесного суда, которые изменяли своё мнение.
Они слушали только Елену, потому что она была ценной для них.
Деймон стиснул зубы и постарался сохранить самообладание.
Они попросту тратили время, он был уверен в этом. Небесные Стражи не были заинтересованы помогать им.
«Младший Страж Андрес вошел в транс и сказал им, что Елена готова убить меня». - решительно сказал он. Это привело Мулеа достаточно быстро. К сожалению, у нас сейчас нехватка Земных Стражей вокруг.»
«Они спасли тебя. Забавно, что все умирают, за исключением тебя, Деймон, не правда-ли?» сказал Мэтт, глядя на него налитыми кровью глазами.
«Андрэс. Стефан. И сейчас-…» Он остановился на полуслове, и его рот сжался в тонкую линию
Горячий шар ненависти разжегся в груди Деймона, и он моментально представил, как ломает Метту шею.
Он мог с легкостью представить шокированные голубые глаза парня, и хруст ломающегося позвоночника.
Он выпустил гнев и его плечи опустились. Он заслужил презрение Мэта.
Все, что сказал Мэтт было правдой.
Лучшей особенностью Деймона было выживание, и сейчас он пережил почти всех, кому когда-либо удавалось, несмотря ни на что, любить его.
Если Елена умрет, никого не останется. Он не хотел думать об этом.
Когда шаги приблизились к двери квартиры, он выпрямился, и затем встал со своего места.
Он думал, он узнал быстрые легкие шаги, ступающие по залу, за которыми следовали уверенные, более тяжелые шаги.
Дверь открылась и Бонни ворвалась внутрь. «Мы приехали сюда так быстро, как только смогли». - произнесла она торопливо.
«Аэропорт был зоопарком, и потом эта пробка по пути из Ричмонда — " она запнулась.
«О, Мередит».Она бросилась через всю комнату в объятия девушки.
Они обнимались в течение минуты, лицо Бонни уткнулось в плечо Мередит, а затем она подняла свою голову и держала ее высоко, гордо держа свой подбородок.
«Так что же, меня не было пару недель и все уже разваливается?» — спросила она.
Слёзы мерцали в её глазах, но тон ее голоса был обычным, даже шутящим. Хорошая девочка.
Дэймон знал, что маленькая красная птичка останется храброй, несмотря на то, что она была напугана так же сильно, как и все остальные.
Зандр прислонился к дверному проему, терпеливо наблюдая.
Его длинные светлые волосы упали на лоб и взгляд был мрачен.
Отпуская Мередит, Бонни сделала глубокий вдох.
«Так, чем я могу помочь?»
«Ну,» сказала Мередит, «мы думаем, что ты, возможно, наша лучшая возможность наладить отношения с Малией или с другими Стражами»
«Если ты сможешь войти в транс и установить с ними контакт, возможно мы сможем убедить их спасти Елену».
Бонни скривилась. " Я попытаюсь. " сказала она.
«Сразу после того как ты позвонила. Но…ничего. Если они и могут меня слышать, они не отвечают».
«Это не сработает,» сказал Деймон, не в силах остановиться.
Почему Стражи будут слушать их?
Если они позволяли происходить этому с Еленой, Стражи списали со счетов ее и ее силы.
У них не было ни малейшего интереса к остальному, кроме как планированию убить самого Деймона.
«У тебя есть идея получше?» — усмехнулся Мэтт
«Вместо этого постарайся связаться с Еленой», — быстро сказал Деймон. И пока он говорил, у него в подсознании зародилась идея.
«Ты же это сделала, когда она была у Клауса, и у нас ничего не было, даже тела.»
У нас все еще есть Елена, она просто….Мы не можем достучаться до нее.»
Он был чувствовал напряжение, когда закончил предложение.
Что бы ни услышала Бонни в его голосе, ее лицо смягчилось.
«Я попробую», — сказала она и направилась к тому месту, где находилась Елена.
Руки Елены были скрещены на груда, совсем как у мёртвой, и Деймон скривился.
«О, Елена», — сказала Бонни и в ее карих глазах заблестели слезы.
Она слегка прикоснулась ко лбу Елены, всего на секунду, стоя рядом с кроватью.
Остальные последовали за ней.
Жасмин и Метт стояли по другую сторону кровати. Метт только поглядывал на Елену, но взгляд его был сфокусирован на стене.
Жасмин взяла его руку и сильно сжала.
В то время как Мередит у подножья кровати нервно ерзала пальцами, Зандер прислонился к стене, он держал в руках сумочку с запасами Бонни.
Деймон стоял в дверях.
Бонни взяла вялые руки Елены в свои и закрыла глаза, сморщив свой лоб, сосредотачиваясь.
Затем она открыла глаза, и, отпуская руки Елены, потрясла головой.
«Мне нужно сконцентрироваться», — сказала она. — «Не могли бы вы подождать где-нибудь снаружи?»
Дэймон шагнул в комнату, скрестив руки на груди: «Я остаюсь».
Бонни вздохнула.
«А есть ли смысл спорить?» — спросила она.
Когда Деймон ей не ответил, она улыбнулась ему печальной полу-улыбкой.
«Тогда ладно. Но все остальные — вон. Мне нужна тишина.»
Мэт хотел было возразить, но поплелся за остальными на выход.
Когда Зандэр выходил, он передал Бонни сумку которую держал и провел пальцами по ее руке, когда проходил мимо.
«Хорошо», — деловито произнесла Бонни, когда все ушли и за ними закрылась дверь.
«Если хочешь остаться, то придется помогать.»
Она отдала ему свою сумку.
«Вытащи фиолетовую и синюю свечу, и поставь их на тумбочку рядом с ее головой. Они хороши для глубокого восстановления. Не знаю, поможет ли, но они не могут навредить.»
Деймон следовал ее инструкциям.
Он зафиксировал взгляд на свечах, пока расставлял и зажигал их.
Когда свечи были на месте, Бонни достала бронзовую чашу и поставила ее около ног Елены.
Вытащив несколько маленьких мешочков, она начала добавлять щепотки сушеных трав в чашу.
«Бадьян для сновидений», рассеянно сказала она Деймону, и насыпала несколько обмякших сухих лепестков цветка.
«Лепестки хризантемы для восстановления и защиты. Полынь, это для психических сил и путешествия. Мне необходимо найти ее»
Она добавила несколько капель масла из маленького флакона, затем достала серебряную зажигалку и, с движением ее пальцев, подожгла в чаше маленькую кучку травы.
Они медленно тлели, струйки черного дыма поднимались к потолку.
«С каких пор тебе нужно что-то чтоб зажечь пламя, красная птичка?» — спросил Дэймон и Бонни склонила подбородок в знак подтверждения его правоты.
«Я полагаю, что я должна сохранить свою энергию,» сказала она и достала из сумки тонкий серебряный кинжал.
«Отрежь мне прядь ее волос, пожалуйста.»
Дэймон поколебался, прежде чем пойти обратно к изголовью кровати.
Рот Елены был спокоен, приоткрыт, и только ее золотые ресницы касались скул.
Тонкие, голубоватые капилляры пересекали её веки, и её лоб был гладким и безмятежным.
Она выглядела как кукла или пустое изображение.
Как если бы от Елены ничего не осталось.
Ее волосы, словно шелк, скользнули сквозь его пальцы, когда он поднял локон, и он почувствовал цитрусовый запах ее шампуня.
Отрезая ее локон, он вздрогнул, когда случайно с силой потянул его, но Елена не отреагировала.
«Окей», — Бонни сказала, забирая у него прядь волос и кладя ее в миску.
Тошнотворный запах горелых волос наполнил комнату. «Теперь сделай порез на ее руке.»
Деймон резко вскинул свой взгляд, чтобы встретить ее.
Бонни твердо посмотрела на него, ее рот был сжат в линию. «Нам нужна ее кровь.» — сказала она.
О, конечно. Всегда нужна кровь.
Если кто и должен это знать, то это вампир.
Кровь и волосы, близость и первобытность, привели бы Бонни к Елене, если хоть что-то привело бы.
Он приподнял плечо Елены, и Бонни подставила под него чашу, когда Деймон воспользовался серебряным ножом, чтобы сделать тонкий, неглубокий порез снизу предплечья Елены.
Он немного надеялся на то, что она почувствует боль от пореза, но опять-таки Елена не отреагировала.
Несколько капель крови упали в чашу до того, как Бонни убрала ее.
Был слышен мягкий, шипящий шум
Деймон чувствовал богатство крови Елены, его клыки заболели и заострились в ответ, но он едва заметил это.
Взяв ткань из коробки у кровати, он прижал ее к красной полоске на руке Елены всего на пару секунд, пока кровь не остановилась.
«Что теперь?», — он начал говорить, но его голос затих, когда он обернулся к Бонни.
Невероятная сила возросла, и наполнила комнату, обжигая кожу Деймона.
Бонни уже впала в транс, а ее глаза были широкими и пустыми.
Её зрачки расширились, когда она смотрела сквозь огонь в латунной чаши.
Её руки слегка прикасались к краю кровати Елены. Её дыхание замедлилось и стало глубже.
Деймон наблюдал, как двигались глаза Бонни, отслеживая то, что могла видеть лишь она.
Деймон пересек комнату и позволил себе опереться на подоконник и посмотреть в окно.
Бонни могла пробыть в трансе долгое время.
За окном все еще было черно как смоль, хотя должно быть уже раннее утро.
Он выпустил немного собственной силы чтобы осмотреть тьму.
Там было немногое.
Резкий, хищный ум совы, молча парящий по небу.
Хитрый лис проскользнул в кустах у дома.
Чуть подальше он мог ощутить спокойные сознания людей, которые спали по всему городу.
За ним, разум Бонни производил поиски, осторожно, но решительно. Он мог чувствовать других тоже, беспокойное вспенивание каждого ума, когда они ждали за пределами спальни.
Но, несмотря на то, что она находилась совсем рядом, лежала на белой драпированной кровати, он ничего не чувствовал от Елены.
Деймон чувствовал, что что-то разрывалось внутри него.
Его Елену, разделял один последний вздох от того, чтобы оставить его навсегда.
А затем, ему показалось, что одна золотая бровь на миллиметр дернулась.
«Бонни,» сказал он, его горло сжалось.
Но маленькая ведьма, будучи в глубоком трансе, не слышала его.
Он снова подошел близко к кровати, достаточно близко, чтобы он смог почувствовать теплоту свечей, горящих вокруг Елены.
Ничего.
Она могла бы быть статуей.
Он отчаянно отослал свою силу, но не было никакого проблеска сознания от нее.
Он должен был предположить это.
Деймон присел и приблизил свое лицо ближе к Елене, бережно наблюдая за ней.
Шло время и он оставался неподвижным, пристально вглядываясь в лицо Елены.
Он был хищником, он мог держать свой ум ясным и глаза резкими в течение нескольких часов.
Но ничего не было.
Он не мог уйти, пока ещё оставалась хоть малейшая капля надежды.
Но если бы Елена умерла, тогда было бы время снять кольцо, которое позволяло ему находится на солнце все эти годы.
Он мог шагнуть под лучи солнца, и наконец-то уйти.
Его челюсти были сжаты. Он не собирался сдаваться.
В конце концов, Елена выживала так много раз и до этого.
Наступил рассвет, отправляя длинные розовые и золотые ряды по небу, к тому времени Бонни, наконец, зашевелилась.
Она моргнула, взгянув на Деймона, казалось бы смущенно.
Темные круги под глазами и ее обычно сливочная кожа выглядела бледной и тусклой.
«Ох»,сказала она, ее голос был тихим.
«О, Деймон»
Она прижала тонкую руку ко рту, как будто сдерживая свои слова.
Дэймон выпрямился чувствуя будто он ступает на линию огня. Возможно, просто возможно, он ошибался.
Крошечная искорка надежды в груди замерцала и загорелась снова.
«Что?», — он спросил
Глаза Бонни покраснели, затем переполнились и слезы скатились по ее щекам.
«Я не знаю», — сказала она, тряся головой.
«Я даже не могу начать говорить что не так.»
«Я не смогла найти ее. Это было похоже….как будто она уже исчезла»
Деймон дёрнулся назад, и Бонни протянула к нему дрожащую руку.
«Я думаю», — сказала она, «Я думаю, что настало время прощаться. Что бы с ней не сделали Стражи, я не думаю, что Елена вернется»
«Нет». Деймон услышал свой собственный голос, резкий как удар хлыстом, и он шагнул вперед, прямо мимо Бонни, и распахнул дверь спальни.
Остальные были там, все они, но он игнорировал лепет их вопросов, когда проталкивался мимо них.
У него было недолгое впечатление от беспокойного и напряжённого лица Мередит, прежде чем он покинул квартиру.
Он не знал, куда он шел.
Но должно было быть что-то, что смог бы сделать Деймон, где-то, куда бы он мог пойти, чтобы помочь Елене.
Он потерял всех.
Каждый, кто был ему действительно дорог, был мертв.
Он не собирался прощаться с Еленой — не сейчас, никогда.
Он не собирался терять ее.
«Я люблю тебя, Деймон,» прошептала Елена. Но он не мог её слышать.
Никто из них не мог слышать её.
Она также их не слышала большую часть времени, как раз достаточно для мимолетного впечатления от слез, шепота и рассуждений.
Она едва ли могла разобрать пару слов, иногда этого было достаточно, чтобы узнать голос.
Ей казалось, что это был Деймон.
Но она вынуждена была признать, что возможно она вообразила это, что она воображала все эти знакомые голоса, только чтобы составить себе компанию.
Она умирала.
Она должна была.
Это была ужасная боль, появилась Малеа, а затем, Елена оказалась в пустоте.
Но, Елена сохраняла надежду на то, что она сможет найти Стефана.
Она видела его призрак, она знала, что его сознание все еще где-то витает, но это место не было похоже ни на один призрачный мир.
Она сдалась в поисках Стефана, когда стало понятно, что тут никого не было, кроме Елены.
Мягкий серый свет сиял вокруг нее, его было достаточно, чтобы осветить то, что казалось туманом.
И по ощущению это был туман.
Она была окружена сырой прохладой.
Она прошла несколько миль, но ничего не изменилось.
Она даже не могла поверить в то, что она двигается вообще, и только боль в ногах напоминала об этом.
Когда она остановилась и застыла, туман не изменился.
Елена сжала кулаки и устремила взгляд в серую пустоту.
Она не собиралась это допустить.
Она не собиралась лечь и умереть, только потому что Вселенная этого хотела.
«Эй!» крикнула она.
«Эй! Я все еще здесь!»
Ее слова прозвучали приглушенно, будто она была обмотана толстым слоем хлопка.
«Выпустите меня!» прокричала Елена, пытаясь крикнуть громче и устрашающе.
Кто-то должен быть тут главный, она привлечет его внимание и заставит ее выпустить.
В животе Елены все дрожало.
Что если никто никогда не ответит?
Она не может тут оставаться вечно.
И только она об этом подумала, как что-то изменилось.
Туман рассеялся и появилась освещенная дорога.
Елена узнала улицу.
Если она проигнорирует гряды серого небытия по обе стороны, это была дорога ведущая к дому, в котором она выросла, в Фелс Черчь.
Она узнала длинную трещину в асфальте, короткую траву растущую на краю дороги.
Но, она не жила там годы, с того последнего года в старшей школе.
Стефан купил его для неё до того, как умер, но, она оказалась в состоянии лишь однажды заставить себя посетить его.
Внезапно, Елена ощутила почти физическое желание пройтись вниз по тропинке, ощутить солнечные лучи на ее плечах, вдохнуть летний запах свежескошенной травы.
Пока она смотрела, солнечный свет на дальнем конце дороги усилился, и стал настолько ярким, что Елене пришлось прищуриться.
Он притягивал ее, такой себе теплый буксир привязанный к ее груди.
Она знала, что в конце этой дороги ее ждет покой.
Нет. Она отступила назад, прочь от дороги.
Так просто они ее не поймают.
«Выйти на свет?» внезапно крикнула она со злостью.
«Вы шутите?!»
Однако, тяга только усилилась.
Она была уверена, что там, в конце пути, находилось почти все то, о чем она всегда мечтала.
Стефан, снова живой, его зеленые глаза сияющие от волнения при виде её.
Ее родители, такие же счастливые, какими они были до смерти.
Елена могла видеть их радушные лица, и это заставило её вздыхать с любовью и одиночеством.
Непроизвольно она занесла ногу для шага вперед, но заставила себя остаться на месте.
«Нет,» сказала она дрожащим голосом.
Она тяжело сглотнула и успокоилась, затем заговорила снова, более твердо.
«Нет, я отказываюсь. Я — Елена Гилберт, и я Стражник. Я все ещё являюсь частью живого мира. Отправьте меня назад.»
Дорога расстилалась дальше перед ней, солнечно и заманчиво.
Скрипя зубами, Елена развернулась и повернулась к ней спиной.
Обернувшись, она увидела все тот же туман.
Но какая-то темная фигура двигалась через него.
Человек, поняла Елена.
Ее сердце забилось сильнее и во рту пересохло.
Откликнулся ли кто-нибудь в ответ на ее призыв?
В момент паники, она вообразила Зловещего Жнеца (Смерть с косой), молчаливого в черном, пришедшего забрать ее.
Но нет. Когда фигура приблизилась, Елена с уверенностью узнала Малеу, Небесную Хранительницу, которая осуществляла надзор за жизнью Елены годами.
Когда Малеа, наконец, остановилась, девушка заметила, что та выглядит как всегда спокойной и невозмутимой, и ее строгая прическа из собранных в пучок золотистых волос, а также ледяной взгляд голубых глаз подтверждали это.
«Елена, ты заключила сделку,» сказала она твердо.
«Деймон убил человека, и ты должна умереть. Давным-давно ты согласилась на это.»
«Это не справедливо,» сказала Елена хмурясь.
Она поняла, что ее голос звучал по детски, и она сделала усилие, чтобы ее голос звучал убедительнее.
«Деймон действовал в полной уверенности, что Джек Далтри был вампиром, и что он может быть убит без нарушения договоренности. Джек был вампиром. Он пил кровь и имел все приимущества вампира. Он был монстром.»
Малеа вздохнула.
«Как я уже объясняла вам, тот факт, что Джек Далтри выбрал использовать свой научный дар, чтобы изувечить себя, не делает его менее человеком.»
Ее лицо чуть смягчилось.
«Возможно он был монстром, но он был человеком.»
«Но мы этого не знали,» сказала ей Елена.
«Вы знали, что он никогда не умирал, что он никогда не проходил через трансформацию, через которую проходит каждый вампир. Вы знали, что у него и его созданий не было недостатков, которые ослабляют истинных вампиров.»
Малеа развела руками.
«Если кто-нибудь и мог уверенно распознать настоящих вампиров, это были ты и Деймон Сальваторе.»
«Джек был опасен,» отрезала Елена.
«Стражи должны были благодарить нас. Я предназначена защищать людей.»
Малеа пожала плечами, сделав даже это грациозно.
«Тебя предупреждали, что он не твоя забота.»
Это было правдой. Стражники предупреждали ее.
Но их намеки были такими отдаленными, что она и подумать не могла о возможных последствиях охоты на Джека.
Елена почувствовала, как страх переполнил ее, и она тяжело сглотнула. Это была реальность.
Раньше она не совсем верила, что Стражники убьют ее, но это оказалось правдой.
Они действительно дадут ей умереть.
«Прошу,» умоляюще обратилась она к Малее, протягивая к ней руку.
«Должно же быть что-то, что я могу сделать. Есть ли какой-то способ это изменить? Я ведь долгое время служила Стражникам».
Выражение лица Малеи осталось все таким же невозмутимым, но девушке показалось, что она заметила проблеск сочувствия во взгляде Стражницы.
«Должно же быть что-нибудь,» отчаянно сказала Елена.
Малеа нахмурилась, позволив крошечной складке появиться между ее тонких бровей.
«Существует только один способ изменить твоё будущее,» признала она.
«Пожалуйста,» снова умоляла Елена.
«Что угодно.»
«Если ты сможешь вернуться и изменить положение вещей, доказать, что ты и братья Сальваторе способны жить, не уничтожая друг друга и не задевая других людей, ты сможешь получить свою жизнь обратно.»
Малеа немного склонила голову, пристально наблюдая за Еленой.
Очевидно, она полагала, что все четко разъяснила.
«Что ты имеешь в виду?» пораженно спросила Елена.
«Уничтожать друг друга? Они любили друг друга.»
Малеа покачала головой.
«Ты и братья Сальваторе находились в опасном заколдованном круге многие годы. Конечно, именно ты свела их вместе после долгих столетий разлуки, Елена, но их борьба за тебя и привела ко всему тому, что пошло не так именно с момента знакомства с тобой. Уничтожение Феллс Черч случилось непосредственно из-за ваших отношений.»
От удивления Елена вздохнула.
Сузив глаза, Малеа продолжила.
«Ревность вампира Катрины к той одержимости, которую оба брата испытывали к тебе, и стала началом смертей и насилия в Феллс Черч. А ее смерть повлекла за собою атаки на город вампира Клауса. Гнев Деймона Сальваторе, когда ты выбрала его брата, привел к тому, что китсуне превратили Феллс Черч в свое поле боя и окончательно уничтожили его».
«Но, Стражники же восстановили Феллс Черч,» возразила Елена.
«Однако, смерти на этом не закончились,» ответила Малеа.
«Студенты колледжа в Далкресте, жертвы Клауса, Страж Андрес — корни всего этого в разрушающей любви между вами тремя. У всего есть последствия, Елена.»
Елена поднесла руку ко лбу, оттого что у нее потемнело в глазах.
Это не было правдой, не так ли?
Она, Деймон и Стефан несли ответственность за весь ужас, что окружал их.
«Что значит «вернуться»?»
«Я могу отослать тебя туда, откуда все началось,» поведала Малеа.
Её глаза более светлые чем у Елены, удерживали Еленин взгляд.
«Смерть Уильяма Таннера была первым убийством Деймона Сальваторе, и это было первое звено в цепи насилия. Если ты сможешь не допустить этой смерти и тем самым помочь Деймону не поддаться своей темной стороне, тогда возможно, ты сможешь предупредить события, что в настоящем времени станут причиной смерти всех вас».
«Но ведь Деймон не убивал годами,» медленно произнесла Елена.
Она, безусловно, этого не знала наверняка. Так же как Стефан, но тут она была уверенна.
Она полагала, что ее любовь спасла его.
Спасла их обоих.
Стражники искажают правду, напомнила она себе, сглотнув и не дав волю слезам, что предательски заблестели в уголках ее глаз.
Она хотела поспорить с Малеей, но вместо этого спросила:
«Ты правда можешь вернуть меня во времени?»
Малеа слегка кивнула.
«Ты вернешься в своем прежнем обличье в свою прежнюю жизнь,» добавила она.
«И у тебя будет возможность по-другому прожить эти события и изменить их. "
Ее взгляд стал немного мягче, и она продолжила.
«Отнесись к этому серьезно, Елена. То, что ты изменишь в прошлом, повлияет на твое будущее. Когда ты вернешься, все будет по-другому. Возможно, ты не останешься ни с одним из братьев Сальваторе.»
Казалось, серая дымка закружилась у Елены перед глазами.
Она может потерять и Деймона?
Но их любовь была сильной, возразила она этому внутреннему сомнению.
Ведь даже когда она решала, что любит лишь Стефана, судьба все равно подталкивала ее обратно к Деймону.
«Я сделаю это,» стараясь звучать как можно уверенней, согласилась она.
Она пока не знала как, но она остановит Деймона от убийства, исправит отношения между братьями перед тем, как это вырастет в нечто такое, что заденет не только их двоих.
«Но как?»
Губы Малеи изогнулись в почти нежной улыбке.
«Любовь является очень могущественной силой,» тихо произнесла она, и коснулась своей рукой лба Елены.
Девушка сначала почувствовала прохладное прикосновение нежной руки, а потом в ее глазах все потемнело.
Дорогой дневник, я не могу в это поверить.
Вот я сижу в своём старом доме в 5-30 утра, за несколько часов до начала первого дня в выпускном классе старшей школы.
Снова.
Я хорошо помню это утро, мое последнее утро до появления Стэфана Сальваторе в моей жизни.
Та Елена, которой я была, которая должна быть сейчас здесь, была такой потерянной. Я не чувствовала, что принадлежу этому месту, или какому-нибудь месту еще.
Я искала что-то, что было недосягаемо.
Моя комната выглядит точно такой же, как выглядела всегда: теплой и уютной.
Мои окна открывают вид на дерево айвы.
Внизу, в гостиной, дорогая тетя Джудит и моя любимая маленькая сестренка Маргарет. Ей всего 4 года, и она лежит в кроватке, и даже ничуть не подросла.
Все выглядит таким хрупким, что я могла бы разбить это.
Этот момент исчез долгие годы назад.
Елена закончила писать и уставилась на последнюю написанную строчку, подергивая рукой.
Вскоре она бы увидела всех, все, неизменным.
Они были так наивны, в хорошем смысле, сконцентрированы на популярности и школьных романах, и не знали о тьме что клубилась вне их размеренной жизни.
Она никогда не ценила, то, что она тогда имела.
На этот раз она знала, что нужно насладиться этими моментами невинности.
Но она была здесь не только для того, чтобы снова посетить свое прошлое.
Постукивая ручкой по страницам небольшой книжечки с голубой бархатной обложкой, она на мгновение задумалась и вновь начала писать.
Стефан жив здесь.
Когда я думаю о том, чтобы быть с ним, мои руки начинают дрожать и я с трудом могу дышать.
Часть меня умерла вместе с ним, а сейчас я собираюсь увидеть его снова.
Что бы ни случилось дальше, по крайней мере, у меня будет это.
Если я собираюсь спасти Деймона, остановить предначертанное Милеей разрушение, я не могу на этот раз быть со Стефаном.
Это больно. Слишком больно.
Но, если я хочу, чтобы Деймон послушал меня, я должны быть с ним, а не со Стефаном.
Я уже знаю, чем всё обернётся, если сейчас я буду следовать за Стефаном.
Я люблю их обоих.
Так сильно. И всегда любила.
Но я усвоила урок, каково это — пытаться быть с ними обоими.
Когда я хочу, чтобы они оба присутствовали в моей жизни, всё рушится.
Всё рушится, независимо от того, что мы делаем.
Я вынуждена выбирать.
И, может быть, если я смогу удержать Деймона от убийства Мистера Таннера, я смогу спасти всех нас.
Жужжащий будильник Елены утих.
Закрыв свой дневник, она встала с кровати.
Скора пора идти в школу.
Помнит ли она достаточно о той кем была тогда?
Она беспокоилась о том, что все каким то образом заметят, что она была неправильной Еленой, в неправильное время.
Она думала, что горячая ванна и кофе помогут ей успокоиться.
У нее было время.
Она неторопливо приняла ванну, а затем стала также неторопливо одеваться.
Одежда — все те восхитительные новые вещички, что она купила в Париже, — выглядела так, как будто она была из другого времени, но ей она, по-прежнему, весьма нравилась.
Она вспомнила в чем она была в этот день, первый день своего выпускного класса.
Светло-розовый топ и белые льняные шорты.
И в этот раз она надела те же вещи.
Она выглядела в них соблазнительно, как сладкое, освежающее малиновое мороженое. Так она думала, критически окидывая себя взглядом перед зеркалом, собирая волосы в хвост ярко-розовой резинкой.
«Елена! Ты опоздаешь в школу!» — Донесся снизу голос тети Джудит.
Она последний раз взглянула в зеркало: её лицо было немного мрачным, как будто она возглавляла битву, но с этим ничего не поделать. Елена схватила рюкзак и направилась к лестнице.
Внизу тетя Джудит что-то жарила на плите, а Маргарет кушала кашу за кухонным столом.
Прежде чем спуститься, она остановилась на секунду.
Она забыла, какой была малютка Маргарет.
А у тети все еще были длинные, развивающиеся волосы.
Резким движением Елена заставила себя спуститься. Она быстро поцеловала тетю в щеку и нежно сказала:
" Доброе утро.»
«Прости, нет времени на завтрак.»
«Но, Елена, ты не можешь уйти, не поев. Тебе нужен белок.»
Все возвращалось.
Она чувствовала себя актрисой, изрекающей хорошо знакомые реплики, которые она произносила уже сотни раз.
«Я съем пончик перед школой», сказала она, поцеловав макушку шёлковой головки Маргарет и повернулась, чтобы уйти.
«Но, Елена..»
«Не волнуйся, тётя Джутит», — весело сказала Елена.
«Всё будет хорошо.»
У входной двери она обернулась, чтобы в последний раз быстро взглянуть на них.
Маргарет, всё ещё полусонная, облизывала свою ложку.
Тётя Джудит, её глаза, наполненные любовью, вызвали у Елены едва заметную, печальную улыбку.
Сердце Елены немного болело.
Часть её хотела вернуться назад, забыть школу и будущее, и сесть за стол рядом с ними.
С этого момента так много произошло, и она бы никогда не поверила, что вернётся сюда снова.
Но она не могла остаться.
Маргарет помахала ей ручкой и Елена, двигаясь через силу, подмигнула малышке, выходя за дверь.
«Елена,» — сказала тетя Джудит.
«Я правда думаю…» — она закрыла за собой дверь, пресекая протесты со стороны тети Джудит, и шагнула вперед, на крыльцо.
И остановилась.
Мир снаружи был тихим, улица — пустынной.
Высокие, красивые Викторианские дома неясно вырисовывались перед ней.
Небо над ней было молочным и мрачным, и воздух был угнетающе тяжелым.
Это было, как будто вся улица задержала дыхание, ожидая, чего-то, что должно было произойти.
Уголком глаза Елена заметила, как что-то двигалось.
Что-то наблюдало за ней.
Она развернулась и поймала взгляд огромного черного ворона, самого большого ворона, которого она когда-либо видела, сидящего на дереве айвы напротив её двора.
Он был абсолютно спокоен, и его блестящие черные глаза были зафиксированы на ней, смотря пристальным, почти человеческим взглядом.
Елена подавила в себе смех и скользнула глазами по ворону, как будто, не заметив его.
Деймон. Она почти забыла, что это был бы первый раз, когда бы она увидела его, что он бы наблюдал за ней, напугав ее, как ворон этим первым утром.
Небольшая волна радости возникла у нее в груди, но она подавила желание позвать его.
Не сейчас, еще не время.
Вместо этого, она сделала глубокий вдох, спрыгнула с крыльца, и большими шагами уверенно пошла вниз по улице.
Позади себя она услышала хриплое карканье и взмах крыльев, и улыбнулась сама себе.
Деймон не мог остаться проигнорированным.
Она не обернулась.
До школы оставалось всего несколько кварталов, и Елена прошла их, предаваясь воспоминаниям.
Здесь была кофейня, куда она и Мэтт пошли на их первое свидание годом ранее; здесь был маленький магазинчик здоровой еды, где тетя Джудит настаивала на том, чтобы купить ей особый органический хлеб.
Здесь был дом ужасных близнецов Клайн, за которыми Елена присматривала, когда была в десятом классе.
В реальной жизни прошло не так много времени, с тех пор, как Елена была в Феллс Черч, но многое изменилось с того момента, когда она была в школе.
Одни магазины закрылись, другие открылись, дома — перестроены.
Сейчас все было именно так, как в то время, когда она жила здесь, так, как должно было быть.
В школе толпа ее друзей собралась на парковке, болтая и показывая друг другу свою новую одежду.
Там были все кто имел значение плюс четыре или пять девчонок, что крутились неподалеку в надежде подобрать какие-то крохи популярности. Елена вздрогнула.
Все кто имел значение.
Неприятная мысль проникла прямо в её рассудок.
Елена, которая принадлежала этому, думала так.
Один за другим, ее лучшие друзья приветствуя, обняли ее.
Они выглядят так молодо, подумала Елена, ее сердце болело.
Все они думали, что они были такими взрослыми, но эти семнадцати-восемнадцатилетние лицах всё ещё имели детские черты, а их глаза были широко распахнуты со слабо скрываемым волнением в их первый день выпускного года.
Кэролайн, с ее узкими зелеными глазами, слегка коснулась прохладной щекой щеки Елены и отступила.
«Добро пожаловать домой, Елена», — произнесла она сухо.
«Должно быть, чувствуешь себя здесь как в глубинке, после Парижа.»
Выражение ее лица было жестким и обиженным. Елена удивилась, как могла она не заметить ранее что девушка так сильно ее ненавидела.
Елена пожала плечами и рассмеялась, чувствуя неловкость
«В Париже было хорошо, но нет места лучше дома.»
На мгновение она попыталась сосредоточиться на Кэролайн, чтобы прочитать ее ауру, но это было безнадежно.
Елена не была Стражником здесь, и у неё больше не было тех сил.
Это было странное, беспомощное чувство потери.
Затем Бонни обняла Елену, щекоча своими рыжими кудряшками её высокий подбородок, и Елена расслабилась.
«Тебе нравятся мои волосы? По-моему, так я кажусь выше ростом.»
Бонни распушила челку и улыбнулась.
«Великолепно,» — смеясь, сказала Елена.
«Но, может быть, не высокая.»
После того как Бонни отпустила её, Мередит направилась в тёплые объятья.
Элегантно приподняв бровь, она рассматривала Елену.
«Так-так, твои волосы слегка выгорели на солнце… Но где же загар? Я думала, ты отдыхала на Французской Ривьере.»
Стоп. Елена помнила это.
«Ты же знаешь, я никогда не загораю,»- Елена внимательно оглядела свои руки.
«Минуточку, я тут кое-что вспомнила!»
Бонни схватила руку Елены.
«Угадайте, чему меня научила сестра этим летом? Гаданию по ладони!»
Послышалось несколько стонов, кто-то смеялся.
У Елены сбилось дыхание.
Ну конечно, она почти забыла.
Это был первый раз, когда Бонни продемонстрировала свою Силу.
Она видела будущее в ладони Елены. Медленно, Елена распрямила свою руку, открывая её взору Бонни.
«Смейся, пока можешь,» — спокойно сказала Бонни, вглядываясь Елене в ладонь.
«Моя сестра сказала мне, что я экстрасенс.»
Когда это случилось в первый раз, Елена что-то сказала, но она не могла вспомнить, что именно.
В любом случае, это не имело значения.
Что было важно, так это то, что Бонни увидела в её руке: Стефана.
«Хорошо,» — сказала Бонни, нахмурившись, когда она проследила пальцем линии на ладони Елены.
«Сейчас-сейчас, вот у тебя линия жизни… Или это линия сердца?»
В толпе кто-то рассмеялся.
«Тихо! Сейчас я загляну в неведомое. Я вижу… Я вижу..»- Бонни нахмурилась.
«Я не понимаю. Здесь говорится, что у тебя есть две любви, Елена.»
В груди у Елены всё напряглось. Это было неправильно.
Бонни коснулась кончика линии, тянущейся к центру ладони Елены.
Линия была раздвоенная, она делилась на две линии, обтекающих руку девушки.
«Линия делит твоё сердце надвое.»
«Жадная,» — сказала Кэролайн, без намёка на шутку.
Сбитая с толку, Елена моргнула. Бонни должна начать говорить о Стефане.
Она должна была сказать, что он был темным, красивым, и довольно высоким.
Но вместо этого, Бонни, должно быть, увидела что-то, что случилось после этого, правду о самой Елене, ту которая не принадлежала этому месту
«Я вижу две любви,» — Бонни шла дальше. «Но, здесь есть что-то ещё…»
Её глаза распахнулись, и быстрым движением она отпустила руку Елены, как будто обожглась.
«Что случилось?» — спросила Елена, внезапно испугавшись.
Она потянулась к ней, но Бонни попятилась, убирая руки за спину.
«Ничего,» — сказала она.
— В любом случае, гадать по руке — это глупо.
Елена прерывисто задышала.
Способности Бонни были невероятно сильными, хотя в то время она ещё не знала, как их использовать.
Если было что-то в будущем Елены, что так напугало Бонни, то Елене тоже стоило бояться.
«Бонни?»
Позвала Елена с тревогой и вновь потянулась к ней.
«Расскажи мне.»
Было что-то паническое на маленьком девичьем лице, и она покачала головой.
«Я не хочу больше говорить об этом. Это глупая игра.»
Не зная, что делать, Елена заколебалась.
Она не могла заставить Бонни сказать ей что-нибудь.
А что если перемены, которые увидела Бонни на ее ладони, были возможной подсказкой к тому как сработает ее план, как изменится ход событий.
Это может быть важно.
Но, возможно, там просто отобразились те ужасные события, что уже произошли с
Еленой после этого момента — будущее, которое еще не появилось перед Еленой из прошлого.
Будущее, которое она собиралась изменить.
Елена тяжело сглотнула.
Это может быть так, должно быть так, она разубедила себя.
Бонни видела то, что она не понимала, что пугало ее.
Но это не было будущим Елены, только не в этот раз.
«Нам стоит отправиться в класс,» — немного раздраженно сказала Мередит, взглянув на часы.
Они поворачивались прямиком к зданию школы, когда мотор точно настроенного двигателя остановил их.
Группа девушек обернулась, чтобы посмотреть.
«Ух ты,» — вырвалось у Кэролайн, «Ну и тачка.»
«Ну и Порше,» — сухо уточнила Мередит.
Елена не смотрела; Она твёрдо удерживала свой взгляд на кирпичном фасаде школы.
Но она могла слышать урчание двигателя гладкого черного Порше, когда водитель достиг места назначения и ее сердце бешено забилось в груди.
Приехал новый ученик, тот, кого она ждала, против своей воли.
Стефан.
Сердце Елены сжалось.
Она должна была взглянуть. Она не могла удержаться.
Говорить со Стефаном, прикасаться к Стефана — это не выход.
Но она ухватилась за эту возможность хотя бы взглянуть на него. Возможность, которой как она думала, больше не будет.
Двигатель затих, и она услышала, как дверь машины открылась, прежде чем успела взглянуть на нее.
«О, Боже», прошептала Кэролайн
«Повтори это еще раз» выдохнула Бонни
О, Стефан
Он был жив.
Он был здесь.
Он выглядел точно также как в последнюю ночь, когда они были вместе.
Елена хотела подбежать к нему и броситься в объятья его худощавого тела, запустить пальцы в темные волнистые волосы, поцеловать в грустный изгиб губ.
Солнечные очки скрывали его лицо, как маска, но Елена знала Стефана достаточно хорошо, чтобы видеть сквозь эту защиту.
Она могла почувствовать боль, которая привела его к поступлению в школу и заставила пытаться вести себя как мальчишка подросток, чтобы он мог иметь хоть немного контактов с людьми.
Все в ней тянулось к нему.
Но если она побежит к нему, все может привести к тому, с чего начиналось.
Стефан погиб, Елена умирает, Деймон сломлен. Елена прикусила губу так сильно, что почувствовала вкус крови и осталась стоять на месте.
«Кто этот замаскированный мужчина?» — спросила Мередит и все захихикали.
«Вы видите эту куртку?» — спросил один из приспешников.
«Она итальянская, как из Рима»
«Откуда ты знаешь?»
«Ты никогда в своей жизни не был дальше Рима или Нью-Йорка!» — ответил ее друг.
Стефан пошел к школе. Его и группу девушек разделяли несколько рядов машин.
Ритм его шагов сбился и он на мгновение остановился.
Елена растерялась.
Она знала, что он заметил её.
В какой-то момент он просто посмотрел на нее из под своих темных очков, и его пристальный взгляд прожигал Елену насквозь.
Она задалась вопросом, что же он увидел?
Естественно, ее ужасающее сходство с Катриной, но Елена не могла ничего поделать с надеждой, что за этим скрывалось нечто большее.
Еще слишком рано, мог ли Стефан почувствовать что-то большее в ней, чем просто сходство с его утерянной любовью?
Через некоторое время, Стефан снова пошел, продолжая идти своей гладкой походкой.
Елена смотрела ему в след, чувствуя себя задетой и выставленной на показ.
«Ой-ой» — сказал другой приспешник Елены, с нотками зависти в голосе.
«У Елены вновь появился этот взгляд. Взгляд охотницы.»
«Новый парень должен быть осторожным.»
Елена взяла себя в руки и предала лицу выражение презрения.
Откинув назад голову, она направилась к школе. «Вряд ли», — сказала она.
«У меня большие планы на этот год. И в них не входит случайный парень, даже несмотря на то, как шикарна его машина.»
Остальные девушки толпились позади нее, держась сплоченной группой.
«Какой план?»
«Конечно же ты можешь включить в него симпатичного темного и загадочного мужчину».
Не отвечая, Елена провела их через входную дверь школы.
Перед ними растянулся длинный коридор и худощавая фигура Стефана исчезавшая через порог переднего офиса.
Некоторые из других девочек уже направлялись к офисному окну, нетерпеливо вытягивая шеи.
«Хороший вид сзади», — сказал кто-то, хихикая.
Кэролайн была с ними, но она не смотрела в окно на Стефана.
Вместо этого, она задумчиво наблюдала за Еленой.
Осознанно, Елена избежала ее пристального взгляда.
«У вас есть моё расписание?» — спросила она у Мередит.
«Конечно,» — сказала Мередит после паузы, передавая его ей.
Елена вспомнила, что подруга получила его вместо нее, пока сама она пропускала вводную.
«У нас тригонометрия на 2 этаже через 5 минут.»
Несколько девушек, смотревших на Стефана, отвернувшегося к окну, были обескуражены отсутствием интереса со стороны Елены.
«Хорошо», — подумала Елена.
Она не могла быть с ним, она знала, но тем не менее она не хотела что бы кто-либо еще шел за ним.
«Пошли,» — сказала она Мередит.
Мередит и Бонни обменялись взглядом, и Мередит последовала за Еленой наверх.
Как только они достигли класса, Мередит положила прохладную руку на плечо Елены, останавливая ее.
«Что-то случилось во Франции?» — спросила она тихо.
Елена нахмурилась.
«Что ты имеешь в виду?»
«Ничего», — медленно сказала Мередит, ее спокойные серые глаза пристально разглядывали Елену.
«Ты просто кажешься немного другой, вот и все. Рассеянной.»
Полуистеричное хихиканье вырвалось из груди Елены — ну, ведите ли, Мередит, меня отослали назад в будущее, чтобы остановить от убийства вампира, которого я люблю, или я умру — но она подавила в себе желание сказать это и вместо этого улыбнулась Мередит.
