Фик о Томе Риддле и УпСах "первого призыва".
Время действия - 1938-1946 годы.
За идею
огромное
спасибо
Ассиди, она
же 
trelawney_,
которая
пожелала
узнать, по
каким
мотивам первые
УпСы пришли к
Риддлу.
Написан POV Рэйналф Лестрейндж (здесь его зовут Рэй). Другие персонажи - Розье, Долохов, Эйвери, и проч., в том числе Понятно-Кто :)
Еще огромная
благодарность
моей бете ddodo,
которая
превратила
сырой текст в
литературное
произведение,
а также chergarka, d_tonks, menthol_blond, 
miss_dippet, polina_dear и risteyana -
сами-знаете-за-что
:))
Макси, джен, PG-13.
Бета: Ddodo.
Иллюстрация на обложке: Mouse.
Иллюстрации в тексте: Edarlein, Chergarka, Vija, Infravision.
ИГРОК
Посвящается моему отцу
Глава 1
Я не помню, как впервые увидел его.
Это странно, потому что в книгах, когда ты встречаешь человека, которому предстоит определять всю твою дальнейшую жизнь (и, с большой вероятностью, смерть), всегда полагается ощутить что-нибудь эдакое. Например, холодок пробежит по спине. Или ты вдруг остановишься, как громом пораженный. Или, по крайней мере, встреча должна произойти при необычных обстоятельствах: ночь, косые струи дождя, вспышки молний, вырывающие из тьмы очертания надгробий и высокую фигуру человека в темной мантии...
Ничего подобного у нас и в помине не было.
Мне смутно кажется, что я видел его в Хогвартс-экспрессе, — как он сидел в каком-то купе у окна, читал книгу и ни на кого не смотрел. Возможно, хотя я совсем в этом не уверен. Во всяком случае, это было бы очень на него похоже. Том Риддл никогда не искал себе компанию, его компания всегда находила его сама — так железо притягивается к магниту.
Впрочем, в поезде я бы его и не запомнил, не до того было. Я был тогда в эйфории, похожей на легкое опьянение. Наконец-то для меня начиналась прекрасная новая жизнь. Свернутый в тугие трубки, новенький, еще не измятый и не исчерканный пергамент; чернила в аккуратных бутылочках; учебники с еще не разрезанными страницами, восхитительно пахнущие типографской краской; и — главное — собственная волшебная палочка, которой можно колдовать, когда вздумается (ну, почти), а не упрашивать родителей, чтобы дали поиграть за хорошее поведение.
Я чувствовал себя ужасно взрослым, умным и самостоятельным.
Из будущих однокашников для меня пока что все были чужими, кроме Колина Розье — ну, с тем-то мы знали друг друга чуть ли не с колыбели, — но к концу поездки я свел массу знакомств, потому что Розье потащил меня в настоящую взрослую компанию. Там были две третьекурсницы, кузины Блэк — обе темноволосые и темноглазые, но одна строгая, с удлиненным лицом и выступающими скулами, а вторая пухленькая и забавная. Вальбурга и Лукреция, сокращенно Вэл и Лу. Их брат Альфард — глазастый, брови вразлет — вел себя в целом дружелюбно, но слегка отстраненно. Намного позже я понял, что это свойственно всем Блэкам. Они самодостаточны и всегда держатся особняком, потому что, за редким исключением, им не нужен никто, кроме них самих и других Блэков.
За пару часов я столько наслушался о студентах и преподавателях Хогвартса, порядках в школе и всяких случавшихся там забавных историях, что у меня голова шла кругом. Казалось, что я полжизни провел в замке. Но кое-что вызывало смутную тревогу. Розье твердо намеревался попасть в Слизерин, где уже невесть сколько поколений учились все его предки. Блэку тоже была туда прямая дорога — мантию со слизеринской змейкой ему сшили чуть ли не заранее. А вот со мной все было непонятно. С одной стороны, родители и прочие родственники заканчивали в основном Рэйвенкло; с другой стороны, там я никого пока не знал, да и жизнь в Слизерине по рассказам представлялась куда более интересной...
Может быть, поэтому, когда подошла моя очередь, я на негнущихся ногах поднялся на возвышение, сел на распределительный табурет и первым делом спросил Шляпу:
— Можно мне в Слизерин?
— Ты уверен? — спросил удивленный голос, казалось, прямо в моей голове. — Вообще-то тебе полагается на другой факультет... Ты бы там смог достичь многого, да и семья соответствующая. Вот, например, твой прадедушка...
Мне пришлось высидеть на стуле почти минуту, пока Шляпа предавалась воспоминаниям, но в итоге, узнав, что я так и не передумал, она выкрикнула до того громко, что у меня в ушах зазвенело:
— Слизерин!
Так я сделал первый шаг к своему будущему.
***
Я очень смутно помню, как нашел факультетский стол, как все вокруг что-то мне говорили, Блэк одобрительно улыбался, — а я вертел головой, ища среди еще не распределенных студентов Колина.
Собственно, и на Тома-то я обратил внимание только потому, что его фамилия в списке шла непосредственно перед Розье.
Он показался мне не особенно интересным — ну, симпатичный, только какой-то слишком бледный, и слишком высокий, переросток, — и, если бы Шляпа не выкрикнула: "Слизерин!", едва коснувшись его головы, я бы забыл о нем уже в следующее мгновение. Но теперь я разволновался: а вдруг мест на факультете как-нибудь не хватит, а вдруг Шляпа не отправляет двух студентов подряд на один факультет, и Розье окажется где-то еще? Так что Риддл, усаживавшийся за наш стол, вызвал у меня легкое раздражение. Он сел очень прямо, ни на кого не глядя; вблизи было хорошо видно, что у него правильные черты лица и красивые, как у девушки, длинные ресницы, но одет он бедно — взять хотя бы поношенную мантию с аккуратно заштопанными рукавами, из-под которой выглядывали посеревшие от частой стирки манжеты и воротничок рубашки.
Но тут довольный Розье плюхнулся рядом со мной, и я на время забыл о Риддле.
Когда распределение закончилось, с места во главе преподавательского стола поднялся пожилой лысоватый волшебник — директор Диппет, — и долго что-то говорил насчет нового учебного года, обязанностей студентов, что мы не должны посрамить свой факультет и все в таком духе. Я честно пытался его слушать, но все вокруг о чем-то болтали, дергали друг друга за рукав, спрашивали, смеялись... Занятый разговором с Розье, Блэком и новым знакомым, тоже первокурсником — веселым круглощеким Тимом Эйвери, — я просто не замечал Риддла, тем более что он и сам не проявлял никакого желания общаться. Заговорил, только когда Кэппер принялся расспрашивать его, как и прочих новичков, о том, кто он и откуда.
— Я из Лондона.
— Из самого Лондона? А где ты там живешь? У тебя отец, наверное, в Сити работает?
— Нет, — ответил Риддл, как-то странно посмотрев на старосту. Потом помолчал и добавил: — У меня нет родителей. Они умерли.
— Ох, извини, — опешил Кэппер. — Я не знал...
— Ничего, — спокойно ответил тот.
— Я тоже сирота, — сочувственно сказала какая-то светловолосая девочка чуть постарше нас. — Меня воспитывали тетка с дядей. Не расстраивайся... Риддл — интересно, никогда не слышала о таких. Откуда твоя семья родом?
— Не знаю. Я почти ничего не знаю об отце с матерью. Я вырос в приюте.
Девочка удивленно подняла брови — было от чего. Я, например, тоже не сразу понял, о чем это он. Приюты мне до того встречались только в книгах, потому что в волшебном мире их давно уже не было. У нас принято держаться за своих, и, даже если нет близких родственников, обязательно найдется какая-нибудь четвероюродная бабушка, которая возьмет сироту к себе.
