Отличается счастье от счастья?
Ты в ладонь вдохновение лови.
Муки нашего творчества часто
Так похожи на муки любви.
Бессонница, моя бессонница.
Моя подруга и сторонница.
Моя наперсница — соперница.
Моя не пройденная лестница.
Лети, душа, страдай, пусть ранит.
Неравнодушье — жребий твой.
Пусть безразличие не станет
Твоей судьбою и судьёй.
Тонкие ветви сирени
Робко стучатся в окно.
Тихо сгущаются тени
Над позабытым давно.
Столбик термометра — выше,
Но не торопится в — бой.
Голубь танцует под крышей,
Гулит, гордится собой.
Почки проснулись, и снова
Мне по ночам не до сна.
В строки торопится слово —
Свежее, словно весна.
В холодное летнее утро,
Когда занималась заря,
Я вышла из дома, как будто
Позвали в дорогу моря.
И шла босиком до причала,
И пела о чём-то своём.
Над пристанью чайка кричала —
Мне слышалось имя твоё…
Чуть возьму от весеннего солнца,
От ручья, что по лесу течет.
Погружаюсь на дно колодца:
Снова память меня увлечет.
Все сложу, соберу по крохам:
Шум дождя, разговор листвы.
Это тоже моя эпоха.
От Камчатки до Москвы.
И неважно — светит ли солнце,
Льет ли дождь или падает снег.
Это то, что Россией зовется.
И дороже ее просто нет.
Стихи приходят тайно по ночам,
Вновь разбудив меня в тревожном сне.
И сразу разгорается свеча,
И сразу ночь подругой станет мне.
Среди обид, печалей и тревог —
Заменят и подругу и врача.
Не выбирая судеб и дорог.
И вновь горит настольная свеча.
Мудрее быть Дедалом, это верно.
И жизнь сохранна и душа в тепле.
Разумно, ненавязчиво, примерно
Кружат дедалы в предрассветной мгле.
Но, рассекая мглу на миг крылами,
Икар взметнётся. В синей вышине
Появится рассвета гордый пламень,
Разбуженного тем, кого уж нет.
Петродворец, стволы чернеют:
Их снег засыпал до бровей.
Ступени белые немеют.
От холодов, от снегирей.
Зима: фонтаны занесены,
Укрыты статуи — зима.
Иду легко и окрылено —
Куда — не знаю и сама.
Иду к воде, а здесь по снегу
Цепочкой тянутся следы.
И надо мною чаша неба —
Как синь проснувшейся воды.
Небоскреб на берегу Невы:
То ли кукуруза, то ли свечка.
Неужели вырастет — увы.
Где та грань, что охраняет вечность?
Разделилась надвое элита:
Кто-то против, кто-то очень за.
Красота забыта и забита.
Как смотреть грядущему в глаза?
Небо оцарапав небоскребом,
Будут вверх амбиции расти.
Можно город наспех перестроить,
Только как потом его спасти?
Петербург, я тобою болею,
В красоту я твою влюблена.
Бело-синей прекрасной лилеей
Монастырская церковь видна.
Там за скромной чугунной оградой
Барельефы уносят нас ввысь,
И роскошной барочной отрадой
Пятиглавия вознеслись.
На рождественский пряник похоже,
Задевают кресты облака,
Чтобы каждый случайный прохожий
К красоте прикоснулся — слегка.
