— Ну и что дальше?
— Ну… я не отказываюсь от своих слов!
— Раздвинь ноги.
— ЧТО?!
— Что-что?! Ты же сам сказал: «Я заменю тебе ее»
— А ты и ей говорил: «Раздвинь ноги»
— …да… я же гинеколог.
— Твою мать! Я же парень!
— Придется, видно, поменять квалификацию. Стать проктологом.
— Макс! Ты что, надо мой прикалываешься! Ты из медицины ушел черт знает когда!
— Не так уж и давно… и вообще, дело не в том, что ушел, а в том, что медик всегда остается медиком… Не заговаривай мне зубы!
— Я и не думал, просто… я смущаюсь…
— А как моей невесте говорить обо мне гадости, так тебя это ни капельки не смущало. А как насильно вручать всем моим знакомым моих домашних питомцев, это, по ходу дела, тебя ну никак не смущало. А как… Все, с меня хватит.
Макс развернулся по направлению к двери.
— Ты куда?
— Трахаться!
— Макс!!!
Как говорится: горбатого и могила не исправит. Вот и меня так. Постоянно подбираю бездомных котов и собак. Дома целый зверинец. У меня уже параноидальное ощущение появилось: они меня караулят. И вообще, как можно любить меня, простого менеджера, бывшего гинеколога и великого пофигиста? Это я сейчас как дурак, с конфетами сосательными не расстаюсь, а ведь раньше курил как паровоз, квартира была наполненная окурками и пеплом, а вонь стояла такая, что те редкие девушки, которые все же соглашались пойти ко мне домой, разворачивались у порога.
Только одна — Жанна — решилась «взяться» за меня. Заставила бросить курить, систематически наводила порядок в квартире, готовила для меня и для шестерых моих питомцев, и поддерживала меня, когда началась ломка из-за сигарет. Я уж подумал, что наконец-то я встретил свое счастье — заботливую любовницу. У меня не было к ней каких-либо романтических чувств, просто она была весьма удобна. Так сказать, кошка, которая умела готовить или собака, которая убирала не только за собой, но и за мной.
Но и этому однажды пришел конец.
Была поздняя осень: промозглая погода, серый, неприглядный день. Я возвращался с работы, как обычно, через парк. Народу по такой погоде тут мало. Да и кому хочется подхватить простуду?
Мое внимание привлекла девушка, скромно сидящая на лавочке, всхлипывающая и шмыгающая носом. Как-то жалко мне ее стало.
«Черт!.. опять это у меня началось!»
Но я все же подошел, достал из кармана чупа-чупс, далеко не последний, надо сказать, так как курить я любил сильно, а каждый «чупик» приравнивался к сигарете.
— Привет, держи, — и протянул конфетку.
Мля… Какого же было моё удивление, когда эта девушка на меня посмотрела. Конечно бывают бородатые и усатые женщины, но ведь не настолько. Передо мной был парень, который с благодарным и щенячьим выражением лица, принял смоктушку.
Видя мою реакцию, он смутился, как-то сжался, но промолчал. Видимо, я не единственный, кто принял его невысокое и тщедушное тело за девичье.
— Спасибо, — буркнул мне в ответ.
Что заставило меня поступить с ним, как и со всеми моими котами и собаками – не знаю, возможно, привычка.
— Замерз? Давно сидишь?
— Да.
— Чего домой не идешь?
— Нет у меня дома, я детдомовский, — еще более смущенно прошептал парень.
— Ну, тогда пошли ко мне.
«Твою мать! Да кто меня за язык дергал!» — я пожалел сразу, но так решения и не изменил.
Зато парень подхватил пакет и потертую сумку, последовал за мной, словно собачонка.
— Звать тебя как?
— Андрей Владимирович.
Честно, так сильно я давно не ржал. Это тщедушное существо, детдомовец, и так пафосно зовёт себя Владимирович. Или это только я нахожу это смешным. Да ну ладно.
Дом был рядом, а в квартиру новый питомец зашел без капли опаски.
— Слушай, а тебя не пугает, что я могу быть маньяком?
— Нет. Маньяки так не поступают.
— А ты хоть одного видел?
— Да.
Странный он малый. Этот разговор я не стал с ним продолжать. Ведь я-то этих маньяков не видел.
Тем временем мои питомцы вышли посмотреть на новенького. Надо сказать, что к моему глубокому сожалению, они в людях разбирались намного лучше меня.
— Это вот Вася Лысый, он самый старый кошак, — раздеваясь, я начал знакомить гостя со своей сворой, — он, можно сказать, тут главный.
Андрей подхватил большого и пушистого сибиряка. Промурлыкал ему что-то, параллельно стаскивая свои туфли.
— А почему ты его зовешь лысым?
Вася, покоренный вниманием, начал громко урчать. Тем временем к новенькому подошла сучка Вита.
— Потому что когда я его подобрал, он был частично лысый, голодный и, можно сказать, умирал. И я его выходил, откормил. Сейчас вот не знаю куда деть этого прожерь. Кстати, а это его зам. Зовут Виктория… Просто Вита… Она от одной моей подружки осталась. Хоть характеры у них разные, уже счастье. А вон тот умник, который на нас с подоконника смотрит, то Гром. Он на меня, как гром среди ясного дня упал. С пятого этажа, наверно. Не сознался никто чей он, так и живет со мной, подоконничный мой. Его подружка – Синька, наверное, пошла на балкон последних мух ловить. Ее я возле стройки подобрал, на нее краска упала, долго отмывал, а потом выхаживал от отравления растворителем. Сторож и Нахал вон в углу жмутся. С этими будь осторожен, порвут как Тузик грелку.
Андрей во все глаза рассматривал домочадцев.
— А это – Андрей, — представил я его собравшемуся коллективу. Этому, наверное, парень больше всего удивился. Но промолчал. Хотя его так и подмывало что-то спросить.
Тем временем я уже шел на кухню, а за мной преданно следовала вся моя орава.
Собственно я менеджером и пошел именно потому, что будучи штатным врачом, к которому частенько побаивались идти пациенты, получал мало. Не потому, что я страшный или плохой, из-за того, что привыкли раздвигать ноги лишь после брака, а у меня это было в порядке плановой проверки, что и настораживало.
Андрей быстро освоился в моей квартире. И намного быстрее, чем когда-то это сделала Жанна, начал помогать по хозяйству. Как только мы оказались на кухне, он сразу за чайник и по закромам: искать, готовить, нас кормить, а потом уж сам, словно канарейка, что-то поклевал. Убрал и вымыл посуду, протер стол. Подмел пол. Короче поставил меня перед фактом, что он тут остается жить. Собственно, как мои коты и собаки — один в один. Только вот взгляд его что-то мне покоя не давал. Даже приблизительно я его классифицировать не смог. В конечном итоге не выдержал, спросил.
— Андрей, чего ты на меня так косо смотришь?
Парниша очень смутился. Взгляд в пол и как-то засуетился, что ни у одной современной барышни такого взгляда сейчас не сыщешь. Все это я принял за его желание попросить остаться, поэтому продолжил.
— Можешь меня совсем идиотом доверчивым воспринимать, но можешь пока побыть у меня. Но не наглей, — сказал и понял: я попал. Вот теперь я точно попал. Когда можно было сказать: иди ищи другого дурака или дурочку, я стал этим самым дураком. — И постарайся найти работу и жилье.
Его смущение стало еще сильнее, что, по моему мнению, было ничем иным, как стыдом. А если стыдно, то значит не совсем он потерян для общества. Во всяком случае, так говорят, я не проверял. За себя мне стыдно не было, а окружали меня явно бесстыжие представители как людей, так и животных.
Кстати, работать Андрей пытался, причем не единожды, исходя из его трудовой книжки, открытой еще в пятнадцатилетнем возрасте. Должности у него были весьма разные, но на них он не сильно задерживался. От силы по полгода. Я было поинтересовался почему он так часто их менял, и, не получив нормального ответа, решил не продолжать попытки.
Спали мы с ним в разных комнатах. Я на своей двуспальной, скрипучей кровати в спальне, а он на диване в зале, окруженный троицей собак и Лысым — вожаком.
В мою спальню разрешалось входить лишь Грому и Синьке, не имевшим дурной манеры лезть в мою кровать, а тихо избравшим место ночного паломничества широкий подоконник. Васю я вышвыривал к его любимой Витке, с которой они спали в обнимку на коврике у дивана.
