Там, где Америку ищет Колумб,
где корабли большущие гибнут,
где из-под толщи воды, не моргая, смотрит рыба,
где волна на волне, словно холмы на Луне,
где сама Луна в небе темном видна, словно яйцо Ночи,
где не уверен, что хочешь плыть назад понапрасну,
где остаешься, поскольку вокруг все пугающе прекрасно.
Один человек целыми днями работал. У него была тяжелая работа в поле, и в один прекрасный день ему это надоело.
— С меня хватит, — решил человек. — Даже более чем.
Он посмотрел на серое сумрачное небо, которое нависало над его головой, как потолочная балка, и на соседей, которые выкапывали мелкий картофель на своих крошечных участках земли.
«Наверняка в других странах всё по-другому», — подумал человек.
И ему представились просторные поля, крупный отборный картофель и всеобщее счастье. Вот он и решил отправиться путешествовать.
— Я уезжаю! — крикнул человек. — Счастливо оставаться!
Соседи удивленно подняли на него глаза. И провожали взглядом до тех пор, пока он не скрылся за дверями вокзала.
Что ж, разве он насовсем уехал?
На три года. А потом его фигура вновь показалась в дверях вокзала.
В деревне тем временем ничего не изменилось: те же поля, тот же картофель и то же счастье.
— Где же ты был?
— В Стране длинного белого облака, в Стране восходящего солнца и в Зеленой стране. Я побывал в Америке и на Чужой земле. Она-то как раз больше всех других.
— А какие там картофелины?
— О, огромные!
— Прямо как показывают по телевизору?
— Нет, намного больше, такие и в экран бы не поместились. Горошины там больше наших вишен, вишни больше наших помидоров, помидоры больше наших дынь, дыни больше наших тыкв, тыквы больше наших…
— Наших гигантских тыкв? — переспросила соседка.
— Тыквы там весят целый пуд, — согласился путник. — Я хотел было привезти вам одну…
— Но то был бы неподъемный труд, — договорила соседка.
— Я побывал в стране, где очень много едят, так много, что за горой еды не видно человека, — продолжил путник. — Там выпекают оладьи размером с ладьи, в каждой из которых большая семья может свободно поместиться. Котлеты там величиной с кита, а связка сосисок — как самый длинный поезд.
— Что-то ты не очень растолстел, — заметил кто-то.
На самом деле путник здорово похудел.
— Я побывал в такой стране, где нечего есть, — сказал путник. — Совсем нечего. Только пустые тарелки.
— И картофелин там тоже нет?
— Никаких.
— Никаких или нет хороших?
— Никаких. И капусты тоже никакой — ни квашеной, ни китайской, ни цветной. Ни коров, ни свиней, ни кур, ни петухов, ни петушиных боев, ни бойцов, ни мужчин.
— А женщины?
— Женщины есть, — кивнул путник. — Но кроме них ничего нет.
— Я побывал в такой стране, где живут лишь кошки, кролики и крошечные дети. И питаются они чем попало.
— Я побывал в такой стране, откуда изгоняют всех детей. Дети там считаются за паразитов.
— Я побывал в стране, где нет ничего, кроме голых камней. Некоторые из них умеют говорить. Другие — лишь слушать, кивать да головой качать. Всё, о чем они говорят, — вздор. Всё, о чем молчат, — скорей всего, тоже.
— Я побывал в стране, огромной, словно бескрайнее море. И в стране тесной и темной, как платяной шкаф. Побывал в стране, что лежит под водой на морском дне.
— Я побывал в стране, где воздух — словно наша вода. В нем можно плавать и одновременно летать. А вода там твердая, как у нас земля. В ней рыбы прорубают себе плавниками ходы.
— А что же там едят люди? — спросила одна женщина.
— Воздух там как наваристый суп. Всё, что в нем есть, можно съесть. И любовь, и дружбу, и ярость, и горе.
— Я повстречал таких людей, которые ничего не хотят. Они чего-то ждут и всё время сидят.
— Ждут чего?
— Точно они и сами не знают. Наверное, чего-то огромного — широкого, длинного и высокого, с сильным запахом.
— Я повстречал таких людей, которые от яблок ведут свой род. У них красноватые щечки и пухлый живот.
— Я повстречал таких людей, у которых нет ступней, но есть башмаки, нет ног, но есть штаны, нет голов, но есть шляпки, нет пальцев, но есть перчатки. И таких людей, у которых вместо груди кармашек из кожи, а в нем хранится их душа.
— Я повстречал людей, говорящих на четырех языках: языке мужчин, языке женщин, языке зверей и на том языке, которому в школе учат детей.
— Я повстречал таких людей, что все время молчат, а сердце их бьется так громко, словно бьет в набат.
— Я повстречал людей, говорящих по-английски. И таких людей, которые строят большие суда в надежде открыть Америку. Они и не знают, что Америка давно открыта.
— Я повстречал людей, живущих на высоких шестах. Когда-то их предки, спасаясь от волка, забрались сюда впопыхах. А рядом я повстречал еще и таких людей, которые на верхотуре воспитывают детей. И тут же в своих гнездах они откладывают яйца.
Тут путник ненадолго остановился, чтоб перевести дух.
— Куриные яйца? — уточнил кто-то.
— Ну да, обыкновенные куриные яйца, — сказал путник. — Правда, изредка попадается какое-нибудь крашеное, как на Пасху.
— Я повстречал таких людей, которые не знают, откуда они пришли и куда идут, где они находятся и как их зовут. У них прозрачное тело, которое немного светится по ночам.
— Я повстречал таких людей, которые всё умеют и всё знают и даже ночью спят с открытыми глазами. И таких людей я повстречал, у которых в голове вместо мыслей расцветают одуванчики.
— Я повстречал таких людей, что друг у друга мысли читают. Если эти мысли окажутся дурными, то их удаляют, а если добрыми, то еще улучшают.
— Я повстречал таких людей, которые отбрасывают сразу две тени.
— Я повстречал китайцев, гавайцев, уругвайцев и уральцев.
— Я повстречал таких людей, что весь день вдыхают и едва не умирают от слез, если им в этом мешают.
Тут путник огляделся. И слегка улыбнулся.
— Я повстречал таких людей, которые выкапывают мелкий картофель на своих крошечных участках земли.
— А почему ты вернулся? — спросила одна из соседок.
— Чтоб рассказать, где я был и что я увидел.
— А когда ты все расскажешь, снова уедешь?
— Все я никогда не расскажу, — ответил путник. — К тому же мне нравится здешний салат из картофеля.
О том, что ему понравилась соседка, очень-очень понравилась, путник не сказал, но это и так было видно.
— Ну а если этот путник появится здесь, вот возьмет и войдет в эту комнату, ты его узнаешь?
— Нет.
— Наверное, он слегка хромает. Так что если сюда войдет кто-то, кто немножко прихрамывает, я его спрошу: «Ну, как ты попутешествовал?» И если он ответит слишком коротко, например, «хорошо» или «так себе», я сразу же пойму, что это не он.
— Как пройти в Понтетто? — спросил большой палец, идущий из Мазеры.
— Все время прямо, — последовал ответ.
И большой палец действительно добрался до Понтетто. Но произошло это очень нескоро. Намного позднее, чем если бы в Понтетто отправился весь человек. Ведь это был всего лишь большой палец, и по правде сказать, он был не очень-то хорошим ходоком. Впору удивляться, что большой палец в принципе умел ходить. Да спросить себя: а что же ему понадобилось в Понтетто?
Одна девочка умела только веселиться. Она веселилась в любую погоду, день за днем, день за днем… И вот однажды ей захотелось узнать, как же все-таки выглядит Тоска. Для начала она спросила об этом продавщицу, которая все время зевала.
— Тоску несложно встретить, — ответила продавщица. — Подожди немного, она скоро придет.
Девочка решила подождать. Она сидела и смотрела на продавщицу, на то, как барабанят по прилавку ее пальцы, когда она отсчитывает сдачу. Но Тоска все никак не приходила.
— Может, она настигнет меня где-нибудь в пути, — подумала девочка и пошла по дороге.
— Допустим, я и правда ее встречу, — говорила сама с собой девочка. — Но как же я ее узнаю?
И она задала этот вопрос человеку в оранжевом комбинезоне, который поднимался вверх по лестнице.
— Уж что-что, а как выглядит Тоска, я хорошо знаю, — сказал человек. — Перво-наперво, она ужасно длинная.
— Насколько длинная? — спросила девочка.
— А вот сколько ни будешь вдоль нее идти, она будет длиться и длиться, пока ты не дойдешь до самого края света.
— А какая еще?
Тем временем человек поднялся еще на несколько ступенек.
— Еще она бывает разных оттенков, но всегда зеленая.
— Зеленая… — повторила девочка.
Вокруг было много чего зеленого: трава, лягушка, кошкины глаза… Но все было недостаточно длинным. Девочка прошла одну улицу, потом другую, спустилась в тоннель под железнодорожными путями, но так и не нашла ничего по-настоящему длинного. Она пересекла поле, затем еще одно и пошла вдоль канала, рядом с которым росли тополя. Она шла, шла и, так ни разу не передохнув, дошла наконец до края света. До самого-самого края.
Тоска заметила ее еще издали.
— Это ты, Вера? — спросила Тоска, когда девочка была уже совсем близко.
Вера остановилась.
— А откуда ты узнала, что я — это я? — спросила Вера.
— Ну, это сразу видно.
Вера внимательно посмотрела на Тоску.
— А вот тебя узнать не так-то просто, — сказала она. — Ты и правда ужасно длинная и зеленая, но все-таки…
— Все-таки что?
Девочка открыла было рот, но ничего не сказала. И только зевнула.
Жил-был Ковер. Он лежал на полу, а на нем стояли стол и четыре стула. Обязанностей у Ковра было немного, но исполнял он их исправно. Ковер лежал тихо и неподвижно. Так вот изо дня в день, из года в год он и лежал тихо и неподвижно. Но в одно прекрасное утро Ковер проснулся с мыслью, что сыт этим по горло. И, оставив на голом полу стол и четыре стула, он отправился на вокзал. Там Ковер потребовал себе билет.
— А куда вы едете? — спросила кассирша.
— В Рим, — ответил Ковер.
Кассирша выписала ему багажную квитанцию. Это было дешевле, к тому же только так ему и полагалось ехать. Вот и получилось, что Ковер путешествовал в багажном вагоне. На беду, в вагоне был сквозняк, и Ковер здорово простудился.
В Риме Ковер остановился в отеле Стационе Термины, что напротив Центрального вокзала. Его разместили в чулане, где даже не было места как следует развернуться. Ковер прокашлял всю ночь, а наутро почувствовал себя таким усталым, что едва мог подняться.
