Петров Иван Васильевич —
секретарь горкома партии.
Ратников Степан Петрович —
председатель горисполкома.
Ратникова Евгения Владимировна (Женя) —
его жена, 25 — 26 лет.
Ратников Павел —
его сын, 24 лет.
Бурмин Сергей Романович —
заместитель председателя горисполкома.
Бурмина Татьяна Ивановна —
его мать.
Бурмина Клавдия —
его дочь, сотрудник газеты, 23 лет.
Горбачев Александр Михайлович —
главный архитектор города.
Сорокин Иван Иванович —
начальник горжилотдела.
Голубев —
редактор газеты.
Правдин } архитекторы.
Шур }
Оргеев Николай —
помощник Петрова.
Даша —
домработница у Ратниковых.
Кабинет секретаря горкома Петрова. Строгая мебель, кожаный диван, книжные шкафы. На маленьком столике — модель паровоза. На стенах — портреты. Кабинет очень чист, обжит, пожалуй, уютен. На столе, на диванах и даже на полу разложены эскизы восстановления и реконструкции города. Их принес архитектор Горбачев. Все они в радужных, праздничных красках. Горбачев поясняет эскизы Петрову.
Горбачев. И если взглянуть с этой площади вниз, вот отсюда, Иван Васильевич, то увидите, как широкие каменные ступени плавно спускаются к реке, к гранитной набережной. Но самое главное, что меня увлекает... Я, видите ли, родился на море, и это мне подсказало... Наша река позволяет нам сделать гранитные набережные.
Петров (увлеченно). Хорошо... Хорошо. (После паузы.) Но сейчас в этих местах жилища.
Горбачев (безапелляционно). Их нужно будет снести. Там нет больших домов. Жителей мы переселим...
Петров. Значит, сначала мы выстроим дома, не правда ли?
Горбачев. Нет... Мы будем делать это одновременно.
Петров. А получится ли одновременно? По-моему, сначала надо построить дома и вселить в них горожан и уже потом делать, говоря вашим языком, эту самую красивую жизнь. Не так ли?
Горбачев озадачен.
Александр Михайлович, вы помните, где Красная Армия стояла в августе сорок третьего года?
Горбачев (вспоминая). Под Брянском...
Петров. И под Брянском...
Горбачев. Под Новороссийском...
Петров. Под Новороссийском... Да, я тогда, вздыхая, издали смотрел на Цемесскую бухту.
Горбачев. Ах, вы были тогда под Новороссийском?
Петров. Да. Словом, это было время Курской дуги.
Горбачев. Помню, душное лето стояло
Петров. Знойное лето... (Спохватившись.) На чем мы остановились?.. Вот ведь память какая... Да, на набережных...
Горбачев. Так вот гранитные набережные, которые будут у нас в порту. А вот речной вокзал.
Петров (вдруг). А эскизы заводского поселка «Зеленая роща»?
Горбачев. Иван Васильевич, вы не ищите. Их здесь нет. Видите ли, я не успел... (Подыскивая слова.) Вернее, я сделал, но мой проект забраковали. И я пытаюсь создать другой.
Петров (заинтересованно). Что, неудачно получилось?
Горбачев. Но это как сказать...
Петров. Кто забраковал?
Горбачев (снова увлекаясь). Видите ли, наш заводской поселок находится за городской чертой. Тут сам рельеф местности подсказывает такое решение... Я запроектировал поселок из маленьких домов, коттеджей, на две и на четыре квартиры. С садиком, с огородом, — ведь есть любители...
Петров. А вы не знаете, какой самый вкусный сорт редиски?
Горбачев. Недостаточно осведомлен.
Петров. Самый вкусный сорт тот, который вы лично высадили сами. Заметьте, своими руками... Сняли с огорода и подали на стол.
Горбачев. Я знаю еще более вкусный сорт.
Петров. Любопытно, какой?
Горбачев. Тот сорт, возле которого на столе стоит маленький графинчик, а в нем лимонные корочки. Лимонный сорт.
Петров. Я вижу, вы... в редиске разбираетесь...
Смеются.
Горбачев. Но товарищ Ратников не утвердил мой проект. Он посчитал необходимым строить в поселке только шестиэтажные дома для гармонии с заводами. Размах, говорит, больше.
Петров. Без редиски, стало быть?
Горбачев. И категорически забраковал мой проект.
Петров. Что ж, шестиэтажные дома тоже неплохо.
Горбачев. И вы так думаете?
Петров. Все дело в том, где они построены. Шестиэтажные дома в городе — хорошо. Постройте их в степи...
Горбачев (горячо). Нелепость!
Петров. И вы с ним согласились?
Горбачев. Нет, но...
Петров (настойчиво). Приступили к выполнению его пожеланий?
Горбачев. Да, приступил. И, если говорить откровенно, почти закончил.
Петров. Вы что, ремесленник?
Горбачев (обиженно). Разрешите мне не отвечать на ваш вопрос. И попросить об одном: решить предварительно самим, согласовать, а затем сообщить мне. Мне трудно, беспартийному человеку, находиться между мнениями двух партийных руководителей города.
Петров. Партийный руководитель в городе один. Это — раз. (Горячо.) А два — имейте мужество защищать свои проекты. Ведь это ваше детище. Как настоящий художник, надо думать, вы делали проект с душой? Так как же вы так легко от него отказываетесь? Умейте отстаивать свою мысль. Помните, что поселок мы строим не на год, не на два, а на десятилетия. И кроме художественного образа есть люди, которые в городе живут, будут жить и работать. Пусть им будет хорошо и удобно в ваших жилищах, и поскорей.
Горбачев (так же горячо). Об этом я и думал, когда делал свой проект «Зеленая роща». Ведь мы бы за три-четыре месяца, ну в крайнем случае за полгода, вселили в дома десять тысяч человек. Десять тысяч!
Петров. А шестиэтажные?
Горбачев. Сложнее, Иван Васильевич. У нас не хватит строительной техники, подъемных кранов. Здесь же скоростное строительство из местных материалов. Дома будут расти на глазах, и мы сломаем наконец эти проклятые бараки.
Петров. Так. В течение полугода?
Горбачев. Быстрее. Последний дом через полгода.
Петров. А удобства?
Горбачев. Те же самые, и природа тут же.
Петров. Помните, мы говорили с вами о знойном лете? Вот видите — тогда было принято постановление Совнаркома о неотложных мерах по восстановлению хозяйства. Бойцы читали и говорили: «Мы у Черного моря, а партия уже думает о восстановлении всего хозяйства. Добрый знак». Вот что значило тогда это постановление... Понимаете?
Горбачев. Еще бы! Я не задержу. Смущает меня позиция Степана Петровича. Может быть, он в архитектуре, градостроительстве недостаточно разбирается. Впрочем, это не политика. Но, с другой стороны, председатель горисполкома должен...
Петров (отчетливо). Нет, это политика. Вот вернется Ратников из района, и мы с вашей помощью разберемся.
Горбачев. Тогда я буду заканчивать свой проект.
Петров. Заканчивайте оба проекта. А мы обсудим их на бюро горкома. Александр Михайлович, а вы не могли бы оставить эскизы у меня? К ночи поближе я побуду с ними один на один.
Горбачев (указывая на папку с проектами поселка). И эти?
Петров (мягко). И эти. Не буду больше отнимать у вас драгоценного времени.
Горбачев. До свидания, Иван Васильевич, я вам очень благодарен.
Петров. Всего доброго, Александр Михайлович! (Провожает Горбачева до двери.) Коля!
Оргеев (входя). Есть, товарищ полковник... ой, всякий раз забываю: Иван Васильевич!
Петров. Бурмин пришел?
Оргеев. Пришел. Еще редактор газеты с ним.
Петров. Зови их вместе.
Оргеев. Есть. (Открывает дверь.) Заходите, товарищи. (Уходит.)
Входят Голубев и Бурмин.
Петров. Здравствуй, Голубев!
Голубев. Здравствуй, Иван Васильевич!
Петров (Голубеву). Что у тебя?
Голубев. Приехал посоветоваться. Вот только Бурмин меня смущает, о его ведомстве разговор.
Бурмин поднимается.
Петров. Сиди, Бурмин. (Голубеву.) Надо же ему когда-нибудь знать, что у него происходит в ведомстве.
Голубев. Много писем в редакцию поступает.
Петров. Хороший признак — люди критикуют.
Голубев (в тон Петрову). Хорошо-то хорошо, только письма большей частью однообразные. И накопилось их... Все исполком критикуют, Бурмин.
Бурмин. Я бы на их месте делал то же самое.
Петров. Странная позиция для заместителя председателя исполкома!
Бурмин. Ничего странного. Я по этому поводу и пришел.
Телефонный звонок.
Петров (снимает трубку). У телефона... Добрый вечер, товарищ генерал. Слушаю... Так... Хорошо... Всего доброго. (Положив трубку.) Бурмин, долго меня твоя епархия подводить будет?
Бурмин. Я не понимаю: о чем вы?
Петров. О полковнике Сергееве слышал?
Бурмин. Нет.
Петров. Напрасно. Человек с семьей живет шестой месяц в гостинице. Каждый месяц его выселяют... И не может получить квартиру взамен разрушенной.
Бурмин. Он у меня не был.
Петров. Он был у Сорокина. Тот ему обещал, но ничего не сделал.
Бурмин. Это у нас бывает.
Петров (почти с удивлением). Как так — бывает? Дали слово предоставить квартиру — держите слово. Или не давайте. Проследи сам, Бурмин, за этим.
Бурмин. Хорошо.
Петров (Голубеву). У тебя дела подобные этому?
Голубев. Вот-вот, и все в таком же роде. Там поликлинику выстроили, железом крышу не покроют. Для рабочего поселка стекла не найдут. Веселый разговор! Что ни заметка, то удивляешься только.
Петров. Чему же ты удивляешься?
Голубев. Разнообразию недостатков в работе горисполкома.
Петров. Слышишь, Бурмин?
Бурмин. Слышу.
Голубев (вытаскивая заметку). А вот вопиющий случай. Я всю ее читать не буду. Головотяпы. Пишут жильцы дома номер двадцать три по Почтовой улице. Я знаю, там такие... деревянные... Так вот, решил жилотдел благоустройством заняться. Парадное решили на улицу в этом доме построить. Веселый разговор! А пока что лестницу во дворе, что на второй этаж вела, — снести. И снесли. Парадное не построили, а поставили стремянку. Сорокинские дела. И вот результат. Живет во дворе, на втором этаже, гражданка Вихрева, — вот так и пишут здесь, — у нее муж погиб на фронте, капитан Вихрев, артиллерист, и вот ребенок ее, пяти лет, сорвался со стремянки и расшибся.
Бурмин (подходит). Как расшибся?
Голубев. Не до смерти, но, видно, здорово. Возмущены жильцы.
Петров. А ты думаешь, они благодарить должны исполком? (Берет заметку.)
Голубев. Вот какие дела, Иван Васильевич.
Петров. А почему ты до сих пор всерьез не выступил в газете?
Голубев. Мы выступали, Иван Васильевич.
Петров (с усмешкой). Сигнализировали? Читал. О Сорокине писали? Частность. А здесь, видимо, дело глубже. Вот что: ты собери наиболее характерное, проверь факты, найди зубастого журналиста и выступи с обобщением.
Голубев. Вот за этим я и пришел.
Петров. За разрешением на самокритику?
Голубев. Да нет, но...
Петров. Так я такого разрешения не даю. Партия давно такое разрешение дала. И тебе предоставляется право пользоваться им.
Голубев (радостно). И воспользуемся! Еще как воспользуемся! Веселый разговор! И журналиста такого найдем, зубастого, Бурмин.
Бурмин. Найди-найди.
Голубев. Иван Васильевич, разрешите заметку.
Петров (возвращая заметку). Возьми. А ты, Бурмин, лично проверь, что там такое происходит у вдовы капитана Вихрева — Почтовая улица, двадцать три. Жена капитана Вихрева, запомнил?
Бурмин. Запомнил.
Голубев. У меня все, Иван Васильевич. Попутчика теряю?
Петров. Теряешь, да и какие вы попутчики — на машинах. Ты бы для расширения кругозора почаще в автобусах ездил или ножками, ножками...
Голубев. Придется ножками, Иван Васильевич! (Уходит.)
Петров (в коридор). Коля, прикажи подать чаю.
Оргеев (появляясь). Есть, Иван Васильевич! (Приносит чай и уходит.)
Бурмин. Он у вас адъютантом был?
Петров. Был. Храбрый парень.
Бурмин. Ему, наверное, в мирное время скучно?
Петров. Нет... Как бы человек храбр ни был, а умирать все равно не хочется. Честное слово, приятно увидеть в небе рейсовый «Дуглас», и не нужно гадать, — свой или чужой. Пей чай, Бурмин. Прекрасный напиток. Было время, мы его по неделям не видели.
