перепелов. Они ели манну утром, на завтрак, в этот же день. Итак, сколько же чудес нужно человеку, чтобы он мог сказать: «Ну всё, теперь у меня вера уже основательная, теперь я уже не сомневаюсь, теперь с сомнениями покончено»? Думаю, что свидетельства Писаний заключаются в том, что

сомневающиеся сердца всегда сомневаются. Некоторые израильтяне никогда не были в состоянии

полностью довериться Богу в своем сердце. И Бог никак не мог их убедить.

Это серьезный вопрос, если вы прочитаете книгу Чисел 14-ю главу, или 13-14 главы. Двенадцать

соглядатаев идут и исследуют землю обетованную, а потом возвращаются. Десять из них говорят, что

земля чудесна, но там слишком сильные владельцы, и что мы никогда не сможем их одолеть. Халев и

Иисус Навин говорят: «Нет, мы сможем их одолеть». А люди отвечают: «Нет, нет, мы умрем, мы не

можем сражаться против таких гигантов». Когда Бог произнес Свой суд над ними, в 14-й главе книги

Чисел Он говорит следующее: «Никто из израильтян, которые видели мои чудеса в Египте, не войдут в

Землю обетованную. Никто из этого поколения людей, которые видели все эти чудеса и при этом не

верили, – никто из них не войдет в землю обетованную. Все они умрут и падут в пустыне». Они

говорили: «Наши дети будут рабами у хананеев». Нет, вот как раз эти дети и войдут в землю

обетованную, – так ответил на это Бог.

Я верю в чудеса, и я считаю, что чудеса сильны и влиятельны. Но я не думаю, что они в состоянии

решить проблему неверующего сердца. И я думаю, что никакое количество доказательств не решит

проблему, связанную с верой. Частично, потому что здесь затрагивается важный момент, – меня

призывают измениться, последовать за кем-то, стать другим человеком. И у меня всегда будут возникать

вопросы. Всегда будет возможность остаться в сомнениях. И будут наступать моменты, когда я буду

говорить: «Да, я сдаюсь, я покоряюсь». Если этого не произойдет, если я не готов покориться, то не

достигну мира в сердце, и у меня всегда будут бушевать сомнения.

Я думаю, что вера – это отклик на призыв Бога. В конечном итоге, всё сводится к этому. Вера – это

призыв, звучащий в сердце человека, – призыв, инициированный Словом Божьим, когда Бог говорит к

человеку. Есть очень много отрывков в Писании, которые указывают на то, что вера есть мой отклик на

Слово Божье, которое я слышу и принимаю. Павел говорит в послании Коринфянам в 1-й главе: «Иисус

Христос распятый – это глупость для погибающих, но для нас, спасенных, это сила Божья ко

спасению». Мы посмотрели с такого угла зрения и видим то, чего не видит и не воспринимает мир.

Павел говорит конкретно во 2-й главе: «Вы изменились не потому, что я вам привел очень хорошие

аргументы, нет! А потому что сила Божья, именно она, произвела эти изменения. Не просто

красноречивая речь, но сила Божья. И я хочу, чтобы ваша вера базировалась на силе Божьей». Итак, вера

– это отклик на Слово Божье.

Вопрос: «Если это отклик на Слово Божье, то это уже подразумевает веру в то, что ты слышишь именно

Слово Божье?»

Нет. Потому что я не думаю о ситуации. Теперь я знаю, что Библия от Бога, а то, что я говорю, – это из

Библии. И далее я верю в это. Что я имею в виду? Вы сотворены Богом, вы Божье творение. Когда вы

слышите Его голос, то в вас есть что-то, что откликается. Вы либо бежите от этого, ненавидите и

подавляете это, либо принимаете с радостью.

Вопрос: «В связи с верой Авраама, когда он услышал повеление принести в жертву своего сына, – это

очень тяжело было воспринять. В нашей жизни могут ли быть подобные вызовы и насколько

сомнительно, что это Бог говорит или не Бог?»

Великолепный вопрос! И на самом деле это ключевой вопрос, ключевая проблема. Есть работа Сёрена

Кьеркегора, называется «Страх и трепет», и это главный вопрос, который там разбирается. Его взгляд

заключается в том, что в конечном итоге всякая вера сводится именно к этому моменту, когда Бог просит

Авраама принести в жертву Исаака. Что каждый человек рано или поздно к такому моменту своей

жизни подойдет. Я очень надеюсь на то, что он не прав. У меня есть два сына, и я не хочу ни одного из

них приносить в жертву. Я не хочу услышать призыв совершить это. Но помните, если вы будете читать

историю Авраама, то суть этой истории сводится к тому, что это было благословением для Авраама. Эта

история кончается, и финальный ее итог состоит в благословении Авраама и его наследстве. Это еще

один эпизод, когда Бог говорит: «Я дарю тебе это обетование, Я даю тебе землю, Я сделаю тебя

благословением».

Вера – это покорность Богу, когда человек покоряется Богу, уступает Ему и не ставит условий, а

полностью открыт. Многие извращенные взгляды на веру, христианские и нехристианские, пытаются

сделать верующих какими-то менее открытыми. Обращаясь к Богу, они говорят, например, так: «Я буду

Тебе служить, но сначала позволь мне похоронить отца». То есть ставят условия. Иисус сказал тому

человеку, который задал подобный вопрос: «Нет. Приди и следуй за Мной. Пусть мертвые хоронят

своих мертвых». Не может быть никаких условий, когда речь идет об ученичестве и следовании за

Богом. Вера – это постоянство. И это относится к каждому из вас, то есть вы тоже чувствуете это. Бог

ведет вас, берет вас в том месте, в тех обстоятельствах, в которых вы находитесь сейчас, и говорит:

«Есть другое место, в котором ты должен оказаться. Я хочу повести тебя дальше и выше. Я хочу, чтобы

ты в большей степени покорился и открылся Мне». Всегда есть более высокий плацдарм, на который

надо перейти. Я думаю, что жертвоприношение Исаака – это высшая точка жизни веры. И Авраам, тем

самым, проявил свою зрелость. Это значит, что он достиг определенного этапа в хождении с Богом. И я

думаю, что в жизни каждого из нас может быть нечто похожее, – то, что будет являть наш рост.

Привлекательность законничества состоит в том, что можно удержаться от покорности Богу. Можно

просто сказать: «Ну, я должен Богу исполнить следующие правила, предписания, целый список. И тогда, если я их исполняю, то всё будет нормально». Например, я Богу отдаю свой понедельник, свое

воскресение, от вторника кусочек отщипываю и часть денег своих. Ну вот, список каких-то

предписаний, если я их исполняю, то, в принципе, всё оставшееся от моей жизни достается мне. Это

привлекательная часть законничества. Можно составлять эти правила ради того, чтобы у вас появилось

такое ощущение, что вы более-менее освободились от чувства вины. Но Бог не удовлетворен, потому

что не желает исполнения только предписаний. Он желает вас, Он желает всю вашу личность. И, в

конечном итоге, Он желает от вас получить то, что для вас есть самое ценное, самое дорогое. Он не

хочет, чтобы вы что-то от Него удерживали.

Но всё зависит от того, что вы вкладываете в понятие «верить». Потому что когда я говорю о вере, то

говорю обычно о невидимых вещах. И я хочу говорить о фундаментальных трудностях и вопросах,

которые почти всегда относятся к невидимому. Фундаментальные вопросы жизни – это, например:

«Откуда все произошло? Куда все движется? С какой целью мы находимся здесь? В чем смысл? Зачем

нужно быть хорошим человеком?» Все эти вопросы, так или иначе, истекают из невидимого. Вы их

воспринимаете либо серьезно, либо просто стараетесь заглушить в себе, подавить и отвлечься на что-то

другое. Но все они основываются на невидимом. Поэтому в соответствии с моим определением веры

это можно считать невидимым, и вера тоже всегда относится к невидимому.

Вопрос: «Как именно люди слышали голос Божий?»

Ну, они всё равно верили в невидимое на основании того видимого, что пережили. Точно так же и в

нашей жизни происходит. Например, чья-то вера заключается в Слове Божьем, и он верит в Слово

Божье, которое получил. Он верит, что слышит его непосредственно от Бога. Но если бы вы были рядом, то что бы вы услышали? Был бы, допустим, микрофон включенный, то что бы вы услышали? Я не знаю.

Может быть, это просто какое-то глубинное чувство, какое-то авторитарное повеление. Если вы

скептический человек, например, то есть если вы не Авраам и очень скептичны, – скажем, сосед

Авраама, какой-нибудь язычник, то можете сказать: «Может, это звук какой-то или за стенкой в саду

притаился сосед и шутит таким образом. Особенно если у него такой голос, пугающий, мистический, утробный. Или если у него простуда». Очень легко скептицизму поддаться, сказав, что это просто сосед

разыграл Авраама.

Но Авраам, как и мы, должен был узнать голос своего Творца. И либо откликнуться, либо отвергнуть.

Если он откликается, то откликается на что-то, чего он не видит. Он отправляется в землю, которую

никогда не видел, и надеется на будущее, которого он не видит. На самом деле, в этом одна из идей

книги послания к Евреям. Большинство из героев веры надеялись на что-то, чего не видели, – на что-то, что ждало их в будущем. Чудеса – это замечательная вещь, но они не меняют определенных

основополагающих вещей.

Сами по себе чудеса не произведут веру. И один из самых выдающихся примеров этого – евангелие от

Иоанна, 12-я глава. Там Иисус находится в эпицентре своего общественного служения, и к Нему

приходят язычники для того, чтобы увидеть Его. Иисус видит в этом как бы такой момент полноты. И

Он восклицает: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому. Отче, прославь имя Твое». И помните, что происходит в этот момент? Что произошло в ответ на эти слова Иисуса? На самом деле,

замечательное событие произошло. Бог говорит с небес, обращаясь ко всей толпе: «Я уже прославил и

еще прославлю!» Некоторые из людей признают, что это слова Вестника Божьего. Но другие говорят, что это похоже на гром с неба, и никакого голоса они не слышат. Вот в этом-то всё и дело! Вы сотворены

Богом так, чтобы откликнуться на глас Божий, но вы можете и убежать от гласа Божьего. Судя по всему, у вас есть определенный выбор здесь, определенная свобода.

Я сотворен Богом. И я создан для того, чтобы откликнуться на Его призыв. Точно так же, как два пола

созданы для того, чтобы реагировать друг на друга. Я могу либо поддаться, либо не поддаться Божьему

призыву. Но я сотворен для этого.

Действительно, верить Богу это естественное состояние. А отвергать – неестественное, искаженное, неправильное и больное состояние. Это то состояние, в котором мы находимся, когда подавляем Бога, отвергаем Его, бежим от Него. Или пытаемся сами себе быть богами, или для себя самих создавать

каких-то божков. Это именно тот портрет, который мы видим в 1-й главе послания к Римлянам. Бог там

прямо перед нами, но мы бежим от Него с максимально возможной быстротой. И говорим: «Да я буду

лучше ящерице поклоняться, или змее, или крокодилу, чем настоящему Богу». Согласно посланию к

Римлянам, люди уже запутались в грехе, они находятся в бунте против Бога, в желании устраивать свою

жизнь самостоятельно. Они погрязли во всей лжи, которую необходимо произнести, для того чтобы

оттолкнуть Бога от себя. И Бог использует различные тактики, чтобы проломиться через все эти

барьеры и нас пробудить, и чтобы мы действительно смогли Его услышать. Чудеса – это один из

способов такого подхода.

Страдание. Очевидно, что это еще один из способов. Например, страдание Израиля, неоднократно в

Ветхом Завете описанное, тоже с этим связано. Есть и другие способы, как Бог пытается проломиться

через все эти барьеры, которыми мы обложили себя, чтобы уберечься от Бога.

Павел говорит во 2-м послании Коринфянам: «У нас есть оружие не как у мира сего, у нас есть оружие, которым покоряем все твердыни, возвышающиеся над Христом». Вот, скорее, такой образ, как будто мы

пытаемся расчистить территорию для того, чтобы там могло укорениться Слово Божье. Такую картинку

я представляю себе, по крайней мере.

Функция тех свидетельств, которые я буду с вами рассматривать, состоит в том, чтобы разбудить людей, чтобы помочь показать им, что аргументы, которые он выдвигали против Бога, ложные и неумные.

Чтобы в тот момент, когда они сбиты с толку и шокированы, они смогли услышать голос Божий. Вера

приходит от слышания голоса Божьего, слова Божьего. Каждый человек, с которым вы говорите, создан

для того, чтобы откликнуться на Бога, хотя он может активно себя удерживать от этого.

Благовествование – это не такая трудная задача, какой мы ее порой делаем. На самом деле, мы все

созданы для того, чтобы откликнуться на призыв Божий. Но просто люди изо всех сил стараются

вытеснить Бога из своей жизни.

Я думаю, что вера создается именно Словом Божьим, а люди изгоняют Слово Божье из своей жизни. И

Павел говорит: «Как же они услышат, если не будет проповедующего?» И поэтому Слово Божье

является средством для того, чтобы привести людей к Богу. Иногда мы используем какие-то аргументы, какие-то свидетельства для того, чтобы помочь услышать Слово Божье и пробиться сквозь выстроенные

барьеры. Но даже когда я Бога лицом к лицу вижу, то все равно будут какие-то аспекты Его сущности, которые будут вне моего понимания. Ибо большая часть Божьего Существа не подвластна постижению, потому что Бог бесконечен. А мы всегда будем конечны, ограничены во времени и пространстве. То есть

большая часть Божьего Существа от нас скрыта. Но вера станет видением или зрением, то есть мы

увидим то, что нам было обещано, – и Бог будет присутствовать с нами в новом творении. Уже не нужно

будет Солнце, потому что Бог будет нашим светом. И всё, на что мы надеялись, будет нам видимо.

Поэтому в этом смысле вера становится видением.

Я очень большой скептик, я сомневающийся, – и я, несомненно, могу быть уподоблен Фоме. То есть я

всё время молюсь, говоря: «Господи, верю, помоги моему неверию». Я именно в том лагере. То есть, если есть какие-то психологические расположения к неверию, – то у меня они есть. И это плохо. Я

думаю, что на самом деле существует очень большое разнообразие людей. В моем случае, я думаю, Бог

использовал человека, который, в общем-то, достаточно ленив (я могу так сказать о себе) для того, чтобы буквально подстегивать меня к изучению разных вопросов. И вот именно такие мои борения

побуждали меня приобретать больше и больше образования. И я рассматривал, конечно, больших

скептиков и различные аргументы, которыми они возражали против бытия Божьего. И, может быть, это

оказалось полезным. Может быть, Бог использует мою склонность к сомнениям на благо других

христиан. Я думаю, что да, могут быть разные случаи. Это зависит от того, как Бог одаряет церковь.

Например, одни люди охвачены скептицизмом, но все-таки приходят к Богу. Другие, к сожалению, нет.

Что, конечно, плохо.

Давайте поговорим о более традиционных аргументах, которые христиане обычно приводили в пользу

доказательства бытия Бога. И также об аргументах и контраргументах против доказательств бытия Бога.

Некоторые из вас с ними знакомы.

Одна из древнейших идей – это космологический аргумент. Он существует в различных модификациях

и формах. Базовая идея, на которой он основан, звучит так: «Всё имеет свой источник, объяснение или

причину. Немыслима бесконечная цепочка причин, порождающих явление. То есть, переходя от одной

причины к другой и так далее, рано или поздно мы должны упереться в тупик – в ту самую последнюю

причину, причину всех причин. И эта остановка подразумевает последнюю причину, которая отличается

от всего. Эта причина, которая уже не нуждается в своей причине. Это объяснение самого себя, которое

не нуждается в другом объяснении. И остановка в этой цепочке должна отличаться от всего остального.

Есть различные формы и модификации этого аргумента. Фома Аквинский приводит три версии такого

космологического аргумента. Мне кажется, что вы будете читать книгу Питера Крайфта и Тозелли (я не

помню точно, как книга эта называется), и там будут 20 аргументов, шесть из которых они почерпнули

из аргументации Фомы Аквинского. Например, он утверждает следующее. Это привлекало внимание

людей и захватывало их в течение долгого времени. И это очень странным может вам показаться,

особенно если вы никогда не слышали об этом раньше. Я часто вижу недоумение на лицах студентов, когда рассказываю об этом. Вот подумайте. Мы видим в этом мире, что вещи прогрессируют или

регрессируют, что они меняются, развиваются или, наоборот, распадаются. Но мы видим постоянные

изменения в мире, и развитие происходит из-за того, что вещи переходят из положения потенциальности

в положение актуальности. Например, кусок дерева потенциально может быть дровами, горящими в

огне. Каким образом кусок дерева, обладающий этой потенцией, может актуально реализоваться как

горящий кусок дерева? Как это происходит? Кто-то должен кинуть его в огонь. Приносишь, значит, кусок дерева, у которого есть потенциал возгорания, и помещаешь его в контакт актуального огня. И

актуально реализуемый огонь выводит потенциальное в область актуального.

Или, допустим, есть студенты, которые потенциально являются образованными людьми. А как же

сделать из них не потенциально, а реально, актуально образованных людей? Надо привести их в контакт

с хорошими книгами и хорошими учителями. И идея состоит в том, что их надо поместить в контакт с

людьми, обладающими актуальными знаниями, и тогда их потенциальные знания реализуются как

актуальные.

А когда происходит разложение или распад? Когда люди отпадают от процесса развития, становления, прогресса. Это другое движение, в противоположном направлении. Но всякое развитие от плохого к

хорошему всегда происходит только в соприкосновении с чем-то уже актуализированным как это самое

хорошее. И любое движение в этом направлении – это движение от потенциальности к актуальности. И

вот в чем вопрос, который задает Аквинат: «Эти вещи, которые уже актуальны, как же они стали

актуальны? Что привело их от потенциальности к актуальности?» От соприкосновения с еще большей

актуальностью. И эти вещи, которые привели к актуализации, что же их в свою очередь привело к

актуализации? Что-то еще более актуальное, чем они сами.

Возникает вопрос, – это процесс бесконечен? Он говорит, что нет. В какой-то точке этой цепочки мы

должны дойти до всецело совершенного актуального Существа, которое уже не может быть более

актуальным, не может быть лучшим, не имеет потенции и потенциала улучшения. То есть оно обладает

всей полнотой абсолютной актуализации. Это наиболее актуальное бытие. Совершенное абсолютное

актуальное бытие. Верхушка пирамиды.

Всё остальное, что ниже этого, имеет потенцию развития и улучшения. Но совершенство не может

улучшиться. И в «Сумме теологии» предполагается, что «все знают, что речь идет о Боге». Я не думаю, что, используя такой аргумент, люди сегодня скажут, что это Бог. Но Фома, когда он развивает эту

мысль, то говорит: «Все знают, что речь идет о Боге», так как наибольшей актуальностью обладает

именно Бог.

Также Фома приводит аргумент о передаваемости и необходимости. Это мысль о необходимости

случайности существования. То есть вещи существуют и обладают таким бытием с необходимостью или

случайно? Они могли существовать и могли не существовать. Вот, например, эти часы. Они существуют.

Но есть ли необходимая причина существования этих часов? Если обратиться вспять и посмотреть в

перспективе, то вы придете ко времени, когда эти часы не существовали. Или эта чашка. Если

достаточно далеко оглянуться назад, то было время, когда она не существовала. Значит она существует

без необходимости, то есть случайно, а не субстанционально.

Или я. Я какой? Если достаточно далеко назад оглянуться, то было время, когда меня не было. 1956-й

год – это рубикон, до этого времени меня не было. Ну, давно это конечно было, но всё равно было время, когда меня не было. А что, если весь мир, вся Вселенная представляет собой сумму вещей, которые не

существовали и существуют без необходимости? Может ли вся Вселенная состоять только из

индивидуальных объектов, которые случайны в своем существовании бытия? Этот случайно

появляющийся объект порождает следующий объект и вот так вечно происходит, – получается ли так?

Аквинат говорит: «Нет, это невозможно». И вот почему. Если вы обратитесь во времени назад, то в

прошлом было время, когда не было этой чашки. А если достаточно далеко обратиться во времени, то

было время, когда ни чашки не было, ни блюдца, ни часов не было, ни Библии вот этой. Прибавляйте

все предметы во Вселенной, и если вы достаточно далеко обратитесь в прошлое, то попадете во время, когда ничего не было. То есть из того, что может и не существовать, ничего не было. Если вообще

существовало когда-либо время, когда ничего не было, то что было? Только ничто?

А мы видим, что вся Вселенная состоит из вещей, которые существуют случайно, а не необходимо. А

что бы существовало сегодня, если бы не было времени, когда ничего не было? Что бы сегодня

существовало, если бы такое время было? Ничего. А что-нибудь может из «ничего» произойти? Ответ, который дает Аквинат: «Конечно, из ничто не может что-то произойти. Если было время, когда было

только ничто, то всё, что было бы сегодня, это тоже ничто». Но это неправда, потому что мы сегодня

здесь. Мы существуем, и есть многое другое, кроме нас.

Итак, о чем это нам говорит? Это говорит о том, что должно быть, по крайней мере, нечто одно, что

существует с необходимостью, – то есть то, что не может не существовать. Должно быть одно бытие, которое является бытием по необходимости, а не случайно. На самом деле, он говорит, что есть

множество необходимых существ. Но есть бытие, которое дает бытие всему остальному, и оно

находится на верхушке пирамиды. И он говорит: «Ну, и мы понимаем, что это Бог».

Также Аквинат приводит некий аргумент, который можно назвать эстетическим или моральным. Он

говорит, что во Вселенной всё соотносится друг с другом как худшее и лучшее. Что-то считается

хорошим, что-то плохим. Некоторые люди живут благородной, высокой жизнью. Некоторые –

развращенной и пагубной. Но сам факт нашей способности различать хорошее и плохое, более

совершенное и менее совершенное, означает, что мы признаем, что во Вселенной есть некий порядок, верхняя и нижняя точки. Мы понимаем, что есть шкала или иерархия бытия. Лучшее и худшее – это две

крайние точки. И в рамках этой шкалы всё нами оценивается. И что же тогда представляет собой это

самое лучшее? Нечто, что мы используем как эталон или как критерий измерения и оценки всего

остального, что наполняет этот мир. Аквинат вновь очень быстро переходит к ответу, и некоторые люди

говорили, что он недостаточно хорошо аргументирует. Но он говорит: «Конечно, это Бог, точно Бог. Бог

наверху и Бог есть вершина пирамиды».

Аквинат приводит еще несколько аргументов. Он говорит о достаточном основании или причине

достаточного основания. То, что происходит в мире, происходит по необходимости и с определенной

причиной. Все изменения, которые происходят в мире, обусловлены причинами, и проследив эту

цепочку, мы придем к неизменному, недвижимому двигателю. К первому двигателю, который сам

недвижим. К причине всех изменений в мире. Причем сам он не подвергается изменениям.

Мы не читаем сотни страниц, которые составляют «Сумму теологии», мы читаем только лишь краткие

формулировки, взятые оттуда. Но даже сотни страниц не очень-то подробно рассматривают все эти

аргументы и тезисы, потому что во многом Аквинат представлял мировоззрение, которое развивалось с

античной и греческой философией. Он предполагал то, что во многом было унаследовано от Платона, Аристотеля и через Августина было передано далее. Для современных мыслителей это может

показаться немного непонятным.

Давайте теперь подумаем над следующим вопросом. Когда мы размышляем о существовании или

экзистенции, то сводим всё к двум категориям. То, о чем мы думаем, либо реально, либо нет. Это как

рубильник, у которого два положения: реально и нереально, существует и не существует. Всё, других

вариантов нет. Платон не такой однозначный. Он считал, что на самом деле существует целый спектр

или целая иерархия реальности. Вещи могут быть более и менее реальными. Они обладают разной

степенью реальности в зависимости от того, насколько они находятся высоко на этой шкале или

градации существования. Например, для Платона (и в какой-то степени для Аристотеля и Августина, а в

конечном итоге и для Фомы Аквината), чем более реальным было нечто, тем более хорошим оно было.

Благость и реальность совпадали. А если нечто является хорошим в меньшей степени, то оно является и

менее реальным. Абсолютное зло равно небытию, несуществованию, нереальности. Нет абсолютного

зла. На самом деле, зло – это лишь отсутствие или отрицание добра, которое должно быть в этом

мировоззрении.

Когда средневековые философы, представители высокой схоластики, размышляли над этим, то они

говорили: «Если эти две категории объединяются, то что же еще можно объединить? Если благость и

реальность бытия совпадают на этой шкале, то что еще может совпадать?» Они спрашивали, что лучше, быть соединенными или разрозненными? Платон утверждал, и другие с ним соглашались, что чем

больше единства присутствует в вещи, тем лучше. Отсутствие единства – это плохо, это признак зла, признак проблем. Единство же наоборот является признаком предпочтения. Чем большая степень

единства достигается, тем лучше. Вершина бытия – это единство. И Платон, а затем и ранние христиане

вслед за ним, говорили, что единое существо, которое обладает абсолютной благостью, абсолютной

реальностью и абсолютным существованием, есть только одно.

Итак. Вот это существо, это бытие, которое благое, реальное и единое. Оно же и актуальное. Оно

наиболее актуальное из всего возможно существующего бытия. Более актуальным ничего быть не

может. И лучшего ничего быть не может. Оно просто не может стать еще лучшим. Нет никакой

потенциальности в этом бытие. Невозможно этому бытию стать хотя бы немного лучше, потому что оно

уже является максимально лучшим. И вот теперь подумайте о самом величайшем, самом

превосходнейшем существе, о котором только можно помыслить, и актуальней чего уже нельзя

помыслить. И Аквинат говорит: «Это Бог, – тот, кто обладает наибольшей актуальностью».

Если все эти качества включаются в это бытие, то оно не может не существовать. Оно существует с

необходимостью, потому что оно максимально актуальное и наиболее реальное, реальнее чего не может

быть уже ничего. Звучит немножко глупо. Самое реальное из всех существ не существует, – так можно

сказать? Нет, это немыслимо. Оно не может не существовать и не может перестать существовать. Как

понимали схоластики, само это бытие является источником всякого существования, всякой экзистенции.

Это средневековый взгляд на Бога. За полтора столетия до Фомы Аквинского, человек по имени

Ансельм Кентерберийский, епископ монастыря в Кентербери, написал работу под названием

«Proslogion», которая была одной из основных книг христианской апологетики. Многие правда

заявляли, что она слишком сложная, слишком трудная для понимания. И они просили его: «А нельзя ли

немножко упростить ваш труд для нас?» После этого он написал «Monologion», уже значительно более

упрощенную версию. Он сказал: «Я вам дам всего лишь один аргумент, который доказывает, что Бог

существует». И начал с Псалма 13-го, 1 стиха: «Сказал безумец в сердце своем: нет Бога».

И Ансельм сказал (а все аргументы он излагал в форме молитв): «О Боже, я докажу, что безумец на

самом деле безумен, утверждая такое». И, в сущности, форма аргумента, когда он в первый раз его

заявил, была такой. Подумайте о величайшем из всех возможных существ, о котором только можно

помыслить. То есть вы не можете помыслить себе ничего большего, ничего более величественного, чем

вот это существо. И, в сущности, именно это мы и имеем в виду, когда говорим о Боге. Идея Бога в этом

и заключается, как в величайшем из всех существ, о котором только можно помыслить. Глупец или

безумец говорит: «Я знаю, что означает идея Бога, как величайшего из существ, которое можно

помыслить, но просто я не думаю, что Бог существует, не считаю, что Он реален, что Он есть». И

Ансельм всем говорит: «Если вы знаете само понятие величайшего из существ, о котором можно

помыслить, и вы представляете, что такое существо не существует, то можете ли вы помыслить о том, что оно существует? Если, вы мыслите о Нем, как о существующем, то вы тем самым помыслили о чем-

то большем, чем о величайшем из всех существ, о которых можно помыслить. Это противоречие

получается. То есть вы сказали, что понимаете, что Бог есть величайшее из существ, о которых только

можно помыслить. Затем вы говорите, что можете улучшить Его, представив что Он существует. Через

это противоречие обнаруживается ваша глупость, ваше безумие. Очевидно, что когда вы говорите, что

Бог – это величайшее из существ, о которых можно помыслить, вы уже знаете, что Он реален, что Он

существует». То есть, для того чтобы понять саму идею, саму концепцию Бога, нужно понять, что Он

реален, что Он существует. Таким был аргумент Ансельма.

Многие возражали на этот аргумент, причем на различные версии этого аргумента. Один из старцев в

монастыре самого Ансельма, монах по имени Гуанило, сказал следующее: «Ну, допустим, я могу

представить величайший из островов, самый прекрасный, где самые прекрасные сосны. Я могу

представить себе величайший из всех возможных островов, ничего более величественного, более

прекрасного не может существовать. И согласно этому же аргументу это значит, что данный остров

должен существовать». Аргумент Ансельма является прямым обращением к данному мировоззрению.

Он говорит: «Остров – это конкретный тип вещи, а аргумент не работает для каких-то конкретных типов

вещей, например для острова величайшего из всех возможных или самого вкусного бокала вина. Вот

для всех этих вещей этот аргумент не срабатывает. То есть этот аргумент срабатывает только для

величайшей из всех вещей, о которых можно помыслить, только для самой вершины пирамиды». Не

знаю, удовлетворителен был такой ответ или нет. Но это тот ответ, который был дан на его аргумент.

Классическим критиком онтологического аргумента был прусский мыслитель и философ Эммануил

Кант. Я попрошу провести со мной мысленный эксперимент. Закройте глаза и представьте тысячу

рублей или долларов, кому как больше нравится. Они завернуты в зеленую бумажку, а на бумажке

надпись – «С Днем Рождения». И первые две бумажки в пачке купюр с одного конца обгорели. И уже

долгое время они лежали у вас в кармане и все уже такие поистершиеся, замятые, замусоленные.

Представили себе это?

Да, и еще они реальные. Откройте глаза теперь. Критика Эммануила Канта состояла в следующем. Он

говорил: «Всякий раз, когда я добавляю что-то к описанию, то ваше представление об этом предмете

меняется. То есть если я говорю, сколько купюр, то это меняет ваше представление. То, что они

завернуты в бумажку, что они грязные, обгорелые, какого-то цвета, – всё это меняет образ, который у вас

в голове. А как ваш образ изменился, когда я сказал, что они реальные? Изменилось ли как-то ваше

представление об этих бумажках, когда я сказал, что они реальные? Нет, не изменилось». Знаменитый

лозунг Эммануила Канта состоял в следующем: «Существование – это не предикат». Предикат – это то, что говорится о субъекте. Термин из классической логики. То есть, например, когда я говорю, что вагон

красный, то красный – это предикат.

Но я думаю, что аргумент Ансельма сильнее, потому что о Боге нельзя помыслить без предиката

существования. То есть, когда вы говорите о Боге, то включаете в это Его существование. Трудность

здесь состоит в том, что аргумент Ансельма, судя по всему, отталкивается от утверждения, что когда

говорится, что Бог существует, то это делает Его лучше. То есть как бы возникает понятие о чем-то

большем. Но существование не выглядит подобной концепцией. Кант утверждал: «Я не считаю, что вся

идея необходимого существа, которое с необходимостью должно существовать, существует по

определению». Он спрашивал, как вообще это можно понять и как оно может существовать. Он

утверждал, что оно основано на ошибке. Для него это был аргумент совершенно неубедительный.

Трудность для нас состоит в том, как нам воспринимать этот аргумент. Мы действительно считаем, что

существование может не быть нормальным предикатом, и оно не меняет понятия о предмете как другие

предикаты. Но существование выглядит как качество, которое лучше, чем несуществование. Поэтому в

онтологическом аргументе что-то есть. Могу сказать, что онтологический аргумент испытал достаточно

серьезное возрождение в XX веке и сейчас никто не знает, как с ним быть.

Аргумент Ансельма состоял в том, что есть логическое противоречие, когда человек говорит, что

понимает идею, но считает, что она не существует. У Канта была немножко иная версия. Аргумент

Ансельма – он почти такой. Допустим, кто-то вам сказал бы, что хочет нарисовать треугольник, у

которого будет четыре стороны. Что вы сказали бы ему? «О, замечательно! Никогда не видел

треугольник с четырьмя сторонами. Ну-ка, покажи мне его. Всегда хотел увидеть такой треугольник».

Вы заинтересовались бы или сказали: «Ты просто не понимаешь самой идеи, самого понятия

треугольника. Смысл треугольника, само его определение, состоит в том, что в нем три стороны. В

противном случае, ты нарисуешь не треугольник, а четырехугольник»? В общем-то, в этом и суть

аргумента Ансельма. Как только ты понял, что значит Бог, тем самым ты понял, что Он существует. Это

как бы встроено в само Его существование и понятие о Нем. Но я не знаю, как можно доказать, что

существование лучше, чем несуществование. Можно сказать, что бытие является основанием для

любого аргумента. То есть невозможно утвердить противоположное, невозможно рационально

придерживаться мнения о том, что небытие лучше или что небытие равно бытию. Я думаю, что,

наверное, все люди признают, что бытие лучше небытия. Но если они этого не признают, то вы

попадаете в трудное положение.

Вопрос: «А что такое душа?»

Я не знаю, как мы можем узнать что-то о душе, если Бог нам не скажет об этом. И слово «душа»,

которое используется в Писании, в общем-то, означает «я». То есть наше понятие о разделении души и

тела – это, скорее, греческо-платоническое представление. Библия говорит о том, сделает ли что-то Бог

со мной после моей смерти или не сделает. И еще говорит: «Не только душу мою, но и всего меня Бог

воскресит из мертвых и поместит в новое творение, новую Землю, новое небо, как часть нового

состояния, новой жизни, которую Он мне даст». Библия склонна говорить используя такие слова как

душа, но также говорит и о новом теле.

Индуизм, буддизм, греческие философы после Платона и агностики – все они, в общем-то, формировали

некий взгляд на то, что тело не имеет большого значения, а вот интеллект или духовная часть имеет

основополагающее значение. И интеллектуальная часть человека, когда тело умирает, как бы отделяется

и продолжает свое существование. Есть очень большое количество спекуляций, основанных на этом.

Индуисты считают, что душа существовала до этого в других телах. Платон тоже утверждал нечто

подобное. В индуизме считается, что целью жизни считается развитие души, пока она не уходит от

индивидуального существования и не возвращается к Брахме. И поздние платоники утверждали нечто

подобное, и агностики. Эта идея достаточно популярна. Это то, что многие называют «вечной

философией». Она очень привлекательна, потому что предполагает, что мне не нужна церковь, не нужна

община, не нужно Слово Божье. Я могу сидеть у себя в комнате, мыслить о духовном и таким образом

достигать Бога. Но Писание говорит о наших вечных душах и о том, что жизнь – это дар от Бога. И что

жизнь после смерти будет, только если Бог даст мне ее. И никакого бессмертия не будет как неизбежного

факта. А будет оно, только если Бог наделит меня им. Причем кто-то будет воскрешен для жизни, а кто-

то для погибели. Это тот образ, который мы видим в Писании.

Лекция 3

Давайте начнем с разбора концепции простоты Бога.

Одна из причин, по которой средневековые мыслители считали привлекательной концепцию о Боге,

заключалась в том, что она была элегантной и простой. Ей можно было объяснить всё многообразие

мира, морали и различных способностей живых существ. Всё это можно было суммировать и свести к

одному единому источнику. Представляете, весь этот огромный спектр можно было свести к одному

источнику, – к одному Богу, который является бытием, источником всего многообразного бытия. Вот эта

элегантность и простота очень сильно привлекала мыслителей. На самом деле, один из средневековых

мыслителей суммировал эту концепцию принципом «бритвы Оккама». Он сказал, что не надо умножать

сущности без необходимости. И сейчас мы обычно об этом говорим: «чем проще гипотеза, тем она

правдоподобнее». Простота является признаком истинности. Итак, простейшая гипотеза является

наиболее правдоподобной. Это так называемый принцип «Бритвы Оккама». И я должен добавить, что

конечно имеется в виду простейшая гипотеза, которая работает.

К этому принципу очень часто прибегают для того, чтобы объяснить то, что нуждается в объяснении.

Оккам использовал эту концепцию, чтобы критиковать. Он был первым критиком средневековых

взглядов на Бога. Он сам сказал, что все эти концепции, все реальности с отождествленной благостью, необходимостью и все эти категории, которые мы рассматривали, – все они сами по себе могут быть

вообще нереальными. Возможно, это всего лишь названия идей, которые возникают в человеческих

умах. И вместо того, чтобы делать их внешними реалиями, давайте их просто называть именами,

которые возникают в наших умах. Таким образом, мы не будем умножать сущности без необходимости, и у нас будет более простая гипотеза. Итак, Уильям Оккам был одним из первых критиков таких

богословов как Фома Аквинский, Ансельм и многих других средневековых мыслителей. Уильям Оккам

был одним из предводителей движения номиналистов. Современные мыслители также используют

концепцию простоты для того, чтобы отстаивать атеизм. Они говорят, что всё, что нам нужно, это

природный естественный мир сам по себе. Мы не нуждаемся в гипотезе Бога.

Давайте рассмотрим концепцию, которую я назову натурализмом. Натурализм – это взгляд, который

утверждает, что всё, что по-настоящему существует, это только природный мир. Всё, что подлинно

существует, это такого рода вещи, которые могут быть объяснены наукой. Может быть, есть какие-то

вещи, которые еще не объяснены наукой, но это пока. В конечном итоге, наука либо объяснит их, либо

не объяснит их, но нет ничего другого. Есть только естественные процессы, и люди тоже результат

естественных процессов. Всё, что происходит в вашем разуме, ваши мысли, ваши эмоции, любовь,

ненависть – это всё результат чисто физических естественных процессов. Мы называем эту концепцию

натурализмом.

В нем есть привлекательная сторона, есть красота. Она заключается в простоте по сравнению с нашим

мировоззрением. Наше мировоззрение обычно именуется теизмом. Мы верим в Бога как Творца,

независимо от того, христиане мы, мусульмане или иудеи, но мы верим в то, что есть Бог, который

сотворил этот мир. И натуралисты критикуют нас, говоря: «У нас есть природа в ее многообразии, биология, химия, физика, есть тела человеческие. У вас всё это тоже есть. Но плюс вы еще усложняете

всё, добавляя ко всему этому некое дополнительное существо, которое именуете Богом. И вы не только

дополняете и усложняете простоту природы, добавляя к ней концепцию Бога (давайте называть вещи

своими именами), – вы еще говорите, что Бог обладает полнотой силы и власти над природой. Бог –

Творец природы. И во всякий момент времени по своему желанию Он может оказывать влияние на

природу. Например, Он может отвечать на молитвы, если хочет. Может творить чудеса. Может

воскрешать людей из мертвых. Может исцелять болезни». И на самом деле Бог совершал всё это.

Итак, натуралисты задают вопросы христианам, мусульманам и иудеям: «Какое мировоззрение является

более простым? Какая картина является более элегантной?» Если натурализм, то каков здесь аргумент?

Это проще. Итак, «Бритва Оккама» говорит, что самая простая теория, которая реально оправдывается в

действии, является наиболее правдоподобной. Аргумент, который дают последователи натурализма, в

том, что натурализм намного проще, чем теизм, и поэтому скорее всего более правдоподобной картиной

мира является натуралистическая. Однако, проблема, которая возникает, состоит в том, что «Бритва

Оккама» говорит о простой теории, которая действует. И, на самом деле, есть целый ряд причин, по

которым мы сомневаемся в достоверности натурализма. В этом курсе я частично укажу на причины

сомнений. Мне кажется, что это будет полезно.

Но прежде, чем я сделаю это, я хотел бы поговорить о простоте Бога в сравнении с идеей многобожия и

другими воззрениями на Бога и на божество.

Бог воспринимается нами как личность. Он является личностью настолько, насколько мы сами являемся

личностью. Если мы будем думать о Боге достаточно долго, то поймем, что Он намного превосходит нас

во всех отношениях. Но, по крайней мере, мы можем говорить о Нем как о личности, – так описывает

Его Библия. Что требуется, для того чтобы нечто было кем-то, то есть личностью? Для этого требуется

определенная степень свободы, определенная степень знания и определенная степень силы. Итак, если

есть нечто, что абсолютной свободой не обладает, что полностью связано, то это уже не личность. Если

есть нечто, что не обладает никаким знанием (вообще никаким, абсолютно никаким, просто растворено

в своем существовании), и если у этого нечто нет никакой силы и способности влиять на этот мир, – то

это тоже не может быть личностью. Это необходимый минимум требований, который нужен для того,

чтобы нечто считалось личностью: свобода, знание и сила.

Может быть, можно добавить сюда и некоторые другие характеристики. Ничего против этого не имею.

Однако есть интересный комментарий, – так скажем, обновление древних представлений. Что является

простейшим количеством чего-либо? Простейшее количество, которое вы можете вообразить и чем вы

можете обладать? Одно, единица? Нет. На самом деле – ноль. Ноль проще, чем единица. Пустоту, то есть

ноль, небытие, ничто проще объяснить, чем что-либо другое.

Когда мы говорим о принципе простоты идеи, то что упрощает картину? Когда ученые пытаются

предложить какую-то теорию, какую-то гипотезу, то они выбирают самую простейшую из

предлагаемых. На самом деле, если следовать этой модели, то идеалом будет ноль, пустота, отсутствие

чего бы то ни было. Иногда люди говорят, что тогда, конечно же, на втором месте будет точно единица.

Но в науке получается не так. И это очень парадоксальная концепция, очень странная, непривычная, но

я попробую проиллюстрировать. Сколько есть чисел есть? 1, 2, 3… Сколько чисел существует в

натуральном ряду? Бесконечность. Почему этот ряд бесконечен? По какой причине он бесконечен?

Почему он не имеет конца? Потому что даже дойдя до какого-то предела натурального ряда, мы поймем, что он все равно продолжается дальше. Но там будут уже числа, которые мы никогда в жизни не сможем

использовать. А зачем тогда они нам нужны, зачем нужны эти бесконечно умножающиеся числа? Это

возвращает нас к мысли о простоте бесконечности. Самое простое, что мы можем сделать, это сказать:

«Смотри, числа никогда не кончаются, ряд уходит в вечность». Вы всегда можете добавить туда

единицу. Если бы был какой-то предел, то мы задали бы вопрос: «А почему ряд чисел здесь

останавливается, почему он не продолжает уходить в бесконечность?»

То же самое, когда мы с вами думаем о пространстве. Когда люди, например, размышляли о

пространстве в ньютоновском понимании, то считали, что оно бесконечно. Они говорили: «Если я в

этом направлении двинусь на ракете, то достигну ли края пространства?» А на что было бы похоже

достижение края пространства? Это тема, о которой размышляют философы. Чему можно уподобить

достижение края пространства? Что, если наша гипотеза говорила бы: «Вот край пространства, дальше

некуда простираться». Сразу возникает вопрос: «А если я возьму и проткну эту границу пространства

карандашом или пальцем? Что будет за его пределом?» Конечно, мы хотим узнать, что за пределами

пространства. У нас возникает множество вопросов. Что заставляет этот конец пространства быть

концом пространства? Что останавливает пространство, чтобы оно простиралось дальше? Для Ньютона, конечно, простейшая гипотеза была более правдоподобной.

Итак, он утверждал, что пространство бесконечно. И бесконечность это лишь утверждение об

отсутствии границ. Границ не существует. То есть это присвоение предиката несуществования

концепции конца или края. Если это так, то давайте подумаем обо всех тех людях, которые населяют

наш мир, о всевозможных видах, расах, можно даже представить себе какие-то воображаемые расы,

пришельцев, божеств, божественных существ, хананеев, индейцев, индусов, египтян, любых

воображаемых человекоподобных существ. И вот у них есть определенное количество свободы,

определенная степень познания, определенная степени силы. Если, скажем, говорить обо мне,

профессоре Джиме Бэрде, то сколько у меня свободы. Ну, немного, но какая-то свобода у меня есть.

Хотите узнать, а почему у меня именно такое количество, а не большее? А сколько знаний у Джима

Бэрда? Почему Джим Берд знает то, что он знает? Не больше, чем это, но и не меньше, чем это. Это

сложная теория, объяснить то, почему я знаю то, что я знаю.

И, на самом деле, это будет справедливо в отношении любого бога и любого гения. Например, Зевс в

античной мифологии. Почему у Зевса именно столько власти, сколько у него есть? Он не всемогущий, он не всеведущий. Почему у него именно то количество власти, которым он обладает? Это достаточно

сложно для объяснения. А простейшей личностью какая будет? Может быть личность, у которой все по

нулям? Но это не личность. А следующей по простоте какая личность будет тогда? Этот аргумент был

приведен Ричардом Суинборном в Оксфорде, он привел его в своей книге «Существование Бога».

Впервые она была опубликована в 1979 году. Это повторение уже достаточно старой, средневековой

концепции простоты божества, состоящей в том, что есть огромная элегантность и сила в приписывании

атрибутам божества бесконечных характеристик. Потому что здесь устраняются всевозможные вопросы.

Следует еще сказать, что это очень странная картина, потому что понятие вечности вообще для нас

странно. Но, тем не менее, здесь устраняются все вопросы. Например, почему Бог знает именно столько, сколько знает? Он знает всё возможное – и это самый простой ответ. Эта теория Бога имеет

преимущество в том, что она, будучи очень странной, – тем не менее, очень проста. Трудно помыслить о

том, что Бог всевластен и всемогущ, но преимущество этой теории в том, что она очень просто

объясняет Бога.

Итак, если я когда-нибудь обнаружу себя в такой ситуации, когда мне нужно, чтобы человек объяснил

мне какой-то феномен, то простейшая личность, к которой я могу прибегнуть, будет не Зевс, не

Аполлон, не Ваал и не Афродита. Простейшей личностью будет Бог, обладающий бесконечными

атрибутами. И я действительно считаю, что человеческий разум естественным образом привлекается к

идее Бога, к идее простоты всемогущего Бога. Может быть, вы не будете использовать этот аргумент.

Наверное, он привлекателен скорее для людей с математическим и научным складом ума. Такие люди

тоже есть. Но я хочу подчеркнуть, что идея Бога как бесконечности всегда обладала огромной

привлекательностью. И позвольте мне напомнить вам тот факт, что сама эта идея чрезвычайно стара.

Бесконечный Бог – это одна из очень немногих идей, которые действительно могут служить

окончательным объяснением всего остального.

Как мы уже говорили ранее, мы хотим сказать, из чего всё произошло. Нам нужно нечто, что может

являться источником всего. Что не имеет начала в самом себе. Многие люди задают нам вопрос:

«Хорошо, а Бога кто сделал? Бог откуда произошел?» Каков ответ на это? Он всегда существовал. И

можно увидеть, почему. Могло ли это существо быть сотворено? Могло ли подобное существо из чего-

то произойти? Очевидный ответ, что существо с такими атрибутами не могло быть сотворено чем-то или

кем-то другим.

Можно ли представить себе существо, которое в чем-то желает стать бесконечным? Например, если я

сейчас начну отжиматься, начну стероиды кушать, заниматься каждый день? Сколько дней недель, лет

потребуется для того, чтобы я стал бесконечно сильным? Очевидно, что для бесконечности требуется

бесконечное число дней. То есть, если вы назовете конкретный временной срок, то за него я не достигну

бесконечности. То же самое касается и знания, и свободы. Я никогда не достигну бесконечности, и

никакое существо, которое еще не является Богом, не может сделаться Им. Бог либо есть, либо нет. Но

Бог не может возникнуть из чего-то другого. То есть это естественный источник для всего остального.

Это хорошая отправная точка. И если мы доходим до этого места, то можем сказать: «Да, это уже

предел, это конец, дальше мы пойти не можем».

Второе. Бог может служить естественным нравственным руководителем для всей Вселенной. Если я

говорю, что нравственность и мораль основываются на моих мыслях, то я должен приносить жертвы во

благо и страдать, совершая добро. Но почему? Для чего? Для чего я должен жертвовать своим счастьем

ради блага? Нет какой-то обоснованной причины для чего и почему я должен так поступать. Одна из

причин состоит в том, что я могу заблуждаться в своей морали, могу быть неправым и придерживаться

неправильных принципов. На самом деле, любое меньшее существо может заблуждаться относительно

того, что есть добро и зло. Даже если я услышу некое повеление от Архангела Гавриила, или от Зевса, допустим, или от Вишну. Я не могу наверняка быть уверенным, знают ли они в точности, что есть

хорошо и что есть плохо. Если их знание не бесконечно, то я могу совершить ошибку. Когда я имею

дело с бесконечным Богом, тогда этот Бог правилен, этот Бог прав в той морали, которую Он преподает.

И также я уверен в том, что Его обетование будет исполняться. Нет никакой силы, которая может

преодолеть эти обещания.

Последний пункт. Он действенен только для тех людей, которые уже принимают эту предпосылку. Есть

множество антропологических и исторических свидетельств в пользу того, что люди по природе своей

хотят поклоняться чему бы то ни было. Это была бы очень странная культура, в которой нет никакого

поклонения. Это аномальная культура. Обычно в такой культуре требуется огромное государственное

подавление, не дающее людям поклоняться. Люди по природе своей поклоняются. Но когда я начинаю

поклоняться, допустим, Ваалу, богу кукурузы (богу, который делает кукурузные поля плодородными, заставляя расти кукурузные початки), то я не верю в то, что он всемогущ. Я просто верю, что он

достаточно могуществен для того, чтобы заставлять расти кукурузу. Могу ли я сделать его центром

своего поклонения, когда сам могу вообразить себе нечто большее? Если я, допустим, захочу

поклониться Зевсу – Громовержцу, метающему гром и молнии. Могу ли я ему поклоняться, если могу

помыслить нечто большее, зная что его сила ограничена? Или богу Рудре, богу гор в Индии? Могу ли я

поклоняться ему спокойно, если знаю, что могу помыслить нечто большее, чем Рудра или Шива или

Вишна? На самом деле, поклоняющиеся этим существам, в сущности, поклоняются им, как чему-то, что

является всемогущим, всеведущим, всезнающим. Человеческий разум по природе привлекается к идее

того, что если это существо достойно моего поклонения, то оно обладает бесконечными

характеристиками. Любое существо, меньшее чем это, недостойно поклонения. Во многих системах это

создает логические противоречия. То есть я пытаюсь поверить в то, что есть несколько богов, но в то же

время я верю, что это бог, который всеведущ и всемогущ. Невозможно как-то разрешить эти

противоречия. Но я хочу сказать, что человеческий разум к этому привлекается. И есть несколько

причин для того, чтобы сказать, что идея простоты Бога укладывается в наше сознание и она очень

удовлетворительна для людей, для их разума.

На самом деле, сто лет назад это была стандартная предпосылка для всех натуралистов. Они

утверждали, что бесконечность существует. Бесконечность приписывалась природе. Если бы сто лет

назад вы спросили натуралиста, сколько существовал мир, то он ответил бы, что бесконечное число лет.

И насколько велика Вселенная? – бесконечно велика. Это решало для них все проблемы. Если бы вы ему

сказали: «Ну, посмотрите, жизнь – она невероятная. Практически невозможно помыслить, что жизнь

возникла случайным образом, в результате ненаправленного процесса». Как бы ответил натуралист? Он

бы сказал: «Да, но Вселенная бесконечна во времени и пространстве. Поэтому рано или поздно в этой

бесконечности неизвестно как, но это должно было произойти. То есть этот шанс должен был

осуществиться». И это был очень распространенный ответ.

Но проблема здесь, конечно, заключается в том, что в ХХ веке физики установили, что на самом деле

больше свидетельств против бесконечности Вселенной. Сейчас нет особых свидетельств того, что

Вселенная бесконечна в пространстве. И, по крайней мере, нет свидетельств того, что Вселенная

бесконечна во времени. С этим связана идея Большого Взрыва. И это всё путает. То есть если вы

натуралист, то получается, что всего 14 млрд. лет есть у вас для того, чтобы создалась Вселенная. Это

создает очень серьезные проблемы. Ответ состоит в том, что христиане всегда утверждали, что Иисус и

есть бесконечный Бог, Который намеренно себя уничижил, спустившись на Землю для того, чтобы стать

посредником между Богом и нами.

То есть, может быть, человек этого не принимает, но единственный аргумент, который я высказал, состоит в том, что всё это свидетельства антропологии и истории, и что человеческий разум склонен к

этому. Несомненно, есть люди, которые поклоняются каким-то ограниченным божествам, но есть

достаточно четкое свидетельство в пользу того, что если ты достаточно долго чему-то поклоняешься, то

уже считаешь это чем-то бесконечным. И можно проследить, скажем, поклонение Зевсу, которое затем

стало уже поклонением панктократору, вседержителю. Хотя, несомненно, миф о Зевсе показывает, что

изначально он не воспринимался, как всемогущий. Вишну тоже изначально появился просто как некое

местное божество. Но затем он тоже стал считаться всеведущим, всемогущим и всезнающим. И я

думаю, что это тот процесс, который мы видим в истории постоянно. Я не думаю, что люди по природе

к этому склонны. Но человеческий разум к этому склонен.

Кстати, этот аргумент можно приложить и к Иисусу, сказав что это был какой-то местный иудей,

которого потом возвели в ранг божества. И такой аргумент люди часто высказывают. Проблема состоит

в том, что если обратиться к данным Нового Завета и подойти к этому ответственно, то мы не сможем

защитить это утверждение. Конечно, доктрина Зевса от Гомера до Вергилия, скажем, развивалась 700

лет. Но когда мы видим документы Нового Завета, то они были составлены в течение всего 60 лет.

Давайте теперь поговорим о некоторых проблемах, которые возникают, если серьезно принять учение

натурализма. Натурализм желает утвердить следующее: «Даже если у вас очень простой Бог, даже если

Бог, которого вы описываете, бесконечный и простой, то все равно картина с Богом получается более

усложненной. Картина с природой, которая сама по себе, элегантная. В ней природа сама собой

осуществляет всё, что ей необходимо».

Есть несколько способов критики подобного взгляда. Первое, что мы можем сказать, что натуралисты, по сути своей, имеют противоречия в своем научном методе, в своей методологии. Какую задачу мы

ставим перед наукой? За что мы платим деньги ученым? Что делает науку достойной того, чтобы из

налогов оплачивать лаборатории, научные работы, учреждать всевозможные гранты? Мы делаем это для

того, чтобы наука могла давать нам способность предсказывать на основании каких-то закономерностей.

Мы хотим с помощью науки получать описания Вселенной, понимать природу и границы для того,

чтобы выявлять некие закономерности, позволяющие предсказывать определенное будущее. Если,

например, ученый составляет великую теорию и говорит: «А на седьмом этапе этого последнего

процесса произошло чудо», – то мы понимаем тогда, что не сможем на основании этой теории

построить какую-то мощную машину или какую-то технологию, чтобы улучшить нашу способность

контролировать мир, или даже просто понимать этот мир. Потому что то, что делает Бог, превосходит

границы нашего понимания, – делает ли Он это прямо и непосредственно, вместо законов природы, или

же нет. Задача, которую ставят перед собой ученые, это объяснить всё, не прибегая к гипотезе Бога, не

прибегая к самому понятию Бога.

И поэтому натуралисты говорят: «Да, у нас есть природа. Она объясняет всё сама по себе без отсылки на

Бога». На самом деле, это не вполне верно, потому что большая часть Вселенной еще не исследована и

не объяснена. Они даже еще не знают как действует человеческое тело, как действует большая часть

природных вещей. Это всё еще должно быть объяснено. Всё, что они говорят, это то, что: «Если наука

будет продвигаться таким же образом, прогрессировать таким же образом, и исполнять те задачи,

которые мы ставим перед ней, тогда в конечном итоге любая научная теория не будет включать в себя

Бога. Если всё это будет происходить таким образом, то устранит необходимость понятия Бога». С

одной стороны, да. Но! Есть большое «но» и многие натуралисты слишком впечатлены научными

достижениями. Они считают, что никаких проблем нет, просто дайте нам достаточно денег и времени, и

мы всё объясним, что еще не объяснено. И Бог для этого совершенно не нужен. Я намного более

скептически к этому отношусь. Это один из способов критики. Мы можем указать на чрезмерный

оптимизм в отношении науки.

Но еще один момент, к которому мы можем прибегнуть, это указать на вещи, которые до сих пор не

могут быть объяснены наукой. Например, давайте поговорим о понятии свободы человеческой воли. Эта

тема, которая изучалась и в греческой культуре, и в индийской. Философский разум указывал на то, что

мы не можем редуцировать человеческую волю к материи, потому что человеческая воля делает его

способным совершать выбор.

Позвольте, я опишу вам свободную волю. Тот факт, что люди могут принимать решения и делать выбор, не полностью обусловлено или детерминировано физическими факторами. Это большая и спорная тема.

Особенно в рамках спора между этими двумя мировоззрениями. Религиозный взгляд полностью

вписывается в понимание свободной человеческой воли. А в натурализме возникают трудности с ее

пониманием. Здесь жесткое предопределение.

У нас есть несколько аргументов, которые мы можем привести по поводу того, что люди могут

принимать свободные решения. Самый, наверное, наглядный, состоит в том, что нам кажется (по

крайней мере, мы регулярно видим это на собственном опыте), что мы выбираем что-то, принимаем

решения и склоняемся в пользу того или иного варианта. Есть еще несколько аргументов. Например, способность к предсказанию. Предположим гипотетически, что однажды наука достигнет полного

понимания того, как действует человеческий разум. Поэтому при наличии достаточного количества

информации наука будет в состоянии предопределять полностью и в точности, в деталях, как вы будете

себя вести в течение следующего часа. Поэтому ученые говорят: «В следующие пять минут Оксана

споет песню». Всё это на основании полученной информации о том, как действует ее разум. И вот, мы

предсказываем, что через пять минут Оксана встает и начинает петь песню. И если мы скажем Оксане, что вот так работает ее мозг, и что она уже готова к тому, чтобы спеть песню, то как она поступит?

Скорее всего, она сделает что-то совсем другое. Что-то, что докажет ее самобытность.

Я думаю, что люди по природе склонны противиться тому, что им советуют. И я скажу вам, что

студенты еще в большей степени, чем другие люди, противятся предложениям и советам. Это проблема, которая возникает у нас в связи с предсказаниями. Если бы это было так, то не имело бы значения, говорю я Оксане или не говорю, что она сделает в будущем. Если эта картина верна, и я могу сказать ей, что произойдет в точности, то она в точности это сделает. Но для нас это кажется смехотворным и

невероятным. Это одна из проблем.

И еще одна проблема возникает, если считать, что люди несвободны. Эту проблему можно назвать

проблемой рациональной аргументации. Был такой философ Эпикур, за 280 лет до Христа он написал:

«Человек, который считает, что всё происходит с необходимостью, не может критиковать того, кто

говорит, что всё происходит не с необходимостью, потому что он понимает, что этот второй человек

тоже утверждает это с необходимостью». То есть человек, который говорит, что всё детерминировано и

происходит с необходимостью, не может злиться, не может осуждать человека, который считает, что это

не так, потому что по его взглядам этот человек тоже говорит с необходимостью. То есть если у нас есть

рациональный спор на уровне рациональных аргументов, и вы пытаетесь меня убедить в том, что в

вопросах свободы воли вы более правы, то это странно и противоречиво само по себе. Я спорю и

говорю: «Я понимаю, что тебе кажется, что у тебя есть свободная воля. Но на самом-то деле у тебя ее

нет. Ты разве не можешь преодолеть свое заблуждение в отношении свободной воли, открыть свой

разум и понять, что никакой свободной воли у тебя нет?» Но что я прошу тебя сделать? Я прошу тебя

сделать свободный выбор в пользу воззрения, в соответствии с которым никакого выбора у тебя нет. То

есть все рациональные аргументы, вся аргументация подобного рода, все рациональные обсуждения и

дискуссии всегда отталкиваются от предположения, что у человека есть способность выбирать более

правильные, логические развернутые и последовательные взгляды, чем просто основанные на каких-то

недоказуемых предпосылках.

Обратите внимание на этот момент. Всякий раз, когда я привожу рациональный аргумент в пользу

какого-то варианта, то прошу вас сделать выбор, указывая на то, что вам надо быть более

рациональными, то есть я предполагаю, что у вас есть свободная воля. Я слышал дебаты, где один

атеист, философ, очень убедительно спорил об американской судебной исправительной системе, о

тюрьмах. Это была очень страстная и эмоциональная речь, но главный тезис, который он пытался

донести, состоял в том, что доктрина свободной воли привела к доктрине личной ответственности

человека. А из-за доктрины о личной ответственности американцы обнаруживают вину людей и сажают

их за это в тюрьмы. И там ужасные условия у заключенных, люди там страдают и в результате еще

больше портятся, становясь закоренелыми преступниками. Он описал эти условия в тюрьмах и сказал:

«Разве вы не видите, как ужасно иметь эту концепцию свободной воли? Вы должны понять, как важно

отказаться от представления о свободной воли и согласиться со мной в том, что никакой свободной воли

у нас нет».

Вы видите иронию? Когда он обращался с этими словами, то не видел иронии в том, что он говорит. Он

умоляет нас сделать выбор в то, чтобы мы поверили, что никакого выбора у нас нет. На самом деле, вы

обнаружите, что это происходит постоянно, всегда, вновь и вновь. И это, скорее всего, ведет к большой

проблеме непоследовательности взглядов. Потому что на самом деле никто не верит в то, что свободы у

человека нет. У меня есть постоянные переживания реальности своей свободы. Я постоянно переживаю

на опыте свою способность принимать решения, способность выбирать то или иное. Хотя я не вижу

физических факторов, которые бы предопределяли мое решение. Если бы я находился в условиях

жестких физических законов, то был бы жестко предопределен именно к этому решению, именно к

этому варианту. Но я постоянно переживаю свободу своего выбора. Это фундаментальная истина

современной психологии. Мы постоянно что-то выбираем, и для нас невозможно даже представить себя

вне ситуации свободного выбора.

На что была бы похожа жизнь, если бы мы были совершенно, абсолютно несвободными? Представьте

себе, что вы согласились с этой истиной и сказали: «Да, я правда несвободен, я действительно

совершенно несвободен. Я просто очень сложная машина, очень сложный робот». Тогда всё, что я

делаю, например, принимаю решение готовиться к экзамену, или ехать мне на машине или на метро, петь или не петь, – все эти выборы не могут быть мне приписаны. Они могут быть приписаны только

физическим законам, по которым работает мой мозг, моя нервная система. Представьте себе, что вы

согласились с таким воззрением в отношении самого себя. Вы понимаете, что тогда? Насколько

странной будет представляться такая концепция? Очень немногие люди по-настоящему верят в нее. На

самом деле, есть хорошее основание не принимать подобное воззрение. Я называю это «принципом

когнитивной уверенности». Может быть, вам этот принцип не понравится изначально, но я уверен в его

достоверности. Вот в чем суть этого принципа: я должен верить в то, что мне кажется истинным, если у

меня нет достаточных оснований не считать это истинным.

Этот принцип важен вот почему. Представьте себе противоположную ситуацию, то есть когда вы

говорите: «Нет, я лучше буду отвергать всё, что мне кажется истинным, пока не получу достаточно

доказательств, что это так. Буду исповедовать тотальный скептицизм и буду скептиком по отношению ко

всему и ко всем, пока меня не убедят очевидными аргументами». Например, мне может казаться, что

Женя тут сидит, и глаза мои мне говорят, что Женя тут сидит, но я не буду соглашаться с этим мнением, пока у меня не будет достаточно оснований и аргументов. Какие основания будут достаточными, чтобы

я поверил, что Женя здесь? Я могу не только видеть ее, но и потрогать, да еще и какой-то другой

человек мне может сказать, что она здесь. Целых три способа это доказать. А еще она сама может об

этом сказать, то есть уже четыре причины поверить. Но я не буду торопиться с выводами. Не могу я это

принять, пока у меня не будет достаточных оснований, ведь всё это может мне только лишь казаться.

Видите проблему? Если я начну отталкиваться от точки зрения универсального скептицизма, я никогда

не смогу выйти за его пределы, никогда не смогу достигнуть достоверного познания. Я могу

остановиться и сказать: «Ну хорошо, ладно. Начну экспериментально доверять своим чувствам, словам

Игоря и Жени, то есть начну верить в это. Буду верующим». А позже я узнаю, что глаза меня

обманывали и что чувства осязания обманывали меня тоже. Хорошо, я подстроюсь как-нибудь. Но начну

я с того, что я поверю. Начало это всегда вера. Начать можно только с определенной степени доверия и

уже оттуда отталкиваться. Позже можно это исправить, если это заблуждения, но отталкиваться нужно

от этого, иначе никуда не продвинуться. Если я воспринимаю этот принцип, то во что я буду верить? Я

принимаю этот принцип, потому что верю, что я свободен. Я на опыте переживаю свою свободу и у

меня нет достаточных оснований верить в то, что я несвободен. Самая лучшая причина, которая может

быть приведена в пользу того, что я несвободен, это какие-то научные объяснения отсутствия свободы.

Натуралисты часто говорят: «Если ты несвободен, тогда ученые упрутся в тупик, потому что

человеческий разум станет непредсказуемым. Получится, что разум человека не действует всецело и

полностью по законам природы».

О какой теории человеческого разума вы говорите? Нет никакого полноценного взгляда на человеческий

разум, который предложила бы наука. В этой области пока нет хорошего прогресса и нет полноценной

достоверной теории человеческого разума. Мы даже не приблизились к ответу на этот вопрос. Физика

на него не отвечает. Разработки в этой области не продвигаются. Какие-то минимальные подвижки есть, но ничего серьезного.

Итак, у нас нет больше причин сомневаться в том, что нам кажется справедливым и правильным. В

частности, в том, что мы свободны. Так, если люди свободны, на самом деле свободны, то тогда эта

картина уже не столь проста. Даже если наука могла бы объяснить всё, кроме человека, даже если бы

это было так, то сколько всего людей существует? Семь миллиардов. Нам нужно семь миллиардов

человек, и это усложняет вот эту замечательную аккуратненькую картину природы. И не только семь

миллиардов человек, но и все те свободные решения, которые эти люди на протяжении всей своей

жизни принимают. И до того простая картина природы теперь уже заполняется тайными загадками,

которые невозможно объяснить. И поэтому натурализм оказывается вовсе не таким уж простым, каким

он казался изначально.

С другой стороны, теизм начинает отталкиваться от свободного существа. И теория теизма говорит о

том, что Бог создает существа уже менее свободные, чем Он сам. То есть нас. И эта свобода не является

такой же проблемой для теизма, как для натурализма. Это гораздо меньшая проблема.

Итак, какие еще возражения иногда выдвигаются против этого аргумента? Основное и самое важное

возражение состоит в новом определении свободы, которое дают натуралисты. Они переопределяют

свободу. Обычно натуралист говорит, что свобода выбора неопределенными физическими причинами –

это неправильное определение. Скорее, свобода – это отсутствие внешних ограничений того, что я

делаю. Это то, что происходит внутри меня. В чем разница между свободно текущей рекой и рекой, текущей несвободно? Свободно текущая река по-прежнему полностью действует согласно законам

физики. Она течет под уклон, находится в своих берегах, действует согласно законам природы. И

физики могут дать вам полное описание всех тех процессов, которые при этом происходят. Если люди

не вмешиваются в ее поток, то она, согласно законам природы, течет свободно, предсказуемо.

Натуралисты говорят, что вы свободны только в тех случаях, когда на вас нет наручников и когда к

вашему виску не приставлен пистолет. То есть когда вас не заставляют делать то, чего вы не хотите

делать. Вы свободны тогда, когда то, что вы делаете, происходит благодаря вашим внутренним

причинам, а не внешним, не причинам вне вас самих.

Способность следовать своей природе – это так называемый компатибилизм. Трудность компатибилизма

состоит в следующем. Что значит, призвать кого-либо к ответственности за свои действия? Если учитель

дает вам оценку или судья выносит вам приговор в суде, то что это значит для компатибилизма? Наше

чувство свободы и чувство ответственности, учитывая наше нормальное представление о свободе,

говорит: «Вы совершаете свой выбор. Вы ответственны за свой выбор. Вы заслуживаете либо наград, либо наказаний, в зависимости от того выбора, который совершаете». Но, согласно компатибилизму, к

чему здесь всё сводится? Физические процессы нашего мозга побуждают нас действовать так, а не

иначе. И физические процессы мозга побуждают нас либо любить это поведение, либо не любить, либо

награждать, либо наказывать. Понятно это?

Большинство натуралистов не любят представлять эту картину во всей сложности, и наша задача

состоит в том, чтобы показать им, что они говорят на самом деле и задуматься о том, что они говорят.

Пусть они произнесут все слова, которые должны произнести. Натуралисты любят обходить проблемы, которые связаны с отрицанием свободы воли, и как можно скорее переходят к обычному выбору, к

обычной морали, к обычной нравственности и к обычному правосудию. И наша задача состоит в том, чтобы показать им, что они восприняли взгляд, который превращает людей в компьютеров, в роботов.

Вся наша система наказания и вознаграждения, вся наша система правосудия сводится тогда, в общем-

то, к системе автомеханики или ремонта компьютеров. Если я помещаю преступника в тюрьму, то это я

как бы микросхему у него меняю и всё. То есть, как бы это жестоко и страшно не выглядело, это одна из

самых главных трудностей, связанных с теорией компатибилизма.

Еще один вопрос: «Если Бог знает будущее, значит ли это, что я несвободен?» И еще есть отдельный

вопрос: «Если Бог всемогущ, то как вообще какую-то силу и власть я могу иметь отдельно от Него?»

Давайте сначала разберемся с первым вопросом. Если Бог всеведущ, то знает ли Он, что я скажу,

скажем, в предстоящие две минуты? Знал ли Он это в вечности еще до сотворения мира? Есть люди, которые считают, что, может быть, Он не знает. Но я считаю, что Он знает. Я думаю, что Он всегда

знает, что я скажу в предстоящие две минуты. А может ли Бог ошибаться? Может ли Бог совершить

ошибку? Бог не может ошибаться в том, что Он знает. Он знает, что я скажу в предстоящие две минуты, и Он не может ошибаться. Итак, могу ли я сказать что-то еще, что Он уже знает помимо моей речи в

предстоящие две минуты? Могу ли я отклониться буквально на полмиллиметра от Его знания, которым

Он обладал еще до сотворения мира о том, что я скажу в предстоящие две минуты? Иногда люди

утверждают: «Конечно же, нет. Вы ничего такого не можете сказать».

На некоторых дебатах рассматривался вопрос о том, что Бог знает как бы альтернативы, то есть Бог

знает ваши слова в зависимости от обстоятельств. Но на самом деле эта проблема возникает даже если

принять, что Бога нет. Это просто такая чисто логическая проблема. Ее поставил еще Аристотель и

назвал «проблемой морского боя». Попробую привести более современный пример. Всё, что я скажу в

предстоящие две минуты, я действительно это произнесу, – именно это, а не иное. Если кто-то записал

бы эти слова и спустя 500 лет в будущем сказал бы, что вот в Санкт-Петербурге Джим Бэрд 500 лет

назад сказал то-то и то-то, – тогда то, что эти люди скажут в будущем, тоже будет истинным. Но если бы

кто-то записал это 500 лет назад, то и это тоже было бы истинным. Правильно? То есть это всегда

истина. То есть еще до сотворения мира то, что я сказал, что именно это и в этот конкретный момент

времени я сказал, – это всегда было истиной. А могу ли я сделать истинное ложным? Нет.

То есть здесь я тоже попадаю в некую ловушку, если отталкиваться от природы истины, как и в случае, когда мы говорили о природе Бога и если эта логика вообще работает. Но я как раз не думаю, что она

работает. На самом деле, истина или знание – это не то же самое, что и побуждение или принуждение.

То есть ничто из того, что я сказал, ничто из этого не сказано мной вынужденно. Вы знаете, что делали

сегодня утром. Вы знаете, когда вы встали и какие обычные утренние действия совершили перед тем, как сюда прийти. Если бы вы могли вспомнить ваше поведение 2-3 часа назад, то вы могли бы в

точности об этом рассказать. И иногда мы любим рассказывать истории о различных событиях. Но если

вы способны вернуться в свое прошлое, тот факт, что вы его знаете, никоим образом не связан с тем, почему вы сделали именно то, а не другое. Знание не являются принуждением. Я думаю, что это

справедливо в отношении моего знания, и я думаю, что это справедливо в отношении Божьего знания.

Бог может узнать, что я сделаю. И Бог знает, что я сделаю. Но это полностью отделено от того, почему я

делаю то, а не другое.

Но есть еще отдельный вопрос относительно того, оставляет ли мне всемогущество Бога место для

совершения чего бы то ни было. Если Бог всемогущ, то могу ли я иметь хоть какую-то власть над своим

поведением? Божья слава как раз и состоит в том, что Он дает нам эту власть – власть совершать

свободный выбор. Вся свободная воля, которой мы обладаем, она находится в Его власти. Он как бы

наделяет нас милостью, этой свободной волей. И у нас не было бы никакого выбора, если бы Он не

хотел, чтобы у нас его не было.

Относительно состояния животных мы в точности не знаем. Я не знаю, следует ли христианам

придерживаться какого-то конкретного мнения относительно них. Я думаю, что на самом деле

христианство может принимать различные версии объяснения поведения животных и вполне

согласовываться с ними. То есть, может быть, они роботы, а может быть, нет. Я не знаю ответа на этот

вопрос.

И я думаю, что Бог может на самом деле сказать, что есть определенные вещи, в которые Он решает не

вмешиваться. То есть такое впечатление может возникать. Если я предположу, что Бог, скажем, желает, чтобы я не страдал от определенных вещей, от которых я страдаю, то мы можем предположить, что Бог

действительно себя ограничивает. Он ограничивает свои действия в мире, чтобы позволить происходить

каким-то определенным страданиям. Я думаю, что да, скорее всего, Бог решил, что дозволяет этому

миру развиваться согласно свободной человеческой воле.

Я думаю, что простой ответ состоит в том, что у Бога есть власть совершать всё, что угодно. А мы уже

сказали, что у Бога нет ограничений на Его власть. И тот факт, что существует бесконечный числовой

ряд, не останавливает нас в использовании любых цифр, какие мы захотим использовать. Я думаю, что

это справедливо и в отношении Бога. Если Он хочет делать те или иные вещи, или все вещи в любом

диапазоне, то я думаю, что мы можем принять эту идею.

Лекция 4

Давайте поговорим о других аргументах в пользу бытия Бога. Прежде всего, о так называемых

аргументах научного типа и аргументах, основанных на природе.

Натурализм – это учение, которое утверждает, что в конечном итоге всё можно подвергнуть научному

объяснению. Если вы общаетесь с человеком, придерживающимся подобного взгляда, он говорит: «Я в

Бога не верю, я верю в науку». Так что для нас очень важно будет узнать о том, что такое наука вообще.

Многие люди, которые говорят подобные слова, сами, скорее всего, не очень хорошо понимают, что

такое наука. И даже может быть не задумываются, как связаны наука и природа.

Я хочу дать вам один из способов рассмотрения этой темы. Как наука объясняет то, что она способна

объяснить? Каким образом она объясняет? На самом деле, методология науки утверждена и не

подвергается особым сомнениям. Научное объяснение следует следующему образцу. Начинается всё с

утверждения, которое зиждется на каких-то общих законах природы, – на одном законе или на

нескольких или на целом ряде. Если я ставлю перед собой задачу объяснить какой-то феномен или

какое-то явление, то в дополнение к законам природы, на которые я ссылаюсь, я также прибегаю к

физическим условиям, в контексте которых действуют эти законы. Обычно мы называем их

первоначальными условиями. Это может быть одно условие или целый ряд каких-то условий, которые

мне необходимы для того, чтобы выработать должное объяснение. В полном научном объяснении я

утверждаю законы, которые являются необходимыми. Если эти условия соблюдаются и законы

действуют, то феномен получает свое объяснение в результате логически последовательного объяснения

результата, выведенного из целого ряда причин.

Например, если я хочу объяснить, почему Солнце встало сегодня в Санкт-Петербурге в 07:02, то какие

условия и законы я должен указать для этого? Широта, долгота, сезон (время года), – всё это дает нам

понимание того, где мы находимся в нашем вращении вокруг Солнца. Также это дает нам указание на

угол, под которым находится по отношению к Солнцу та часть земли, где мы наблюдаем восход. Также

учитывается скорость вращения Земли. Какие законы нужны, чтобы дать объяснение данному явлению?

Закон гравитации, закон движения планет по орбитам. В основном, это ньютоновские законы,

объясняющие движение, гравитацию и вращение планет. Также законы оптические, то есть Земля здесь, Солнце здесь, спектр продвигается вот таким образом и падает на Землю под таким углом и так далее.

Итак, если перечислить должным образом все законы и условия, тогда мы увидим, что Солнце взойдет в

7:02. Вот так работает научное объяснение.

Если вы решите сказать: «Ну, в 10:30 или в 7:02 – да, может, и в полдень взойдет». Вы понимаете, что

если даются такие размытые ответы, то значит где-то недостает данных, либо не все законы были

учтены. Именно так работает наука, это научное объяснение. Это методология. Большинство людей, когда они думают о научных объяснениях, то думают именно об этом механизме. Мы его используем не

только для того, чтобы объяснять отдельно взятые индивидуальные феномены. Например, почему

Солнце встает, или почему происходят затмения, или почему происходят определенные химические

реакции. Мы его используем также и для того, чтобы в принципе обосновывать все наши теории.

Например, Галилей. Во времена Ньютона Галилей выработал целую серию законов, необходимых для

объяснения движения объектов по поверхности Земли. Он не говорил о притяжении и гравитации, но

это было очень близко и похоже. То есть если вы бросаете шар со здания или катите его вниз или

качаете маятник, то что вы используете для объяснения? Галилей вывел так называемый закон «О

падении предметов».

А если вы хотите, например, взять законы Галилея и объяснить их как некий феномен? То есть вам надо

в результате получить законы Галилея и их объяснить. В течение долгого времени эти законы

действовали, и у нас не было оснований в них сомневаться. Одна из причин, по которой Исаак Ньютон

оказался настолько известным, была в том, что он сказал, что если вы дадите мне мои законы, законы

Ньютона, и также дадите граничные условия, то исходя из них можно вывести законы Галилея.

Приятный сюрприз. Но он пошел дальше. А если мы захотим объяснить законы Кеплера? Иоганн

Кеплер был первым человеком, который дал точные математические описания движения планет по

орбитам. Он был одним из первых людей, который указал на точные параметры с величайшей степенью

достоверности. Это касалось параметров орбиты не только Марса, но и других планет. Он был первым

человеком, который объяснил движение планет как эллиптическое, а не круговое. Кеплер говорил: «Бог

так сотворил всё». Как он объяснял это? Ньютон известен тем, что сказал: «Возьмите те же самые мои

законы. Все, что вам надо сделать, – это поменять одну вещь в этой формуле. Вместо условия

приближения к земной поверхности можно ввести условие внешнего пространства, то есть расстояния

от поверхности». Если вы используете эти самые законы Ньютона, но изменяете условия, то вы уже не

на Земле, а в космическом пространстве, то есть удалены от поверхности Земли. Эти законы обретают

новые условия, и появляется кеплеровский закон.

Сегодня это очень трудно понять людям, которые всё воспринимают как само собой разумеющееся. Им

очень тяжело поместить себя на место людей, которые впервые прочитали, например, о работе Кеплера.

Но в то время это было буквально как удар молнии. Потому что законы Галилея казались очень

сложными. И законы Кеплера тоже были достаточно сложными. А Ньютон имел всего три закона плюс

принцип гравитации. К сожалению, он выработал эти ужасные математические вещи, которые нужно

учить в школе, но с помощью трех законов и принципа гравитации он смог объяснить практически всё.

И люди говорили: «Если он может объяснять такие вещи, то, наверное, он всё может объяснить». И мы

думаем и говорим о так называемой научной революции и считаем, что она как раз возникла в этот

период времени. Именно таким образом наука находит для всего объяснения.

А что, если мы захотим объяснить Законы Ньютона? В течение долгого времени им не было

объяснений. Просто считалось, что вот это так, это доказано и не надо задавать вопросов, на которые

наука не может дать ответы, – она просто не знает. Но в начале ХХ века Эйнштейн ввел специальную и

общую теории относительности. Общая теория относительности Эйнштейна указывает на то, что если

вы поменяете условия таким образом, чтобы они не были слишком большими и слишком быстрыми, и

если у нас нет сильного гравитационного поля, или если нет скоростей выше, чем скорость света, то

тогда законы Ньютона будут в точности истинными. Если мы возьмем законы Эйнштейна плюс новые

условия, то законы Ньютона будут точными.

А что, если мы захотим дать объяснения законам Эйнштейна, то как мы это сделаем? Как объяснить

законы Эйнштейна? На самом деле, эти законы и есть наиболее фундаментальные характеристики

пространства и времени. У нас более глубокой теории пока просто нет. А если мы хотим дать лучшее

объяснение, то что нам необходимо ввести? Нам необходимо иметь более общую теорию. Та теория,

которую люди ищут, это великая унификационная теория или Теория Всего. У нас такой теории пока не

имеется, хотя ученые пытаются ее найти. В настоящее время теория гравитационного поля принимает

очень странную форму, потому что ведет себя странно в соотношении с силой и электромагнитным

полем. Поэтому люди говорят, что если взять теорию гравитации плюс три существующие силы, то у

нас появится теория, объясняющая всё. Для этого нужен целый ряд условий. Мы не знаем, каковы они, потому что не знаем, что это за теория. И тогда законы Эйнштейна могут быть выведены из соединения

законов теории, которые нам пока неизвестны, и условий, которые нам пока тоже неизвестны.

Но мы не знаем, что это за теория, – Теория Всего, – потому что она нам пока неизвестна. Но если бы

она у нас была, то встала бы задача объяснить ее. Как? Что можно поместить на место законов и что на

место условий? Должно быть что-то, что нельзя объяснить, и что-то, что не должно быть объяснено. Это

Бог – Кто-то или Что-то как Источник Всего. С научной точки зрения, могу ли я выйти за пределы

теории, ныне пока неизвестной? Единственная возможность выйти за пределы – это иметь такую

теорию, которая превосходила бы данную. А могу ли я иметь теорию, которая превосходила бы Теорию

Всего?

Итак, с научной точки зрения, это тупик, даже если эта теория будет найдена. Вот в этот момент я

должен буду признать, что это предел научного объяснения вещей. Мы говорим: «Такова Вселенная, больше вопросов не задавать». Потому что ученые дальше идти не могут, им просто некуда идти. Но

мы-то знаем, почему это так. Конечно, это будет не очень удовлетворительным ответом. Потому что нам

хотелось бы получить больше объяснений, если это возможно. И вот тогда действительно мы сможем

сказать, есть ли Кто-то, Кто не относится к сфере науки, Кто превосходит ее пределы. И вот здесь нам

нужен какой-то личный ответ, который связан с понятием Бога. В итоге, мы говорим о бесконечном

Боге. Потому что если мы говорим, что нам вообще нужен Бог, и если мы можем говорить хоть о каком-

то Боге, то Бог должен быть бесконечным и беспредельным.

Еще несколько пояснений. Единственное, что может объяснить теорию, это теория более высокого

уровня. Но практически по определению невозможно найти теорию более высокого уровня, чем Теория

Всего. То есть нельзя найти теорию больше, чем «всего». Поэтому я сомневаюсь, что мы когда-либо

получим Теорию Всего, но даже если мы ее получим, то она останется необъяснимым научным фактом.

И на самом деле, это встроено в фундаментальную логику науки, в само функционирование науки, это

неизбежно. Природа науки не любит просто необъясненные факты. Действительно, наука есть функция

человеческого любопытства. И любопытство противится вопросам, которые остаются без ответа. Я,

несомненно, согласен с этим. Да, наука, в сущности, здесь попадает в определенный тупик. Но давайте

просто напомним себе очень важный момент, что нет гарантий того, что Бог сотворил Вселенную

именно для целей науки, именно ради блага науки. Иногда люди рассуждают так, как если бы всё в мире

должно было встраиваться в научные методы, в методы научного познания, и всё во Вселенной должно

быть сформировано так, чтобы это было удобно для научного исследования. Но нет гарантий, что это

именно так. И вот это один из примеров, подтверждающих данный пункт. Очень большой пример, очень

серьезный.

Позвольте мне теперь перейти к другому аргументу и после этого мы вернемся к рассмотрению этого.

Мы еще о нем поговорим. Это один из многих аргументов, касающихся замысла. И тот аргумент,

который я приведу, он стал сюрпризом для всякого, кто изучает физику. В сущности, никто до 60-х годов

ХХ столетия не знал, что этот аргумент может появиться. Ни христиане об этом не знали, ни атеисты.

Это стало шоком. И, по сути, натуралисты по-прежнему не знают, что на это ответить. По-прежнему они

пытаются как-то осмыслить этот факт. Что же произошло?

Теория Большого Взрыва была принята лишь в середине XX века, как гипотеза о возникновении

Вселенной. И по мере разработки квантовой механики появлялись всё более глубокие теории,

касающиеся структуры атома. К 60-70-м годам XX века возник целый ряд противоречий, основная суть

которых состоит в следующем. Если вы верите в Теорию Большого Взрыва и считаете, что всё возникло

в результате большого взрыва, то вынуждены признать, что практически невозможно (я имею ввиду

вероятность с математической точки зрения), чтобы большой взрыв произвел Вселенную, пригодную

для жизни. Это просто крайне маловероятно. Обычным результатом Большого Взрыва, – по крайней

мере, с точки зрения математической вероятности, – является мертвая Вселенная. То есть Большой

Взрыв по идее должен был произвести безжизненную мертвую Вселенную. Практически все большие

взрывы, которые мы можем себе помыслить и которые можем объяснить теоретически, должны были

произвести Вселенные, которые совершенно лишены всякой жизни.

Некоторые утверждают, что есть 10-20 фундаментальных констант и других факторов для законов

Вселенной, в результате которых Большой Взрыв мог бы эволюционировать во Вселенную. Такие как, например, сила электромагнитного поля, слабые поля, сильные поля, вес нейтрона, вес протона, – все

эти вещи как-то могут зависеть от других факторов. Вот почему есть вариации в различных теориях, но

смысл в том, что в 60-70-е годы было обнаружено, что если только все эти константы (сколько бы их ни

было) не попадут в очень узкий диапазон, то результатом Большого Взрыва была бы лишенная всякой

жизни Вселенная. Только в крошечном диапазоне значений этих констант Большой Взрыв может

произвести Вселенную, где существует жизнь. Если вы не верите в Теорию Большого Взрыва, то для вас

это неважно. Но поскольку натуралисты верят в нее, то вот этот факт составляет серьезную проблему.

Сейчас я кратко опишу вам этот аргумент. Есть три окна, через которые нужно взглянуть на данный

вопрос. То есть, чтобы перейти от Большого взрыва к Вселенной, пригодной для жизни, нужно пройти

как бы через три окошка, если пользоваться метафорами. Во-первых, практически все варианты

происхождения Большого Взрыва приводят к неправильному соотношению расширения Вселенной. Со

времени появления Общей Теории Относительности Эйнштейна было принято, что Вселенная должна

либо расширяться, либо сжиматься. Но, на самом деле, Эйнштейн это отрицал. Это стало очевидным

уже после Эйнштейна благодаря прямым наблюдениям. При Большом Взрыве Вселенная расширяется,

но диапазон расширения зависит от множества различных факторов, таких как гравитация и

космологические константы – это два основных фактора. Утверждается, что они должны колебаться в

очень малом диапазоне, то есть где-то 10 минут 100-й степени. Вот таков диапазон. Иначе получается, что при Большом Взрыве Вселенная расширится и вновь сожмется до бесконечно малого пространства в

течение одной секунды. То есть она немедленно распадется по всем математическим моделям. Есть

разные классы больших взрывов, где диапазон и скорость расширения настолько велики и

космологическая константа настолько больше, чем константа гравитации, что само пространство

разрывает на части любую возможную материю, которая может возникнуть. Иными словами, если бы вы

находились в такой Вселенной, то к тому моменту, как я закончил бы вот это предложение, разные части

вашего тела разлетелись бы друг от друга на расстоянии дальше, чем края галактики. Это, конечно, неприятная вещь. Итак, скорость расширения, – это первая проблема. Очень немногие Вселенные

проходят через этот барьер.

Второе игольное ушко, через которое нужно пройти при описании теории Большого Взрыва, это

затухающие звезды. На самом деле, они представляют собой очень трудную проблему.

У нас сегодня замечательный солнечный день. И мне сказали, что это достаточно редко для Санкт-

Петербурга. Только что у нас было чаепитие, я съел вкусное яблочко, очень красивое. И сладость этого

яблока она как бы совместилась в моем сознании с солнечным светом, а сладость возникла благодаря

фруктозе, модификации с глюкозой. Благодаря чему возникло всё это в яблоке? Благодаря солнечному

свету. Каждый кусок яблока, съеденный мной в этой жизни, получал питание от солнечного света. Если

бы не было солнечного света, то есть звездного света, горения этой звезды, то ни меня, ни вас здесь бы

не было. Это одно из необходимых условий для жизни на Земле.

Но очень трудно образовать Вселенную вот с такими медленно затухающими звездами. То есть очень

легко получить здесь ошибку. И один из способов ошибок – это если слегка изменить вес нейтронов и

протонов. Если мы меняем вес протона и нейтрона в очень малой степени, то подобного слияния не

происходит, а это слияние необходимо для появления жизни. Люди, которые об этом рассуждали,

говорили, что вместо этого мы можем получить гораздо более быстрое слияние. И в этом случае Солнце

в течение всего лишь нескольких тысяч лет отдало бы полностью всю свою энергию и любая планета, настолько близкая к своему солнцу, как Земля, была бы полностью уничтожена, испепелена радиацией

солнечного излучения.

Есть и другие способы того, как может не получиться возникновение медленно затухающих звезд.

Практически все математические модели Большого Взрыва дают нам в результате Вселенную,

лишенную стабильного источника энергии, такого как наше с вами Солнце.

Но есть и третья проблема. Представим, что мы прошли и через первое игольное ушко, и через второе.

Еще есть сложность химического состава – ее достаточно трудно получить, даже при соблюдении всех

этих условий. Большинство возникших Вселенных должны состоять целиком из водорода. Некоторые из

них состоят только из гелия или из гелия и водорода. Это наиболее распространенный результат. Но

очень трудно получить Вселенную, имеющую сложный химический состав. В нашем теле много разных

химических элементов. Нам нужен углерод и множество других элементов. И было бы очень трудно для

нас существовать, если бы мы не обладали таким сложным химическим строением, какое у нас есть.

Если силу притяжения нейтронов уменьшить всего лишь на 10%, то на 10% обедняется химический

состав. Здесь прямое соотношение. Но есть еще более сложные соотношения. Также есть большая

проблема, связанная с синтезом углерода. Атомы гелия, в общем-то, не любят соединяться друг с

другом, и это является их исключительной характеристикой. А углерод формируется благодаря слиянию

трех атомов. Фридрих Коэл впервые описал данный феномен, где утверждал, что для того чтобы

получить то количество углерода, которое существует во Вселенной, необходимо иметь весьма

специфические условия. Фридрих Коэл, на самом деле, атеист, но в результате своей работы он пришел

к тому, что кто-то манипулирует законами физики для того, чтобы объяснить данную теорию. Углерод

нам очень нужен. Те из вас, кто изучал химию, знают, что каждая молекула, из которой состоит наше

тело, имеет в своей основе атом углерода. Углерод – это клей, который соединяет все остальные

элементы, из которых состоят молекулы нашего тела.

Итак, смысл состоит в том, что очень трудно пройти через эти три окна. Шансы этого невероятно малы.

На самом деле, точно неизвестно, какова вероятность возникновения Вселенной, пригодной для жизни.

Ранее один человек подсчитал, что может быть 10 в минус 512-й степени – вот такова эта вероятность.

Если всю Россию, допустим, покрыть слоем пятирублевых монеток вот такой высоты и одну из них

отметить. То какова вероятность того, что человек с повязкой на глазах, который случайно высадится в

каком-то месте России, найдет эту монету? Такое вообще возможно? Вы бы поспорили на тотализаторе, что сможете это сделать? Как вы думаете, каковы шансы, что такое событие произойдет, какова

вероятность? 10 в минус 19-й степени. Как достичь такой вероятности? Если посчитать все атомы, все

протоны, нейтроны и электроны во всей видимой Вселенной, то есть в нашей галактике и во всех

остальных галактиках, то получается, что есть только 10 в 80-й степени частиц. То есть если всю

Вселенную превратить в пятирублевые монетки, то шанс того, что в ней кто-то с завязанными глазами

найдет отмеченную пятирублевую монетку, будет где-то 10 в минус 80 степени. Я просто отмечаю,

насколько мала эта вероятность, – она просто исчезающе мала. И, опять же, большинство людей,

которые рассматривали эти данные, понимали, что это не может быть результатом случайного события.

То есть должно быть какое-то иное объяснение. И мы поговорим об альтернативных объяснениях этого

феномена.

Большой Взрыв – это сингулярность, которая нарушает все законы природы. То есть всё и вся исчезает в

бесконечности. Все законы природы – и время, и пространство – сжимаются в единую точку

сингулярности. И поэтому нет смысла в вопросах типа: «А что же было до Большого Взрыва и что

именно взорвалось?» Поэтому с научной точки зрения Большой Взрыв – это большая тайна, и всё что

можно сказать, это ничто, потому что наука не может ответить на этот вопрос. Натуралисты склонны к

такому подходу, – если наука на что-то не может ответить, а вы задаете этот вопрос, то с вами не всё в

порядке. Вы либо мракобес какой-то, либо суеверный человек. В общем, любой вопрос, который

человек может задать и на который наука не может ответить, считается негативным вопросом,

указывающим на вашу неадекватность.

Есть более популярные модели Большого Взрыва, которые утверждают, что возможно было нечто до

Большого Взрыва, но мы не можем знать, что именно, и не имеем возможности это узнать. Это, скорее

всего, стандартный и довольно популярный вопрос.

Где произошел Большой Взрыв? Корректным ответом будет – «везде». Всюду, всё пространство,

существовавшее в то время, было спрессовано в одну бесконечно малую точку. Общая Теория

Относительности говорит о том, что пространство может сворачиваться. И вот в то время пространство

было свернуто в бесконечную точку. Проблема возникает из-за того, что в момент сингулярности нет

законов, нет даже понятия закона. Мы можем проследить законы в ретроспективе вплоть до очень

близкого времени к моменту Большого Взрыва. Мы можем сказать, что вот в это время, в самом начале, именно с этого момента начинаются действия каких-то законов, а до этого ничего нет. И всё это

слишком спекулятивно, особенно в свете квантовой механики, потому что чем больше развития будет

получать квантовая механика, тем большие изменения будет претерпевать вот эта теория Большого

Взрыва, и вы это еще увидите.

Таким образом, бессмысленно задаваться вопросом, что было до. И не только натуралисты на самом

деле могут так говорить, но и христиане тоже. Августин говорил так, – это христианский мыслитель в

Северной Африке живший когда-то. Люди задавали ему вопрос: «А чем занимался Бог до сотворения

мира?» Он отвечал: «Бог творил ад специально для людей, которые задают подобные вопросы». Нет, на

самом деле, он отвечал: «Ответ в том, что Бог сотворил время именно для нашей Вселенной, для нашего

универсума». И до того, как Он сотворил физические законы, до того, как Он сотворил вещи,

принадлежащие нашей Вселенной, не было времени. Потому что время это есть некая мера изменений, которые происходят с физическими объектами. Поэтому Августин тоже был заключен в эти категории, которыми мы мыслим, – категории времени и пространства. На самом деле, когда появилась теория

Большого Взрыва, многие люди стали вспоминать о том, что у Августина в его теологических

построениях уже присутствовало очень много подобных представлений.

Давайте теперь поговорим про так называемый «слабый антропный принцип». Фрэнс Беллер и Джон

Тейплер – они были первыми людьми, которые описали эту трудность. Они были натуралистами и не

собирались говорить, что это значит, что есть Бог. Они просто сказали: «Посмотрите, вот объяснение.

Мы знаем, что есть такая вероятность, и что эта вероятность может показаться нам очень загадочной и

странной, но нас не должно удивлять то, что Вселенная настроена именно таким образом, чтобы мы

могли пребывать здесь. Потому что, в конечном итоге, Вселенная сотворена для того, чтобы нам здесь

существовать. И если бы этого не было, то не было бы и того, кто мог бы удивляться этому

невероятному множеству совпадений». Это слабый антропный принцип. Как вы думаете, является ли

это решением трудности, которая возникает при рассмотрении тонкой настойки Вселенной?

Я думаю, что у любого человека, который внимательно посмотрит на все эти удивительные вещи,

первая мысль, которая у него возникнет, будет такая: «Боже мой, – наверное, Бог есть». Это сделает его

либо счастливым, либо перепуганным до смерти. Или же нужно будет искать какие-то альтернативные

объяснения. Но принцип слабой антропности утверждает, что, конечно, Вселенная настроена и заточена

под наше существование, а иначе нас бы здесь не было, то есть не было бы тех, кто удивлялся и

восхищался.

Но я дам вам некую похожую ситуацию. Я знаю, что вы часто ездите на поездах. Представьте себе, что

была страшная авария на железной дороге. Все погибли, кроме вас. Нет оснований утверждать, почему

вы остались живы. Допустим, вы очнулись спустя 12 часов и задали вопрос: «Почему все люди погибли

в этой аварии, а я жив?». И полиция говорит тебе: «Глупый вопрос ты задаешь. Если бы тебя здесь не

было, если бы ты не выжил, то кто бы тогда задавал этот вопрос, кто бы удивлялся?» Это что,

адекватный ответ, удовлетворительный? Конечно, нет. Но вы хотите настоящего объяснения? Вы хотите

узнать, почему? Бейлер и Тейплер указали на это, и их книга, так скажем, инициировала данную

дискуссию. Но удовлетворительных ответов они не дали. И люди как раз от их утверждений стали

отталкиваться как от начального пункта.

Вот два наиболее распространенных и приемлемых ответа. Первый: «Посмотрите, говорят люди, вот это

мы назвали Вселенной, подходящей для жизни. Это правда. То есть мы должны пройти через все эти

окна, для того чтобы наша Вселенная была действительно Вселенной, пригодной для жизни. А, может

быть, у нас не единственная жизнь и, может быть, вот здесь тоже есть какая-то жизнь, которая не

доступна нашему познанию, удивительная и неизвестная? Может быть, эта жизнь даже без солнца, без

энергии, без всего. Может, ей это всё не нужно. У нас же маленький разум, он ограничен, и мы не знаем

всего спектра возможностей, которые могут позволять различным видам жизни существовать». Это

один ответ, который часто можно услышать. И вы часто будете с ним встречаться, если будете

интересоваться подобными темами. Я не знаю, что можно ответить на этот аргумент. Люди утешают

себя, успокаивают себя этим. Мне кажется, что, честно говоря, такая аргументация не очень помогает

им найти ответ на вопрос, а скорее просто успокаивает их.

Есть множество вещей, которые мы можем представить себе. Например, я могу вообразить единорогов, могу вообразить Дедушку Мороза, могу вообразить себе фею, которая обитает на донышке моей чашки.

В общем, много чего я могу навоображать. Но главный вопрос это: «Что является правдоподобным и

достоверным на основании доступной информации?» А на основании всей доступной нам информации

нам известна лишь такая форма жизни. Мы знаем, что она уже является весьма сложной, весьма

высокоорганизованной. Требуется огромная сложная химическая структура, чтобы существовали люди, живущие на планете Земля. Поэтому я не сказал бы, что этот аргумент действительно помогает в

решении этого вопроса. Некоторых людей он удовлетворяет, но мне кажется, что для многих он не

является удовлетворительным.

Сейчас вы будете встречать всё больше и больше людей, которые будут утверждать, что на самом деле

было много-много-много взрывов во Вселенной. Поэтому даже если какая-то вероятность будет очень

малой, то в конечном итоге одна из множества образовавшихся Вселенных точно будет соответствовать

этим требованиям, и поэтому больших проблем нет. В какой Вселенной мы окажемся? Мы не будем на

той, где жизнь не может существовать. Мы точно не сможем появиться там, где жизнь не может

существовать. Итак, эта гипотеза, допускающая бесконечное множество вселенных, является в

последнее время, наверное, самой популярной среди атеистов.

Еще есть идея пульсирующего расширения и сжатия Вселенной. В течение какого-то времени люди

придерживались подобной теории, но сегодня она не обладает такой популярностью как раньше.

Возникло слишком много противоречий теоретического плана. Я не буду утверждать, что понимаю, в

чем именно состоят эти трудности. Но на самом деле, очень трудно сжать Вселенную до правильного, так сказать, состояния, чтобы затем вновь произошел Большой Взрыв, а потом еще и опять повторить

это. Так что этот взгляд теряет своих последователей. Самая же популярная гипотеза основана на

допущении бесконечного множество миров, бесконечного множества Вселенных.

Нынешняя теория утверждает, что законы науки не описывают состояние Большого Взрыва, то есть

говорит, что в момент Большого Взрыва все законы не действовали. Все константы были бесконечными

и никакие законы не действовали в тот момент. То есть, в каком-то смысле, время останавливается в

данной ситуации. И, в общем-то, нет никакого смысла утверждать, что что-то происходило до Большого

Взрыва. Такова проблема.

Позвольте мне сказать еще несколько слов о гипотезе мультивселенных. Потому что сейчас она

получила достаточно большое распространение.

Я могу задать вам вопрос? Если неверующий натуралист вынужден благодаря этим свидетельствам

предположить существование не одной Вселенной, а большого количества вселенных, то насколько

проста эта картина? Простота, которую он ранее утверждал, исчезает. Когда-нибудь вы говорили с

неверующим, который утверждал следующее: «Я не верю в Бога, потому что не могу Его увидеть. Бог

не наблюдаем. Я не могу верить в то, чего я не могу наблюдать»? Но можем ли мы наблюдать хотя бы

одну из этого бесконечного множества других вселенных. И ответ таков: всё, что мы можем наблюдать, является частью этой Вселенной. Здесь есть свет, гравитация, любые воздействия, – все они являются

частью этой Вселенной. Поэтому существование иной Вселенной находится вне нашей способности к

наблюдению. И поэтому мы получаем такое невероятное количество ненаблюдаемых вселенных,

которые где-то вовне, и о которых мы можем только лишь строить догадки. Я могу сказать, что

натуралист попадает в очень серьезную ситуацию, если он вынужден говорить о множестве иных

вселенных. И я думаю, что ситуация даже еще хуже для него. Вот почему я сказал, что не думаю, что

натуралисты осмыслили эту теорию. Это достаточно новая проблема, и люди еще просто не поняли, что

она означает.

И да, мы говорим обо всех этих разнообразных вселенных с разнообразными законами, и о том, как же

нам прийти к тому, что случайно какая-то Вселенная оказывается пригодной для жизни. Это означает, что существует много вселенных, которые имеют очень короткий срок жизни, и вселенные, где нет звезд

или есть законы природы, которые работают не очень хорошо или совершенно отличны от наших. То

есть имеется совершенно произвольный порядок природных законов, и где-то всё это существует, в

какой-то иной Вселенной. Достаточно интересно об этом подумать, да? То есть, есть ли какая-то

Вселенная, в которой я худой? А в которой я тощий? Есть ли такая Вселенная?

Но это, конечно, является проблемой. Позвольте мне проиллюстрировать ее так. Аргентинский писатель

Хорхе Луис Борхес описывает бесконечно большую библиотеку, наполненную книгами. И все эти книги

бессмысленны. То есть во всех книгах сплошная бессмыслица. Все книги отличаются друг от друга и

похоже, что в библиотеке в каждой книге содержится любая возможная комбинация букв, которую

только можно добиться на 100 или 250 страницах. Что же в этой библиотеке? Где-то там есть любая из

написанных книг, – любая из книг, которые вообще будут написаны. То есть, конечно, очень редки такие

книги, а по большей части там полная бессмыслица. Но время от времени попадается книга,

действительно имеющая смысл. И, в сущности, все возможные книги там есть, и Библия там есть, и

Коран. Абсолютно все книги, ваша биография, история жизни каждого человека и так далее. На самом

деле, сколько версий вашей биографий будет там? Да все возможные версии вашего жизнеописания там

будут. Ваше жизнеописание, которое совершенно верно. И ваше жизнеописание, верное до

определенного момента, а потом превращающееся в полное безумие или в историю жизни другого

человека. Любые возможные версии жизнеописания всех людей.

И представьте, что вы нашли какую-то книгу, вы ее читаете и понимаете, что здесь говорится всё о вас, –

вся ваша история жизни там излагается. И вы читаете ее вплоть до сегодняшнего дня. Что же вы

захотите сделать дальше? Искушение какое у вас возникнет? Да, вы хотите заглянуть в конец, –

посмотреть что там в конце будет. Но почему? Чтобы узнать что? Чтобы узнать, что будет концом всего

этого. Что со мной произойдет, как я умру, прославлюсь ли я к концу жизни, разбогатею ли? Что со мной

вообще будет? Я хочу знать это. Итак, я читаю до конца, читаю последнюю страницу и узнаю, как я

умру или там что-то другое. А насколько больше я узнал того, чего не знал раньше? Да ни насколько. Я

не узнал ничего нового из того, чего не знал бы раньше.

Если мы действительно считаем, что существует множество различных вселенных, то в некоторых

местах законы природы одни, в других другие, и что в каких-то вселенных законы ведут себя идеально, а в каких-то вселенных они полностью искажаются, превращаются в полное безумие. Мы можем быть

достаточно уверены в том, что мы находимся во Вселенной, где законы природы ведут себя нормально.

Но маловероятно, что законы природы поведут себя в будущем так же, как они вели себя в прошлом. То

есть порядок всегда менее вероятен, чем хаос. Мы ожидали бы на самом деле, что вероятность была бы

10 в минут бесконечной степени. То есть мы ожидали бы, что никакие наши научные предсказания не

сбылись бы в данной ситуации. А всё, на что я мог бы надеяться, что обнаружу в будущем, я бы во всем

ошибся, если бы действительно считал, что живу в ситуации множества различных вселенных. И вот

поэтому я думаю, что люди не осмыслили до конца теорию существования множественных вселенных.

Что касается возраста Земли, то я не думаю, что Земля действительно столь молода. Но есть разные

способы понимания книги Бытия. То есть вопрос, в сущности, связан с тем, как понимать книгу Бытия, а есть разные способы понимания того, что там написано. Я лично не воспринимаю эту книгу как книгу, где конкретно указывается возраст Земли. Если вы утверждаете, что в книге Бытия говорится о столь

молодой Земле, то тогда нужно верить, что Бог действительно создал Вселенную полностью готовую в

том виде, в каком она существует сейчас. Я думаю, что вопрос, связанный с возрастом Земли, важный.

Но я хочу вас предостеречь вот от чего. Иногда люди, с которыми вы общаетесь, с удовольствием

выведут вас на эту тему. Потому что если они побудят вас говорить на эту тему, и если вы начнете о ней

говорить, то перестанете говорить о них самих, – об их душе и необходимости прийти к Иисусу Христу.

То есть я, конечно, счастлив об этом поговорить, но я хочу вас предостеречь. Это очень

распространенная тактика людей, чтобы просто перевести разговор на совершенно другую,

отвлеченную тему.

Автор книги Бытие тратит 11 глав на всю историю Вселенной, всю историю человеческого рода и всего

остального. И затем, начиная с 12-й главы до 50-й главы, он рассказывает всего о четырех людях. О

четырех хороших парнях. Как же так получилось, что всей истории Вселенной посвящено всего 11 глав, а четырем парням посвящена вся остальная книга? Как же так получилось? Библия говорит о теологии, а не о космологии. Это, конечно, так. Но почему столько времени потрачено на Авраама, Исаака, Иакова

Читать книгу онлайн _2017_10_09_10_40_11_169 - автор Джим Бэрд или скачать бесплатно и без регистрации в формате fb2. Книга написана в 2017 году, в жанре Неотсортированное, Философия, Христианство. Читаемые, полные версии книг, без сокращений - на сайте Knigism.online.