Есть сокровища, которые мы прячем – и другие, которыми хотим поделиться, потому мы рады обладать ими, потому что они связаны с воспоминаниями, потому что они бесценны, потому что они воскрешают счастливые минуты.
Среди этих сокровищ есть фотографии одного любимого человека, одной легенды, одного кумира, одной звезды. Я был ее поклонником, потом журналистом, я общался с другими поклонниками. Я знаю, что такое прикасаться к недоступному существованию. Недоступному – но ставшему предметом размышлений обо всех тех минутах, потому что это помогает жить, надеяться.
Анализируя все это, я и решил открыть мою шкатулку с сокровищами, открыть всем вам, кто был поклонником и хранит верность артистам, «давно, давно, давно исчезнувшим».
Я родился в 1946 году, это значит, что я страстно прожил сказочные, мифические 60-е годы. Этот взрыв свободы, это желание пережить все, сразу, под музыку, которую мы покупали на пластинках в 45 оборотов, и которую слушали, пока они не начинали трещать на наших проигрывателях.
Мы любили эту музыку, этих кумиров молодежи и старшего поколения, которые были более доступными, чем сегодня, когда после первых хитов их запирают в стеклянных клетках, водружают на пьедестал и даже запрещают фотографировать их на концертах.
Одним словом, это была жизнь в розовом свете, в свете рока, и благодаря этому, будучи немного поклонником, немного фанатом, и очень скоро – журналистом, я собирал фотографии и воспоминания. Сегодня я предлагаю вам прогуляться среди этих воспоминаний, многие из которых вы разделите – ведь мы, конечно, пересекались на маршрутах турне, если вы были поклонниками Далиды, Кло-Кло, Джонни, Сильви, Мишель Торр, Николетты и многих других, кого я вам открою с течением времени.
Сегодня это Далида. Потому что она стала моим первым кумиром, потому что она открыла путь в 60-е, потому что она сумела перебросить мост между двумя эпохами, потому что она остается innamorata даже через пятнадцать лет после своего ухода. Потому что она остается той, кого я больше всех знал, больше всех фотографировал, больше всех встречал, у кого больше всех брал интервью, кого больше всех... все.
Я выбрал фотографии, где она наиболее прекрасна, наиболее ослепительна, чтобы сохранить о ней волшебные воспоминания, даже если в силу естественных причин они порой вызывают ностальгию. Слова... Слова...
Жак Браше,
Сентябрь 2002
Далида было имя той борьбы, которую выбрала Иоланда Джильотти. Но миллионы влюбленных (одним из первых был я) ласково прозвали ее Дали.
От влюбленного поклонника к верному почитателю, я прошел все стадии чувства. Мне только что исполнилось восемнадцать лет, когда я в первый раз встретил ее... Успокойтесь, это не оригинал ее песни!
Когда я повзрослел и сделался журналистом, наши отношения, конечно, менялись, и понемногу я стал ее другом. Ничто не могло бы доставить мне большего наслаждения.
Дождь идет над нашей фотографией, поет она так верно в песне Башеле и, когда я смотрю на фотографии, где мы сняты вместе, начиная с той знаменитой, где мне только что исполнилось восемнадцать лет (прекрасный подарок), до последней, снятой с моим сыном, которому она сказала со смехом: «пришел на смену», столько воспоминаний приходят ко мне: часы ожидания перед отелем, позади театра, чтобы увидеть ее на пять минут, попросить автограф или сделать фотографию. (Я отыскал это у поклонников Клода, гораздо позже!) Бессонные ночи, когда я возвращался с концерта автостопом, когда у меня не было денег на отель, скамейки на площадях, тогда более безопасные, чем сегодня, где я проводил ночь в ожидании первого поезда, чтобы вернуться домой с концерта в Ниме, Марселе, Каннах, Юзесе... Названия, которые сейчас звучат для меня как эпохи-воспоминания. Быстрые завтраки, километры на солнце, бесконечные ожидания, вознагражденные улыбкой, автографом, фотографией и, о высшая награда, мимолетным поцелуем. Но настоящее счастье наступало тогда, когда она приглашала нас пройти за кулисы и мы могли провести с ней вечер по ту сторону сцены.
Как далеко это все... Более тридцати лет.
Постепенно состоялось наше знакомство, а потом и узнавание, ведь она не могла долго не замечать нескольких тихих безумцев, которых встречала повсюду на пути своих турне и концертов. И положение привилегированных поклонников, которое она признала за нами раз и навсегда, стало для нас бесценным подарком. Зная о наших сложностях, наших проблемах и обо всем, на что мы шли, чтобы увидеть ее, она иногда сажала нас в свой «Мерседес» и привозила домой или на вокзал... Как вспоминаются теперь эти моменты в ее уютном автомобиле, в темноте ночи, где мы ощущали ее аромат, где мы упивались словами, обращенными к нам, где видели в полу мраке ее профиль – только для нас... Бесподобные воспоминания...
Из поклонника я мало-помалу превращался в журналиста, я встречался с ней как профессионал с профессионалом, но всегда с той же неизгладимой нежностью. В ответ на каждое предложение об интервью она смеялась; ведь она прекрасно знала, что мне известен любой ответ еще до того, как я задам вопрос. Но она ни разу не отказала. Кроме того, она часто звонила мне с просьбой встретить ее в аэропорту Ниццы или Марселя и послужить ей в качестве шофера. И каждый раз, приезжая в Париж, я непременно бывал на улице Оршан, в ее священной и такой жаркой пещере.
Все это оставило незабываемые воспоминания о юности, проведенной возле звезды - воспоминания сказочные; воспоминания, неотделимые от ее песен.
А потом однажды, почти без предупреждения (несмотря на два тревожных сигнала, один из которых был особенно настойчивым), ты нас оставила - нас, твоих друзей, твоих обожателей. Ты, которая пела «я хочу умереть на сцене», ты ушла одна, без лазерных лучей, без прожекторов, без занавеса, без публики, без аплодисментов... С тобой было только одно прекрасное светлое платье.
L’innamorata решила, что должна уйти. Узнаем ли мы когда-нибудь, почему? Будем ли мы по-прежнему жалеть, что не сумели понять, что не смогли ничего сделать, что не услышали призыв о помощи?
Но она была твердой, она сделала выбор, она приняла решение, и я думаю, никто и ничто не могли встать на том пути, который она выбрала – потому что она не хотела больше жить, она так решила. Можно сожалеть о ней, но нельзя ни обвинять ее, ни желать ее вернуть.
Когда Далида ушла, я собирался написать серию портретов артистов, с которыми соприкасался достаточно давно, чтобы они стали моими друзьями. Главной среди них, конечно, была Далида. За несколько недель до этого я разговаривал с ней по телефону, так как мы делали прямую передачу по радио, посвященную ее фильму «Шестой день». Мы договорились увидеться в Париже, чтобы подробнее обсудить этот новый кинематографический опыт, чтобы дополнить и уточнить ее портрет. Эта встреча так и не состоялась, и я должен сказать, что отчасти забросил тогда проект моей книги.
