— Вы озлоблены? — спросил репортер.
Я недоуменно поднял брови:
— Озлоблен? Ради бога, нет.
— Но вы провели в тюрьме четыре года за преступление, которого не совершали.
Я благодушно улыбнулся:
— Не беда, государство компенсировало это, щедро заплатив мне шесть тысяч хороших американских долларов.
Очевидно, он все подсчитал перед началом интервью:
— Это составляет около семнадцати центов за каждый час, проведенный за решеткой.
Я пожал плечами:
— Если вы в курсе, то я отрабатывал полагающиеся двадцать два цента. Это дает мне право быть вписанным в актив Программы помощи бедным, а с другой стороны, когда человек сидит, у него значительно сокращаются расходы.
— Что вы собираетесь предпринять?
Репортер был молод, поэтому я простил ему бестактный вопрос:
— Молодой человек, за четыре года они не успели полностью меня сломать. Самое лучшее для меня — впереди.
Начальник тюрьмы Денинг вручил мне коричневый конверт:
— Прошу тебя, Джордж, проверь содержимое и подпиши расписку. Это твои личные вещи.
— Что вы предпримете в первую очередь после того, как выйдете из тюрьмы? — не отставал репортер.
— Куплю пистолет, — ответил я.
Начальник тюрьмы пронзительно посмотрел на меня:
— Слушай, Джордж, ты прекрасно знаешь, что когда человек освобожден условно…
— Но я не освобожден условно, начальник. Освобожден я безусловно, мне вернули избирательные права и прочее.
Репортер грыз свой карандаш:
— Почему вы хотите купить пистолет?
— Люблю пистолеты, — заявил я. — У меня была небольшая коллекция, до того, как я попала тюрьму, разумеется.
Он продолжал ощупывать почву.
— А что будет вторым вашим шагом после освобождения?
— Встречусь со своим адвокатом.
— С Генри Макинтайером?
— Нет, не с ним. Я говорю о Мате Нелсоне. Всегда считал, что его некомпетентность составила как минимум пятьдесят процентов того, что лишило меня четырех лет жизни.
— Он был вашим защитником на процессе?
— Да.
Репортер задумался.
— Будете ли вы искать тех двоих, давших показания против вас?
Я вытащил из коричневого пакета свой бумажник, проверил содержимое и сунул в карман.
— Мир тесен. Случаются непредвиденные встречи.
Начальник послал в отдел «Личный состав», где была совершена одна из последних бюрократических формальностей, а когда я вернулся, застал его за разговором с Генри Макинтайером. Мог появление вынудило их прервать разговор.
Генри Макинтайеру я был обязан — мое освобождение стало возможным благодаря ему. Он состоял в адвокатской комиссии, специально занимающейся делами, имеющими хоть малейший процент сомнительности. Он представлял собой энергичную личность, способную смести все на своем пути при уверенности, что совершена несправедливость, а это он доказывал почти всегда. Словом, та порода людей, которых я обычно ненавижу. Но сейчас не время быть неблагодарным.
— Можете предъявить счет. — сказал я. — Мое правило выплачивать обязательства в срок остается в силе.
Он покачал головой:
— Нет. Мы делаем все это во имя справедливости. Деньги или личная реклама не имеют ничего общего с этим. А если я возьму деньги, и газетчики разузнают о таком факте… И еще. Не хотелось бы видеть вас замешанным в сомнительных делах.
— Сомнительных?
— Хочу сказать, что правда восторжествовала… хотя и с некоторым опозданием.
— В самом деле? Правда восторжествовала? Хотите сказать, что два жалких мертвеца, лжесвидетельствовавшие против меня, заняли освободившееся место в тюрьме?
— О, нет. По правде сказать, и не надеемся на это.
— И вопреки сему я должен улыбаться и жить весело?
— Да, где-то так. Хочу сказать… От мести пользы не будет. И, кроме того, подведете нашу коллегию. В конце концов, благодаря нам вы вернулись к нормальной жизни, а наша репутация будет запятнана, если вам придет в голову…
Он махнул рукой, и конец фразы повис в воздухе.
Я взял сумку и приготовился уйти.
— Уверяю вас, Макинтайер, что я ничего не делаю в спешке. Всегда тщательно обдумываю каждое свое действие.
До города было два часа автобусом, и я очутился там к четырем часам пополудни. Сразу же направился по бульвару к спортивному магазину Уитко и долго рылся, прежде чем купить новый пистолет марки «Рюгер». Попросил упаковать его и продолжил путь к Форт-стрит.
Перед «Сакстоном» я постоял в нерешительности, пока не принял решение. Нет, Мат Нелсон был человеком, с которым мне не хотелось бы встретиться на голодный желудок. Прежде чем явиться к нему, необходимо поесть и поспать.
Я поужинал и зарегистрировался в отеле «Медуин». Оказавшись в номере, заказал виски и содовую, и только приготовился первый раз за четыре года по-человечески выпить, как позвонили в дверь.
В коридоре стояли двое. Оба показали значки детективов. Один из них, седовласый, видно, ветеран в своем деле, завел разговор:
— Я сержант Дэвис. Можем перекинуться с вами парой слов?
— Разумеется, — ответил я и впустил их в номер.
Дэвис отказался от предложенного спиртного и приступил к делу:
— Мы всегда стараемся предотвратить опасность. Считаем, что профилактика дает больше, нежели лечение.
Я подумал рассеянно, смог ли бы так выразиться врач.
Дэвис сел.
— Вы ведь купили пистолет, не правда ли, мистер Уиткоум?
Я насупился:
— Вы что, следите за мной?
Он кивнул:
— Поставили нас в известность несколько человек, среди которых и ваш адвокат. Описали положение, и с тех пор, как вы сошли с автобуса, мы наблюдаем за каждым вашим шагом. Что вы думаете делать с пистолетом?
— Пострелять когда-нибудь, — ответил я. — И заботиться о нем, чистить до блеска.
Очевидно, не такого ответа они ожидали.
— Знаете что… не стоит, — сказал он. — Все равно вам не избавиться.
— От кого?
Он посмотрел на меня:
— Послушайте, вы же умный человек. В тюрьме стали секретарем начальника, и он твердит, что у него никогда не было такого способного человека на этой должности. Зачем нужно сейчас делать глупости?
Я улыбнулся:
— Прошу вас, сержант, не беспокойтесь. Я никогда не делаю глупостей. Только случайно.
Он долго смотрел мне в глаза, не моргая, после вздохнул:
— Хорошо. Вижу, что никаких результатов не добьюсь. Только помните: мы продолжаем за вами следить.
Когда они ушли, я вернулся к своему виски с содовой.
На другое утро я проснулся точно в шесть пятнадцать — привычка, которую я приобрел в последние несколько лет, — и мог бы даже встать с постели, если б не похмелье. В конце концов, есть и хорошие стороны в честной, обыкновенной жизни. Я провел в постели все утро и постепенно пришел в себя. Позавтракав, я отправился в Первый национальный банк и депонировал чек в шесть тысяч долларов. Потом двинулся в направлении «Сакстона».
Когда я вошел в контору Мата Нелсона, было около трех. Сержант Дэвис, его ко-’'ч^ -перепуганная секретарша сидели в приемной. Дэвис подозрительно посмотрел на пакет у меня под мышкой:
— Что это?
— Пистолет, — ответил я.
Он грустно покачал головой:
— Послушайте, а у вас есть разрешение на ношение оружия?
— Мне не нужно разрешение, чтобы носить его в коробке, когда я засуну его в карман, то оно понадобится.
— Потому вы не оставили его в номере, а несете сюда?
— Утром я выписался из отеля. Вам ведь известно, какая там дороговизна. Случайно не знаете, где я могу найти маленькую удобную квартиру?
— Почему вы не уберете пистолет в сумку?
— Она заполнена до отказа. Просто не могу запихнуть его туда.
Невзирая на мои протесты, Дэвис обыскал меня и порылся в вещах. Закончив, он обернулся к двери в кабинет Мата Нелсона и громко крикнул: «Он чист».
Дверь кабинета моментально открылась, и оттуда выглянул хозяин:
— Как так «чист»? У него же пистолет!
— Но нет патронов.
Дверь открылась шире, и Нелсон явился взору во всем своем неприятном виде.
— Ох, ох, мистер Уиткоум, приятно видеть вас после стольких лет. Рад, что все стало на свои места.
— Но, увы, в этом нет вашей заслуги, — сказан я холодно. — Хочу перекинуться с вами парой слов.
— Разумеется, — согласился он. — Пожалуйста, проходите. — И жестом остановил Дэвиса, попытавшегося войти следом. — Мне нужно поговорить с мистером Уиткоумом наедине, извините.
У Нелсона были намного острые черты лица и низкий лоб. Когда я его нанимал, то испытал определенные сомнения, но отверг их из-за рекомендации хорошего знакомого. Однако ошибся.
Нелсон сел за огромный стоп и слегка приоткрыл верхний ящик. Я заметил рукоятку револьвера. Очевидно, его не покидал страх, он не исключал возможности быть задушенным. Нелсон улыбнулся.
— Мистер Уиткоум. Я знаю, что вы умный человек.
— Благодарю, — отреагировал я. — За последнее время вы не первый говорите мне подобное, но я пришел сюда не комплименты слушать. — И посмотрел на него с накопившимся за четыре года отвращением. — Вы не только испортили, полностью и окончательно мою защиту, но еще имели наглость, невероятную наглость, представить мне счет на сумму 876 долларов и 14 центов.
Адвокат пожал плечами:
— Какое значении это имеет сейчас? Вы не заплатили мне ни цента.
— Так вышло, что у меня не было таких денег. Но больше всего меня взбесило ваше желание наложить арест на мой поденный заработок в тюрьме. Я по в тюремной прачечной за каких-то жалких двадцать два цента в день и вдобавок ко всему…
Он умоляюще замахал руками:
— Я просто думал, что у вас есть сбережения. Однако судья не дал разрешения.
— Все равно этого я вам никогда не прощу.
Нелсон наклонился вперед:
— Видите ли, я не дурак, и вы также. Я знаю, что вы не можете просто так прийти и застрелить меня.
— Вы уверены?
— Мм… не полностью. В сущности, я думал, вы давно готовитесь к мести и, вероятно, надумали что-то коварное, не правда ли? Что-то на самом деле ужасающее? И вы готовы ждать? У вас есть время? Стоит ли вести эту войну нервов?
Я посмотрел в сторону окна.
— Послушайте, — сказал Нелсон, — я не боюсь вас, но я очень занятой человек, и мне некогда играть в кошки-мышки. Просто не имею времени на это. Вот что мы сделаем. Вы мне уже не должны 876 долларов и 14 центов. — Он вытащил из приоткрытого ящичка лист бумаги и толкнул его ко мне. — Расписка. Отмечено, что все выплачено, подпись моя.
Я посмотрел на лист бумаги.
— Знаю, знаю, — поспешил сказать Нелсон. — Расписка — это клочок бумаги, и на нее ничего не купишь. Государство дало вам шесть тысяч долларов, и вы, наверное, думаете, что вам перепадет еще откуда-то? Не упрекаю вас. Это было судебной ошибкой. Можете не верить мне, но я сделал все возможное.
Он был прав. А я не верил ему.
Он опять запустил руку в ящичек и на этот раз вытащил толстый конверт и стал размахивать банкнотами перед моим носом.
— Пересчитайте их. Шесть тысяч долларов в банкнотах по сто. Я вам даю столько же, сколько государство, с точностью до доллара. Но это не значит, что я в чем-то виню себя. Просто у меня широкая душа.
Я внимательно посмотрел на деньги:
— Я пришел не ради этого. И что я должен сделать для вас ради этих шести тысяч?
— Просто оставьте меня в покое. — Он слегка повысил голос. — Меня не интересует, что вы собираетесь делать с кем бы то ни было. А меня оставьте в покое.
Я сунул деньги в карман и медленно улыбнулся:
— Отлично. Вы убедили меня в своей искренности. Уйду и больше никогда сюда не вернусь.
Я неторопливо вышел и на втором перекрестке понял, что меня «пасут». Начал заходить и забегать в различные здания, подниматься и спускаться на лифте, летать по лестницам вверх и вниз. В конце концов оказался на маленькой улице, убежденный, что оторвался от преследователей. Свернул на бульвар и едва не столкнулся с довольно высоким энергичным человеком. Как будто он меня и ждал.
— Оторвались, — сказал он.
— От кого? — переспросил я осторожно.
— От «мусоров».
— Кто вы?
— Джеймс Хоуген, частный детектив, доверительные дела и прочая. Мои клиенты собирались нанять адвоката, но потом решили, что он может счесть неэтичным то, что от него потребуется. А в наше время частный детектив готов делать все, поэтому наняли меня.
— Кто вас нанял?
— Кларк и Тилфорд.
— А, эти подлые лжецы, что отняли у меня четыре года жизни.
Он угрожающе замахал пальцем:
— Ставлю вас в известность — ничего не выйдет. Власти предупреждены, у Кларка и Тилфорда полицейская охрана. Круглосуточная.
— Везет некоторым.
Детектив лукаво улыбнулся.
— Но вы умеете выжидать, не правда ли? Недели, месяцы, годы и в конце концов все равно отомстите? Будете ждать удобного момента и следить. Сто лет, если понадобится, а?
— По правде говоря, столетнее ожидание исключено.
— Ага, значит, у вас на уме что-то такое, что можно совершить значительно быстреё. Что-то дьявольски хитрое?
— Почему бы и нет? У меня было предостаточно времени обдумать все. Не секрет, что я продолжал бы гнить в тюрьме и по сей день, не обнаружь адвокат косоглазие у Кларка.
— Кларк не знал о своем косоглазии. Думал, что все видят так же, как и он, пока его жене не надоело смотреть, как он спотыкается. Она и привела его к глазному врачу. Но, в сущности, косоглазие не имеет никакого значения, Кларк все равно бы обманул.
