Длинная вереница машин затормозила, реагируя на красный свет светофора.
Фрося мягко нажала на тормоз и её любимый жигулёнок послушный воле хозяйки, остановился, как вкопанный, чуть отфыркиваясь разгорячённым мотором.
Женщина в боковом зеркале увидела, как быстро за её машиной одна за другой останавливаются автомобили, как грузовые, так и легковые.
Всё больше и больше в Москве становится счастливых обладателей подобного средства передвижения.
Хотя надо честно признаться, что автомобиль для большинства советского народа это всё же роскошь, минимум пять с половиной тысяч надо отдать за этих четыре колеса с крышей и ещё надо несколько лет в очереди выстоять, чтобы стать обладателем личного транспорта.
Фрося хмыкнула, для её Марка такие проблемы не существуют, где не помогают связи, помогают деньги, а главное, он знает, кому их дать и сколько.
Именно её копеечка, так она любовно называла свою машину, помогла справиться с той засасывающей, как болото, хандрой, которая навалилась на неё после отъезда Анютки в Израиль.
Не смотря на надвигающуюся осень и зиму, Марик настоял, чтобы она пошла на курсы вождения, и уже к апрелю новоиспеченный водитель сел за руль своего автомобиля.
Правда, Марк также настаивал, чтобы Фрося прибомбила себе сразу Волгу-24 — мощно, надёжно и престижно, но тут женщина оказалась неуклонна в своём выборе и стала обладательницей первой модели Жигуля бежевого цвета.
Вот уже три года, как она самостоятельно водит машину, получая от этого истинное удовольствие и бесспорные удобства.
Помнится, когда они не успели ещё толком познакомиться и только начали встречаться, связав свои интимные отношения и деловое партнёрство, Марк заикнулся на тему личного транспорта, в первую очередь для экономии его времени, Фрося даже слушать не хотела об этом, а теперь и помыслить не может жизни без своей красавицы.
Сзади раздались гудки нетерпеливых водителей и Фрося с небольшим запозданием сорвалась с места, свернула с проспекта на боковую улицу и вскоре затормозила возле своего дома.
Захлопнув дверцу автомобиля, вскинула сумочку на плечо и стремительной походкой зашла в подъезд: интересно, Сёмка дома или как всегда где-то болтается?!
Ох, тяжело становится с ним, как не крутись, а её малыш уже оканчивает школу и от этого проблем меньше не становится.
Вокруг него вечно крутятся длинноволосые и бородатые пижоны, а голоногие девчонки проходу не дают, буквально телефон обрывают.
Открыв ключом дверь, войдя, она в тысячный раз натолкнулась грудью и лицом на висящую в прихожей боксёрскую грушу:
— Фу, чёрт, никогда, наверное, не привыкну к этому противному мешку с опилками.
А всё мама Клара:
— Доррогуша, мальчик обязан за себя постоять, лучше пусть он квасит дрругим моррды, чем это сделают ему.
Вот, он и квасит, скоро у него первенство Москвы среди юношей, в Монреаль на олимпиаду мечтает попасть.
Фрося повесила сумочку на крючок в прихожей и хотела уже пройти в свою спальню, чтобы переодеться, но вдруг услышала какую-то возню в комнате у сына: вот, это да, почему это сыночек в полдень дома и это за два месяца до выпускных экзаменов…
Эге, похоже, он там не один, опять с девчонкой развлекается, вон, как та повизгивает и хихикает.
Чтобы дать знать молодым людям о себе, Фрося громко хлопнула дверью, зайдя в свою спальню и стала переодеваться, поймав в зеркале свой яростный взгляд: вот, гадёныш, не хватало ещё, чтоб какая-то из этих девиц в подоле принесла, что они в нём находят, сморчок — от горшка два вершка, а отбоя нет, наверное, такой же ласковый и внимательный, как его папашка.
Фрося глубоко вздохнула.
Восемнадцать лет прошло, а она забыть не может отца её мальчишки, вот это был ураган, душа и тело, подхваченные её незабываемым Сёмкой понеслись без оглядки, не ища опоры, подняли высоко в небо и резко со всего маху долбанули об землю, хорошо ещё, что вдребезги не разбилась.
Она услышала, как мимо её комнаты, стараясь быть воздушными, пробежали две пары ног и вскоре тихонько щёлкнул замок входной двери.
Фрося вышла из своей спальни и сразу же натолкнулась на сына, возвращавшегося из прихожей:
— Мам, а чего ты сегодня так рано, я тебя ещё не ожидал?
— Это я поняла, иначе, наверное, раньше бы выставил из квартиры свою подружку.
Сёмка, ты с ума сошёл, через два месяца экзамены, а у тебя в голове только девки, магнитофон и бокс.
— Ну, мам, ты тут не права, бокс на первом месте.
— Ладно, не паясничай, мордобоем всю жизнь заниматься не будешь, надо и о будущем подумать, даже по блату и то, надо иметь хороший аттестат, чтобы поступить.
— Мамуль, ну, что ты так волнуешься, институт физкультуры мне гарантирован, я ведь уже КМС, а вот стану чемпионом столицы и мастера получу.
— Хвастун несчастный, смотри, чтоб тебе ещё морду не набили.
А может быть, лучше бы и набили, тогда бы за ум взялся, дурачок, у тебя же открытая голова, бабушка тебя в бокс отдала не для того, чтобы ты всю жизнь ходил с отбитыми мозгами, а чтобы мог за себя, когда надо постоять.
— Мамулька, ну, что ты так разошлась, стану чемпионом Москвы и без всякого твоего блата и денег поступлю в МВТУ, меня уже их декан к себе вызывал, мне и Андрей советовал именно этот вуз, он постоянно напоминает о нашем происхождении и моей фамилии.
— Ах, сынок, когда поступал в институт Андрей, совсем другие времена были.
— Ой, мамочка, какая ты наивная, я что, вражеские голоса не слушаю.
— А это тебе зачем?
— А вот, хотя бы для того, чтобы узнать, что нашего родственничка, а чтоб тебе более понятно было, Михаила Шульмана, скоро обменяют на какого-то Чилийского коммуниста, и он покатит к нашей Анютке, которая ждёт его, не дождётся…
Фрося лежала в ванне, окружённая пышной подушкой пены, вдыхала аромат хвойного экстракта и обдумывала новость, только что сообщённую Сёмкой.
Она знала, какую бурную инициативу развила её дочь для освобождения из лагеря своего ненаглядного Миши, при активной помощи Ривы и её мужа Майкла.
Ничего не скажешь, молодцы, добились своего, вместо положенного ему пятнарика, меньше, чем через четыре года попадёт в объятия к своей жёнушке и деткам.
Хоть бы уже там больше не карулесил и Анютка могла бы спокойно заниматься своей любимой медициной.
Нелегко ей было первые два года в Израиле, мысли забиты волнениями за мужа, а надо учить язык, вспоминать забытое, навёрстывать упущенное.
Кто его знает, как бы всё сложилось, но имея такую поддержку в лице Ривы и её мужа, Анютка добилась всего того, о чём так мечтала Фрося, но к сожаленью только вдали от неё.
Боже мой, сколько ей пришлось пережить волнений за судьбу дочери, когда в 73 году прокатился слух о войне Судного дня.
Советские газеты просто захлёбывались от восторга, описывая первые дни войны и перечисляя большие потери, которые несла армия Израиля, как сжимается кольцо войск арабской коалиции вокруг мирных городов и посёлков этой маленькой страны, она чуть с ума не сошла от этих новостей.
Прошло несколько дней и всё встало на свои места, опять неслось из телевизора и газет — агрессоры, оккупанты, несчастные арабы, жестокие евреи…
Даже Марк, который всегда старается держаться подальше от политики и тот, злорадничал с Фросей под одеялом, восхищаясь действиями армии Израиля, окружившей в Синайской пустыне двести тысяч Египетских войск.
Хорошо ещё, что Фрося не знала, что во время этой компании её Анютка добровольно отправилась на передовую и прямо в гуще военных действий спасала раненных солдат, оперируя прямо в полевом госпитале.
Вот, после этой войны и определилась судьба Ани на профессиональной ниве, она стала военным врачом и даже носит какое-то офицерское звание.
Недавно Аня прислала новые свои фотографии, где её, такая домашняя и миролюбивая дочь в военной форме улыбается в объектив.
Фрося сразу поняла, что она улыбается ей и мать сквозь слёзы улыбнулась в ответ:
— Какая же ты красивая моя доченька, и раньше была смугляночка, а теперь и вовсе на цыганку похожа.
А почему на цыганку, на еврейку, хотя Сёмка ведь тоже чернявый, но белокожий, наверное, это от матери.
Фрося плотно закрыла глаза и начала в голос повторять заученные наизусть строки, из последнего письма, полученного от дочери из далёкого Израиля:
«Здравствуй моя миленькая, незабываемая ни на секундочку мамочка!
Я знаю, как вы с Сёмочкой с нетерпением ждёте моих писем, а я такая свинюшка, бывает по две недели не пишу.
Я не буду ссылаться на нехватку времени, просто не хочется отписываться, а именно, каждое моё письмо тебе, моя дорогая мамочка, это серьёзный разговор с тобой, начатый ещё в раннем детстве.
Мамочка, ты дважды спасла мне жизнь и мне об этом постоянно напоминает Рива, ты у неё святее всех святых.
Ты не думай, то, что я сейчас напишу тебе, это не для того, чтобы сделать тебе приятное, это просто то, что открылось для меня окончательно.
Я дала времени определить мои чувства и думаю, что три с половиной года достаточный срок, но я так и не почувствовала с Ривой связь дочери с матерью.
Она очень хорошая и во многом заменила мне тебя, таких добрых, отзывчивых людей ещё надо поискать.
Маечка буквально смотрит ей в рот, они не разлей вода, а я чужая, чужая, чужая…
Нет, она ни в чём не виновата, вся вина на мне, потому что только ты мне мама, мама, мама…
Признаюсь тебе, очень нелегко складываются мои отношения с Ритой, у меня такое чувство, что она обвиняет меня в том, что я бросила Мишу, а сама наслаждаюсь жизнью, хотя моё в основном наслаждение это моя работа.
Я очень редко бываю на каких-то торжествах, отправляюсь туда только тогда, когда нельзя от них отвертеться.
Рита изъявила желание учиться в пнимие, это типа интерната, приезжает только через выходные и всё больше замыкается в себе, вся надежда на скорый приезд Миши…»
Ага, Фрося даже привстала в ванне, вот где собака зарыта, Сёмка, похоже, прав.
Фрося стала остервенело тереть мочалкой тело, будто стараясь отодрать всю боль, накопившуюся в её душе после отъезда Анютки.
Письма, это письма, а как хочется прижать к груди шёлковые кудри дочери, усадить на колени и качать, как маленькую девочку, а потом пить с ней до полуночи чай, и говорить, говорить, говорить…
Сёмка забарабанил в дверь ванной:
— Мам, ты там не уснула, твой дрожайший Марк желает с тобой пообщаться по телефону, сказал, чтоб ты ему перезвонила в магазин.
Накинув халатик, Фрося вышла в прихожую к телефону, чтобы позвонить Марку.
Мимо прошмыгнул в свою комнату Сёмка, одарив мать таким ехидным взглядом, что впору было влепить ему затрещину.
Не любил он Марка и это ещё мягко сказано, он его терпеть не мог, и с этим Фрося ничего не могла поделать.
Скрыть от сына её любовную связь было невозможно, да и не было смысла.
Он был свидетелем их частых походов в рестораны, театры или в компании нужных им людей.
Взрослый уже сын провожал мать в частые командировки и на отдых к морю, отлично зная в какой компании, она туда едет.
Также нельзя было полностью запрятать следы присутствия в их доме Марка в те дни, когда Сёмка уезжал на сборы, соревнования или в спортивный лагерь, да и во время уроков сына в школе, они иногда позволяли себе заняться любовью в широкой и уютной кровати Фроси.
Уже три года подряд они с Марком ездили отдыхать на юг к морю.
Фрося приезжала оттуда посвежевшая, загорелая и счастливая, а у сына от злости скулы ходили ходуном.
А совсем недавно он выдал маме:
— Неужели тебе не стыдно смотреть в глаза тёте Соне и его дочкам, они же не глупые, тоже что-то понимают и видят.
— Сынок, я очень уже взрослая тётя, а ты ещё пацан и судишь о матери со своей колокольни.
Я рада, что ты у меня такой наблюдательный, но мне кажется, что лучше бы ты эти качества применял бы на более нужные тебе вещи.
Вот, ты жалеешь тётю Соню и девчонок, а меня тебе не жаль, а себя тебе не жаль, что мы с тобой живём без мужчины в доме, что в выходные дни я слоняюсь по комнатам, как домашняя собака, даже скулю порой.
— Мам, так я же уже почти мужчина и никогда не дам тебя никому в обиду, а хочешь, буду ходить с тобой в кино, в театр и даже в эти дурацкие музеи.
После этих слов сына, Фрося разразилась таким смехом, что у Сёмки от удивления глаза на лоб полезли, но смех матери постепенно перешёл в рыдания, и мальчишка ничего не понимая, гладил мать по плечам, повторяя:
— Мамочка, мамочка, прости меня, я, наверное, глупый, но не люблю я его и всё…
Фрося отревелась, вытерла тыльной стороной ладони слёзы, взяла в руки лицо сына и заглянула ему в глаза:
— Не глупый ты, не глупый, а я вот глупая, когда не смогла противостоять своим чувствам, ведь и Анютка была против этой моей связи, и Андрей саркастически усмехается, а Стас, так вообще обличил меня во всех смертных грехах, но я сынок, ничего с собой не могу поделать, прости меня мой мальчик, никогда не обижай женщин, не бросай их, всегда делай так, если уже не можешь с ними оставаться, чтоб они тебя бросали, а лучше всего, найди себе в жизни единственную и любимую до последнего вашего дыхания.
