Клод резко сел в кровати, ощущая, как начинает расслабляться каждая напряженная мышца.
С трудом набирая воздух в легкие, сведенные спазмом немого крика.
Понимая, что пальцы рук покалывает от силы, которую Верховный Магистр Ковена призывал во сне…
Это было плохо. Нет. Дерьмо! Это было просто отвратительно!
Вот как это было, дьявол все побери!
Если Верховный Магистр начинает применять магию во сне — это грозит чертовски большими неприятностями для всех, кто находится вокруг.
Это ставит под удар самого Магистра, рождая в Ковене сомнения в верности выбора…
Да что же такое творится с ним?!
Наверное, всему виной приближающийся ритуал…
Наверное?
Ха, вот бы порадовался Дрю, слыша эту неуверенность в мыслях соперника, которому проиграл.
Магистр никогда не говорит «наверное». Неееет!
Словам «сомнения» и «неуверенность» нет места в его словаре.
Мужчина встал, отбрасывая атлас покрывала, погружая ступни в мягкий и теплый ковер, с высоким ворсом.
Он медленно подошел к окну, позволяя слабому свету луны пробежать по его обнаженному телу, подчеркивая его притягательность, словно, отмеченную дьяволом…
Да, он и сам знал, что был неотразим для каждого существа, которого пожелал бы использовать в своих целях.
И это не было раздутым самомнением, отнюдь.
Длинные, сильные пальцы мужчины поднялись, словно в попытке ухватить непостоянный лунный луч.
И усмешка раздвинула твердо очерченные губы…
Он не был напыщен.
Просто четко осознавал все, что имел, и умело использовал для достижения того, что желал получить.
А его цель была совсем близко…
Совсем.
Клод, буквально, находился в полушаге от того, чего так долго жаждал.
И было бы весьма прискорбно позволить какому-то сну испортить все то, к чему мужчина так настойчиво шел.
Легкий вздох, раздавшийся со стороны широкой постели, не привлек внимания Клода.
Сейчас, здесь были только он и Луна, единственная женщина, которой Верховный Магистр хранил верность.
Та, что лежала на его кровати, уже не интересовала мужчину.
Он удовлетворил мимолетную прихоть. Плотский огонь, вспыхнувший пару часов назад, когда мужчина наблюдал за этой девушкой, танцующей на сцене для него.
Теперь, дальнейшая судьба этого человека, не интересовала Клода.
Собственно, она и не была человеком для него, скорее, предметом обихода.
Нечто, что существовало для того, чтобы удовлетворять желания мужчины тогда, когда он этого хотел. Как полотенце, или красивая картина, дарящее наслаждение взору.
Ее можно было оставить на рассудительных слуг, или же… определить в жертву…
Время неумолимо приближалось к точке пересечения, и требовалось все больше крови, все больше новых жертв…
Но и это, сейчас, не отвлекало Клода от размышлений.
Сон…
Третью ночь подряд, этот сон накрывал Магистра, заставляя терять уверенность в том, что именно он был тем, кто контролировал все в своей жизни…
Рождая неудовлетворенность и странное разочарование…
Нечто…, нечто…, что можно было бы назвать тоскою…
Не самое приятное чувство, если бы кто-то захотел спросить его…
Впрочем, он не собирался хоть с кем-то делиться этим.
Ну, уж нет! Увольте!
Что же было в этом сне такого, что вынуждало его силу, в обход сознания, вырываться из-под контроля?
Рождало бурю ярости в нем, бурления бешенства…
Тьма…, только тьма и боль предательства…
Откуда?
Нельзя предать того, кто никогда и ни на кого не полагался…
Но как же, тогда, объяснить это ощущение того, что Клод что-то потерял, утратил в этой тьме, проиграл нечто бесценное…
— Мне надоели ваши регулярные прогулы. — Кристина обошла свое кресло, стуча каблучками по паркету, и остановилась у высокого окна, рассматривая вид города с высоты двадцать пятого этажа. — Еще один раз, и больше на работу можете не спешить. — Голос главного редактора был ледяным, а смысл — непререкаемым.
Черный ворон, нахохлено спящий на жерди возле стола, пронзительно каркнул, приоткрывая один глаз, словно подчеркивая слова хозяйки. А потом, переступив пару раз лапами, снова погрузился в сон.
Вычитываемый мужчина сжался на жестком стуле.
Лучше бы Стэн, как и большинство сотрудников, просто заболел этой непонятной хворью, которая охватила город в последний месяц. Лучше бы его сбила машина, или лифт, в котором фотограф поднимался на их этаж, оборвался, ломая все его кости при столкновении с полом подвала…
Все было предпочтительней для него, этой тихой беседы, в кабинете, залитом солнечным светом ранней зимы…
Вся редакция боялась эту мегеру.
Каждый, кого она вызывала в кабинет, готов был своими руками сотворить сенсацию, лишь бы не разговаривать с мисс Шайн.
И главное, что никто, впервые увидев, как эта, миниатюрная и хрупкая красавица переступает порог редакции журнала, не подумал бы, что управлять ими будет сущая стерва.
Наблюдая, как владелец «B amp;S» представляет сотрудникам нового главного редактора, весь персонал расслабленно улыбался, практически уверенный, что теперь-то, у них будет не жизнь, а сплошной праздник. Хотя…, они и до этого, не особо напрягались на работе.
Однако Кристина Шайн, уже в течение двух следующих недель, превратила жизнь подчиненных в ад, а сам офис, в филиал Чистилища на грешной земле.
И дело было не в набожности. Просто, каждый шаг, каждый вздох, каждый взгляд сотрудников, отныне, совершался лишь с позволения главного редактора.
Нельзя не признать, что подобный авторитарный метод управления приносил свои плоды, ибо, за неполные восемь месяцев, работа их редакции стала продуктивней в пять раз, а сам «B amp;S» поднялся в национальном рейтинге с пятидесятой строчки в первую десятку, и дальше завоевывая популярность.
Правда, в кулуарах офиса, ходили едва слышные сплетни, что тут не обошлось без нечистой силы. Ибо, сразу же, после начала «садистских» мер управления, эта хрупкая девушка была зачислена в разряд ведьм…
А кто еще, скажите на милость, может выглядеть так неотразимо, как выглядела Кристина Шайн, при этом, проводя, практически полные сутки на работе, читая книги по черной и прикладной магии, и всюду появляясь с неизменным черным вороном на плече?
Только ведьма, причем, практикующая самый черный, из всех черных видов колдовства, могла так быстро, и так стремительно преобразить разваливающийся и доживающий последние дни журнал, в прибыльное дело, на которое стали равняться другие, а мнение, высказываемое «B amp;S» — сделать непререкаемым авторитетом для всех женщин страны.
Но сейчас…, сейчас, даже понимая, что может вылететь с работы за один лишний вздох, Стэн Мерли не мог смириться с такой формулировкой его вины.
— Я не прогуливал, лишь пару раз опоздал, мисс Шайн. — Несмелым голосом, попытался возразить мужчина, отчаянно надеясь, что его голос не дрожит. — И такое, более, не повторится.
Черт! Это было даже смешно, то, что один вид женщины, в два раза меньше его, доводит мужчину до такого, дикого состояния страха и ужаса…
Да не могла она быть ведьмой.
Иисусе! Что за чепуха лезет в его пустую голову?!
Не существовала колдуний и прочей нечисти.
И потом, разве, это не крест поблескивает на ее шее?
Да, пусть вычурный и немного странный…, но крест же?! А ведьмы не носят крестов. Вот.
Девушка повернулась к нему, сверху вниз осматривая подчиненного, который осмелился возразить.
О, черт! Стэн начал ощущать себя букашкой, которой она вознамерилась накормить своего любимца. Вороны ведь едят мясо…, он это специально узнавал.
— У вас были веские причины, чтобы… опоздать? — Насмешливо вздернула холеную темную бровь мисс Шайн.
— Да…, авария на пересечении Тридцать второй и Сорок седьмой, достаточно веская причина? — Попытался съязвить фотограф.
— Вы живы. — Со странным намеком произнесла редактор, снова отворачиваясь к окну. — Значит, это не оправдание.
— То, что я жив, причина, по которой я здесь, опоздав лишь на двадцать минут. — В мужчине начинала просыпаться ярость.
Да он, бросил свой автомобиль, наорал на офицера полиции, и бежал, как сумасшедший, не обращая внимания на кровь, которая заливала лоб, лишь бы явиться на работу, а эта стерва упрекает его в то, что Стэн слишком живой?!
Вот… ВЕДЬМА! Чтоб хуже не сказать!
Фотографу захотелось выругаться в голос, но он прикусил себе язык, памятуя о том, что помимо всего плохого, что принесла с собой в журнал мисс Шайн, было и еще одно, весьма веское и хорошее дело с ее стороны — это размеры новых зарплат.
Даже такому профессиональному фотографу, как Стэн, было бы нелегко найти новую работу с таким окладом. Потому он и терпел.
Потому все они и терпели этот террор.
— Дискуссии не будет, Стэн. — Кристина Шайн продолжала смотреть в окно, тихо говоря эти слова. — Вы предупреждены. На данный момент, я сказала все. Можете возвращаться к своим обязанностям. — Девушка протянула руку в сторону насеста и черный ворон, который казался спящим, тут же перепрыгнул на тонкую протянутую ладонь, быстро взбираясь на предплечье, проворно перебирая лапами.
Хозяйка ласково пригладила черные перья на голове птицы, а та — потерла клювом о ее ладонь.
Мужчина еле удержался от того, чтоб не сплюнуть через плечо.
Чертовщина какая-то, ей Богу!
— Я могу идти? — Почти с надеждой спросил он, забывая о недавней вспышке ярости.
Прочь! Прочь отсюда, и чем скорее, тем лучше!!
— Да. — Не оборачиваясь, кивнула начальник темной головой.
Облегчено вздохнув, фотограф поднялся и почти добрался до двери, когда был остановлен тихим голосом, так несправедливо напоминающим звук самой нежной арфы… вот только, струны ее были отлиты изо льда…
— Завтра вечером я пойду с вами на Ежегодный прием. Кларисса заболела. Подхватила этот вирус. Так что, потрудитесь, хоть это событие не прогулять, мистер Фрей.
Сотруднику оставалось лишь кивнуть. Он потерял надежду доказать, что опоздание не было прогулом.
И вечер в компании мисс Шайн…, это будет сущей пыткой, Стэн ни капли не сомневался в этом, закрывая за собой дверь в ее кабинет, и издавая едва слышный стон. Она превратит его в жабу, сто процентов!
Мужчина лишь кивнул на сочувствующий взгляд секретаря главного редактора, и побрел в свою лабораторию.
— Они считают меня ведьмой, Жан. — Мягко и нежно пробормотала Кристина, продолжая гладить своего любимца. И ни один сотрудник журнала не поверил бы, что их редактор способна на такой тон. — Ты можешь это представить себе? Ведьмой! Ха! Вот что приводит к глупым сплетням — страх и лень. А стоит их прижать, заставляя работать — и ты ведьма! Идиоты!
