Сафо.
Фаон.
Евхарида, Мелитта — рабыни Сафо.
Рамнес, раб.
Послелянин.
Рабыни, слуги, поселяне, местные жители.
Открытая местность. На заднем плане море, справа плоский берег, слева уступы высоких скал. У самого берега алтарь Афродиты. На переднем плане справа грот, окруженный кустарником и плющом; дальше колоннада со ступенями, ведущая к дому Сафо. На переднем плане слева высокий розовый куст, перед ним дерновая скамья.
Вдали слышны цимбалы, флейты и радостные клики народа.
Рамнес
(вбегает)
Оставьте праздный сон! Она, она идет!
О, почему крылаты лишь желанья,
А ноги так медлительны? Скорее!
Эй, девушки! Скорей! Да где же вы?
Как может юность быть такой ленивой?
Евхарида, Мелитта и другие рабыни выходят из дома.
М е л и т т а
Что сердишься? Мы здесь!
Рамнес
Она идет!
Мелитта
Кто? Кто идет?
Р а м н е с
Сафо!
Крики (за сценой)
Хвала! Хвала!
Р а м н е с
Да, люди добрые, хвала Сафо!
М е л и т т а
О чем они кричат?
Рамнес
Да разве ты не знаешь?
Зачем нелепый задаешь вопрос?
Она в Олимпии венок лавровый,
Венок победы славной получила
Перед лицом всей Греции, следившей
За этим благородным состязаньем.
Дар вдохновенья, песен светлый дар
Увенчан был признаньем и победой.
Вот почему народ спешит, ликуя,
Навстречу ей и на крылах восторга
Подъемлет к небу имя победившей.
А эти вот уста и эти руки
Открыли ей законы звуков лирных
И песнопенья буйную свободу
Смирили ритма сладостным ярмом.
Народ
(за сценой)
Хвала Сафо, хвала!
Рамнес
(девушкам)
Ликуйте все! Смотрите!
Ее венок!
М е л и т т а
Я вижу лишь Сафо!
Спешу навстречу ей!
Р а м н е с
Останьтесь здесь.
Что для нее простая ваша радость?
Она привыкла к похвалам высоким.
Вы лучше приберите дом для встречи.
Слуга, который господина чтит,
Усердием почтенье выражает.
М е л и т т а
Ты видишь рядом с ней…
Р а м н е с
Кого?
М е л и т т а
Ты видишь?
На колеснице. . молодой… прекрасный…
Таким изображают бога Лиры
И светлых стрел.
Р а м н е с
Да, вижу. Ну, идите.
Мелитта
Но сам ты звал нас…
Р а м н е с
Да, я всех позвал,
Вам объявить о радости великой.
Узнайте все, что госпожа вернулась.
Но радость выражать должны вы скромно.
Мужчина славит громко то, что любит,
А женщина хранит любовь в тиши.
Мелитта
Позволь нам только…
Рамнес
Нет-нет-нет, идите! Сейчас она здесь будет. Не хочу я,
Чтоб ваша неразумная болтливость
Прекрасный этот праздник нарушала.
С а ф о в богатых одеждах на колеснице, запряженной белыми конями; в руках у нее золотая лира, на голове венок победы. Рядом с нею стоит просто одетый Фаон. Народ толпится вокруг с ликующими
криками.
Народ
Хвала Сафо!
Р а м н е с
(замешавшись среди толпы)
Хвала Сафо прекрасной!
Сафо
Друзья и соплеменники, спасибо!
Лишь ради вас я радуюсь венку;
Согражданам он — честь, поэту — бремя.
Но здесь горжусь я и венком моим,
Здесь, где крылатой юности надежды,
Где первые порывы вдохновенья,
Где творчества возвышенная страсть
Впервые эту душу опьянили,
Где кипарисы на родных могилах
Мне шелестят привет от душ усопших,
Здесь, где лежат почившие друзья,
Которым светлой радостью бывали
Мои творенья и мои мечты,-
Здесь, только здесь венок лавровый этот
Не кажется мне праздною игрушкой,
Клятвопреступным, жалким украшеньем,
А славною, заслуженной наградой!
Один из народа
Как мудро говорит она, послушай!
Да, благо нам, что мы ее величье
Своим величьем можем называть!
Всей Греции хвала ее прославить
Не может так, как скромность этих слов!
Р а м н е с
(проталкиваясь поближе)
Привет тебе, о дивная! Привет!
Сафо
(сходя с колесницы и приветствуя стоящих вокруг)
Привет, Рамнес мой верный! О, Артандер!
И ты пришел, превозмогая старость!
Родопа! Калисто! Не нужно плакать:
Ведь сердце отзывается на слезы
И тоже плачет! Сжальтесь надо мной!
Один из народа
Приветствует тебя земля родная! Приветствуют счастливые друзья!
Сафо
Спасибо вам, сограждане, за ласку.
Примите же и мой ответный дар:
Вот человек, достойный быть нам другом.
Его зовут Фаон. Он родом знатен
И с лучшими мужами рядом станет.
Хоть он еще и юноша летами,
Но зрелый муж в сужденьях и словах.
Коль в трудный час понадобится вам
Меч воина, ораторское слово,
Защитника надежная рука,
Поэта вдохновенье, слово друга, -
Немедленно Фаона призовите,-
В нем эти доблести совмещены.
Фаон
Сафо, зачем смеешься надо мной?
Чем заслужил я похвалу такую?
Чем докажу, что я ее достоин?
Сафо
Тем, что краснеешь, слыша похвалу.
Фаон
Я так смущен, что говорить не в силах.
С а ф о
Мои слова ты этим подтверждаешь:
Молчание и доблесть — неразлучны.
Друзья, узнайте: я его люблю!
Мой выбор пал на юношу Фаона,
Который был судьбою предназначен
Меня с вершин заоблачных искусства
В долину радостно цветущей жизни
С настойчивостью нежной привести.
С ним об руку я буду среди вас
Спокойной сельской жизнью наслаждаться.
Я гордый лавр на мирты променяю,
На радости родного очага.
И звуки этой лиры, что доселе
Внушали вам лишь гордость и восторг,
Теперь вы все научитесь любить.
Народ
Хвала, о дивная Сафо, хвала!
С а ф о
Спасибо вам, друзья мои, спасибо!
Теперь я вас на праздник приглашаю.
Слуга мой вас проводит. Пир богатый
Для вас готов. Пусть радостные танцы
Закончат день счастливой нашей встречи
И возвращенья моего домой!
(К приветствующим ее согражданам).
Привет вам всем! Тебе! Тебе! Вам всем!
Р а м н е с уходит, за ним — народ.
Сафо
Вот, друг мой, как живет твоя Сафо.
За добрые деянья — благодарность,
А за любовь — привязанность и дружбу
Я получаю от своих сограждан.
Так жизнь моя доселе протекала.
И впредь я буду счастлива, мой милый,
Когда хоть половину чувств моих
Ты мне вернешь. Ведь ты же не считаешь,
Что ты моей любовью обделен?
Мой милый друг! Давно я научилась
Переносить потери и обиды;
Родителей я схоронила рано.
Жестокой болью мне была потеря
Сестер и братьев, — Ахерон унылый
Их поглотил — по прихоти ли рока,
Или по их неведомой вине.
Я знаю, как язвит неблагодарность
И как терзает ложь. Да, знаю я,
Как горько можно обмануться в дружбе
И… и в любви. Давно я научилась
Переносить потери и обиды,
Но лишь одно я потерять боюсь -
Тебя, Фаон, твою любовь и дружбу.
Проверь себя, любимый!
Еще не знаешь ты, какая бездна
Вздымает волны сердца моего!
О, милый мой! Ужель когда-нибудь
Пойму я, что, отдав тебе навеки
Вот это сердце, полное любви,
Твое нашла пустым?
Фаон
Высокочтимая!
С а ф о
Нет-нет, не то!
Ужели не подсказывает чувство
Тебе другого слова, понежнее?
Фаон
Не знаю, что сказать, не знаю, как мне быть.
Из тишины моей смиренной жизни
Попал я вдруг на этот яркий свет,
На горную вершину. Тщетно к ней
Достойнейших желанья устремлялись.
А я в моем нечаянном блаженстве
Не знаю, что мне делать с этим счастьем.
Я вижу — берега, леса и реки,
Все исчезает, все внизу осталось —
И пашни, и лиловые холмы,-
Стремительно я поднимаюсь в небо.
И я себя уверить не могу,
Что все стоит на месте, только я
Несусь в волнах сверкающего счастья.
С а ф о
Ты сладко льстишь, мой друг, но все же льстишь.
Ф а о н
Ужели ты поистине Сафо,
Которую с восторгом величают
От дальних берегов Пелопоннеса
До диких, сумрачных фракийских гор,
По всей цветущей, радостной Элладе,
На каждом незаметном островке,
Заброшенном Крониона рукою
В лазоревое Греческое море,
На щедрых азиатских берегах,
Горячим солнцем ярко освещенных,
Везде, где только эллинов уста
На языке богов, певучем, звонком,
О радости и счастье говорят,-
Везде тебя до неба превозносят.
Ужели ты — та самая Сафо?
Как взор твой мог упасть на чужеземца,
На юношу безвестного, который —
Как эта лира — только тем и славен,
Что ты своей рукой его коснулась?
Сафо
Плоха же, милый мой, такая лира,
Которая, чуть ты ее коснешься,
Бренчит своей владычице хвалу!
Ф а о н
С тех пор, как стал я чувствовать и мыслить,
С тех пор, как зазвучала эта лира
Еще несмело, — образ твой, богиня,
Сияющий возник передо мной.
Когда в кругу сестер своих и братьев
Я сиживал у очага родного,
Теана, добрая моя сестра,
Брала с карниза темного порою
Чудесный свиток и читала нам
Твои стихи, твои стихи, Сафо!
И юноши внезапно умолкали,
И девушки вокруг нее теснились,
Чтоб ни единой золотой крупинки
Твоих чудесных слов не потерять:
То были песни светлой Афродиты
О страсти и о юноше прекрасном,
Об одиночестве ночей печальных.
В них прославлялась прелесть Андромеды,
И юность, и аттические игры.
Вдруг милая Теана умолкала
И, очи устремив куда-то вдаль,
Задумчиво и тихо говорила:
«О боги, какова она собой?
Мне кажется, ее прекрасный облик
Витает предо мной. Клянусь Дианой,
Из тысяч я узнать ее могла бы».
И начинали мы гадать, какою
Должна ты быть, Сафо. Я помню, каждый
По-своему спешил тебя украсить:
Приписывал тебе глаза Афины,
Величье Геры, прелесть Афродиты,
А я молчал и выходил из дома
В безмолвие священной тихой ночи;
И там дыханье сладко дремлющей природы
И магию ее могучих сил
Я чувствовал. Восторженно и нежно
К тебе тогда я руки простирал.
Движенье белоснежных облаков,
Дыханье гор и ветра дуновенье,
И серебристо-белый свет луны —
Все смутно расплывалось, все сливалось:
Сафо прекрасный образ предо мною
Плыл в светлых озаренных облаках.
Сафо
Своим богатством ты меня украсил,
А что, как вдруг возьмешь его назад?
Ф а о н
Когда на состязанье колесниц
В Олимпию послал меня отец мой,
Из разных уст я слышал по дороге,
Что в олимпийских играх и Сафо
Участвует и что венок победы
Достанется ее бессмертной лире.
И так сжималось сердце нетерпеньем,
Так жаждал я достигнуть поскорее
Олимпии, так горячил коней,
Что пали кони, не достигнув цели.
Но легкий бег крылатых колесниц,
И дискоболов радостные игры,
И борющихся смелое искусство
Мне были безразличны; я не жаждал
Узнать, кто первый получил награду,-
Своей награды я уже достиг:
Мне предстояло наконец увидеть
Ее — всех женщин мира украшенье.
И вот он наступил — желанный день.
Пел сам Алкей и пел Анакреонт,
Но сердце оставалось равнодушным.
Вдруг я услышал гомон, гул и клики,
Народ заволновался, расступился
Пред женщиной, которая спокойно
Шла с золотою лирою в руках.
Одежды белой складки ниспадали,
Струясь, как волны тихого ручья,
Среди цветов бегущего в долине.
Украшена была ее одежда
Гирляндами из листьев пальм и лавров —
Прекрасный символ мира, символ славы,
Все, что поэту нужно на земле.
Как облака, что окружают солнце
В рассветный час, — роскошными волнами
Пурпурной мантии ложились складки,
И, озаряя ночь ее кудрей,
Как лунный диск сияла диадема,
Владычества неоспоримый знак.
И все во мне воскликнуло навстречу:
«Она!» — и это ты была, Сафо!
И, прежде чем успел тебя назвать я,
Народа многотысячного клики
Чудесную догадку подтвердили.
Как пела ты потом и, победив,
Украшена была венком лавровым,
Как, радостно взволнована победой,
Вдруг уронила золотую лиру,
Как безотчетно бросился к тебе я
И, встретив победительницы взор,
Остановился, юноша смущенный,-
Все это ты, прославленная, знаешь
И помнишь лучше, чем запомнил я.
Сафо
Да, все я помню. Молча ты стоял
И, застыдившись, на меня ты глянул,
Но я в твоих глазах узнала сразу
Неугасимой жизни радостный огонь.
Я позвала тебя — и ты за мною
Последовал, смущенный и безмолвный.
Ф а о н
О боги, боги! Кто бы мог подумать,
Что первая из дочерей Эллады
На юношу последнего посмотрит?
Сафо
Несправедлив ты и к судьбе своей,
И к самому себе. Ты презираешь
Те золотые щедрые дары,
Которые уже со дня рожденья
Готовили тебе удел счастливый:
Ты от богов бессмертных получил
Высокое чело, высокий дух,
И сердце нежное, и облик нежный.
А это всё устои, на которых
Мы можем строить жизни нашей зданье.
Прекрасная наружность — это благо,
Уменье быть счастливым — это дар.
И смелость, и решительность, и сила,
И мудрое довольство тем, что есть,
И гордая, крылатая мечта,-
Все украшает жизни путь нелегкий,
А жить — ведь в этом цель, и смысл,
и сущность жизни.
Недаром музы символом своим
Избрали лавр: его сухие листья,
Холодные и жесткие, не могут
Быть радостной наградою за жертвы,
За многотрудный подвиг песнопенья.
Нет, холодно и жутко на вершинах
И вечно будет бедное искусство
(направляется к Фаону, протянув руки)
Просить у щедрой жизни подаянья!
Ф а о н
О дивная, божественная! Знаю:
Все истина, что сказано тобой!
Сафо
Попробуем же, мой любимый друг,
Соединить венки свои отныне:
Пускай искусство пьет из чаши жизни,
А жизнь — из чаши светлого искусства!
Взгляни вокруг: земля спокойно дремлет,
Как будто воды медленные Леты
Целуют нежно эти берега.
Среди цветущих роз, прохладных гротов,
Среди прекрасных белых колоннад
Мы радоваться будем щедрой жизни,
Как небожители, удел которых
Не знать ни голода, ни пресыщенья,
А только радость вечного довольства!
Владей же, друг мой, всем, чем я владею:
Сознанье это радует меня.
Взгляни вокруг, взгляни — вот это дом твой!
Слуг позову я, ты — их повелитель.
Пусть, по примеру госпожи своей,
Они тебе покорно служат. Где вы,
Рабы мои! Сюда, скорей!
Фаон
Сафо!
Как отплачу я за такую щедрость?
Мой долг растет и тяготит меня.
Евхарида, Мелитта, Рамнес, рабы и Сафо и Фаон.
Рамнес
Звала ты, госпожа?
Сафо
Да, подойдите!
Вот господин ваш!
Рамнес
(удивленно, вполголоса)
Господин?
Сафо
Молчать!
Рамнес
Я не сказал ни слова…
Сафо
Да! Ни слова!
Вот господин ваш. Все, что он прикажет,
Как мой приказ должны вы исполнять.
И горе всем ослушникам строптивым!
Того, кто омрачит его чело,
Преступником заране объявляю!
Провинность предо мной могу забыть я,
Провинности пред ним не потерплю!
Иди, мой друг! Доверься их заботам.
Ты утомлен: наш путь был очень труден.
Воспользуйся ж обычаем священным
Гостеприимства нашего, любимый!
Фаон
О, если б мог я жизнь свою былую,
Как это платье, сбросить навсегда
И облачиться в мудрость, ясность мысли,
Я стал бы тем, чем я мечтаю стать!
Прощай, Сафо! Надеюсь, не надолго!
Сафо
Я жду тебя!
(Мелитте.)
Не уходи, Мелитта!
Фаон со слугами уходят.
Сафо и Мелитта.
(проводив Фаона долгим взглядом)
Ну, говори, Мелитта, говори!
Что госпоже моей угодно слышать?
Ужели кровь кипит лишь в этом сердце,
А у других кровь холодна, как лед?
Ведь ты же видела его, слыхала,
Как говорил он, ты же ведь дышала
С ним воздухом одним — и ничего
В безжизненной груди не ощутила?
И лишь одно способна ты сказать:
«Что госпоже моей угодно слышать?»
Ты мне противна. Уходи!
Мелитта хочет молча уйти.
Мелитта!
Ну разве не могла ты мне сказать
Того, мой друг, что мне приятно слышать?
Ты видела его. Ужели ты
Заметить не могла, как он прекрасен?
Да где ж твои глаза, дитя мое?
(Берет Мелитту за руку и привлекает к себе.
Мелитта
Не ты ли всем нам часто говорила,
Что девушке не подобает дерзко
Глаза на чужеземца поднимать?
Сафо
Ах, бедная, и ты их опустила!
(Целует Мелитту.)
О боже мой! Все эти поученья,
Дитя мое, еще не для тебя!
Ты — девочка! И резвость и веселость
Тебя лишь украшают, милый друг,
А девушкам уж это не пристало.
(Окинув Мелитту взглядом.)
Но, боги! Как ты сильно изменилась!
Мелитта, я тебя не узнаю:
Как выросла и…
(целует ее снова)
как похорошела!
Да, ты права: все эти поученья
К тебе уже относятся теперь!
(Вставая.)
Но что же ты так робко молчалива?
Ты не была такой. Откройся мне:
Ведь я не госпожа твоя Сафо,
Мелитта, я — Сафо, твоя подруга.
Гордыня, честолюбие, строптивость —
Мои пороки злейшие — отныне
Не возвратятся больше в этот дом.
Я утопила эти злые страсти
В пучине волн, когда я рядом с ним
Переплывала голубое море.
Ведь сила чудотворная любви
Все возвышает, все, чего коснется:
Так солнце золотым своим лучом
Способно даже грозовые тучи
Порою в золото преобразить.
Быть может, я случайно резким словом
Обидела тебя? Прости же мне!
Мы будем жить, как сестры, тихо, дружно,
Любуясь им, и будет он любить нас
Обеих, но по-разному. Мелитта!
Я стану доброй, скромной и простой.
Мелитта
А разве прежде ты была иною?
Сафо
Мы добрыми обычно называем
Тех, кто не зол. Заслуги в этом нет.
Скажи мне: будет ли со мной он счастлив?
Мелитта
А кто бы мог с тобою быть несчастлив?
Сафо
Что, бедная, могу я дать ему?
В расцвете юности и красоты,
Он, радостный, осознает впервые
С несмелым, но счастливым удивленьем
Возможности чудесных сил своих.
Расправив крылья, он орлиным взором
Уже глядит на дальние вершины.
Он знает: мир ему принадлежит,
Как сильному — и красота и слава.
А я! О небожители, верните
Прекрасные исчезнувшие годы,
Чтоб не горели в этом бедном сердце
Следы страстей и радостей минувших!
О, пусть из памяти моей исчезнет
Все сказанное, все пережитое!
Верните мне то радостное время,
Когда еще смущенно и несмело
С младенчески румяными щеками
Вступала я в прекрасный новый мир,
Когда звенели струны этой лиры
Мечтами, а не горечью познанья,
Когда еще казалась мне любовь
Неведомой волшебною страною!
(Припадает к груди Мелитты.)
Мелитта
Ах, госпожа, ты, кажется, больна!
Сафо
Я на скале стою у края бездны,
Которая от этих светлых дней
Меня уже навеки отделяет.
Еще я вижу их, еще могу я
Их различить в тумане золотом,
Но мне они уж больше недоступны.
О, горе тем, кого из хижин мирных
Неверный призрак славы увлекает!
Они стремятся в легком челноке
Через моря. Вокруг ревет пучина,
Ни пашен, ни деревьев, ни цветов!
Вдруг издали блеснет веселый берег
И милый голос слабо прозвучит,
Раскатами прибоя заглушённый.
Опомнится тогда безумец бедный
И устремится к берегам родным,
Которые он так легко покинул,
Но там уж нет весны и нет цветов —
(снимает свой венок и грустно разглядывает его)
И шелестят одни сухие листья!
Мелитта
Венок прекрасный, многими желанный,
Желанный и, увы, недостижимый!
Сафо
Желанный и, увы, недостижимый! -
Так ты сказала, милая Мелитта?
Желанный и, увы, недостижимый!
(Вновь надевает венок.)
Нет, клеветать не стану я, что слава —
Бессмысленный, пустой и праздный звук!
Она дает божественную силу.
Нет, нет! Я не бедна! С его богатством
Моим богатством я еще поспорю:
Ведь он владеет только настоящим,
А я — былым и будущим владею.
Меня не понимаешь ты, Мелитта?
И хорошо бы, если б никогда
Ты понимать меня не научилась!
Мелитта
Ты сердишься?
Сафо
О нет, дитя мое!
Иди! Когда увидеть пожелает
Меня твой господин — приди сказать мне!
Мелитта уходит.
Сафо, одна.
Она лежит на скамье, погруженная в раздумье, подперев голову рукой; потом приподнимается, садится и поет, сопровождая пение игрой
на лире.
Сафо
(поет)
Пестрым троном славная Афродита,
Зевса дочь, искусная в хитрых ковах!
Я молю тебя — не круши мне горем
Сердца, благая!
Но приди ко мне, как и раньше часто
Откликалась ты на мой зов далекий
И, дворец покинув отца, всходила
На колесницу
Золотую. Мчала тебя от неба
Над землей воробушков милых стая;
Трепетали быстрые крылья птичек
В далях эфира.
И, представ с улыбкой на вечном лике,
Ты меня, блаженная, вопрошала,
В чем моя печаль, и зачем богиню
Я призываю,
И чего хочу для души смятенной.
«В ком должна Пейто, укажи, любовью
Дух к тебе зажечь? Пренебрег тобою
Кто, моя Псапфа? Прочь бежит? -
Начнет за тобой гоняться.
Не берет даров? — Поспешит с дарами.
Нет любви к тебе? — И любовью вспыхнет.
Хочет, не хочет».
О, приди ж ко мне и теперь! От горькой
Скорби дух избавь и, чего так страстно
Я хочу, сверши и союзницей верной Будь мне, богиня!{1}
Открытая местность, как в предыдущем акте.
Входит Ф а о н.
О, как здесь тихо! Ликованье пира,
И звон цимбал, и нежных флейт звучанье,
Безудержный восторг веселых криков
Сюда не долетают. Безмятежно
Высокие деревья шелестят,
Как будто ласково оберегают
Мое уединенное раздумье.
Как изменилось все в моей душе
С тех пор, как, мирный отчий дом покинув,
В Олимпию коней направил я.
Бывало я, беспечно размышляя,
Причудливые нити ощущений
Распутывать умел — и открывалась
Мне жизнь с вершины ясного
Познанья. А ныне теплой тьмою летней ночи
Я окружен, и сладостно и тяжко
Туман окутал мой усталый разум,
И мысли, будто дальние зарницы,
В мучительной тревожной темноте
Причудливыми вспышками мелькают.
Минувшее мое покрыто мглой,
Едва могу я вспомнить день вчерашний
И только что ушедшие часы.
И вот себя я спрашиваю снова:
Ты ль это был? В счастливый день победы
Ты ль рядом с ней в Олимпии стоял?
Твое ли имя в возгласах восторга
С ее прекрасным именем сплеталось,
Когда народ ей славу возглашал?
Нет, не поверю! Не могу поверить!
О боги! Как ничтожен человек!
Надежды, окрылявшие его,
Свершаясь, отуманивают разум.
Когда ее не видел и не знал я,
Когда лишь смутным обликом она
В моем воображенье рисовалась,
Тогда казалось мне, что жизнь мою
Я отдал бы за взгляд ее очей
И за одно приветливое слово.
А вот теперь, когда она моя,
Когда из коконов моей мечты
Сверкающие бабочки явились,
Теперь я сам не знаю, что со мной!
Я в нерешительности, я в раздумье!
Мне кажется, я стал совсем иным:
Я всех родных забыл, когда-то милых…
Отец и мать! Как мог я вас забыть!
Давно я вам вестей не посылал!
Как мог я! Вы, несчастные, быть может,
Уже мою оплакали кончину…
А может быть, до вас дошла молва,
Что ваш любимый сын, который вами
В Олимпию на состязанье послан,
Блаженствует в объятиях Сафо.
Кто смеет осуждать ее за это?
Она — всех женщин мира украшенье.
А если зависть ядовитым жалом
Ее коснется, о, тогда, клянусь,-
Бесстрашно встану на ее защиту.
Когда ее увидит мой отец,
Откинет даже он предубежденье,
В груди его зиявшее, как рана,
Что женщины, владеющие даром
Игры на цитре, — наглы и порочны…
(Задумывается.)
Сюда идут… Я слышу крик веселый…
Скорей уйти бы! Но куда? А, вот…
(Прячется в грот.)
Входят Евхарида, Мелитта, рабыни с венками и
Эй, девушки! Цветов сюда, цветов!
Цветов, как можно больше! Мы украсим
И дом, и двор, и двери, и колонны!
Украсим даже цветники цветами!
Сегодня повелительница наша
Дает прекрасный праздник в честь любви.
Вот, посмотри!
Они начинают украшать венками и гирляндами ветви
и колонны.
Евхарида
Чудесные! Мелитта,
Где, милая, твои цветы?
Мелитта
(смотрит на свои пустые руки)
Мои?
Евхарида
Ну да, твои! О чем ты размечталась?
Ты позабыла принести цветы?
Я принесу…
Евхарида
Не двигается с места,
А говорит: «я принесу!» Смотрите!
Притворщица! Признайся откровенно:
Ну, что случилось? Почему сегодня
Так часто за столом сама Сафо
С улыбкою насмешливо-лукавой
Смотрела на тебя, а ты краснела,
В мучительном смущенье забывая
Прислуживать любимой госпоже;
Когда же поднести почетный кубок
Тебе Сафо велела чужеземцу
Прекрасному — ты вовсе оробела,
А госпожа воскликнула внезапно:
«Мелитта, опусти глаза!»
И тут Ты растерялась, и вино из кубка
На чистый пол струею полилось.
Тогда сама Сафо смеяться стала.
Что значит это все? Признайся нам!
Не отпирайся, милая, напрасно!
Мелитта
Оставь меня!
Евхарида
Нет, нет, не жди пощады!
Смелей, дитя, открыто говори!
Да что это с тобой? Я вижу слезы?
Притворщица! Ну, я молчу, молчу!
Не буду больше, не сердись же, полно!
Цветов нам не хватило. Мы пойдем
И принесем еще, а ты, Мелитта,
Плети пока венки из этих роз.
Но успокойся, девочка, не плачь!
Мелитта, одна. Она садится на дерновую скамью и принимается плести венок. Потом печально качает головой и кладет недоплетенный венок около себя.
Мелитта
Нет, не могу я! Голова болит,
И сердце бедное тревожно бьется.
Как одинока я и как несчастна
В чужом краю, от родины вдали!
Я руки протянула бы к любимым,
Но цепи рабства на руках моих.
Как одинока я и как несчастна!
Никто не вспоминает обо мне!
Смотрю я со слезами, как любимых
Родные нежно к сердцу прижимают,-
Ко мне — увы! — ничье не рвется сердце:
Нет у меня друзей в чужом краю.
Смотрю я, как бегут гурьбою дети
Отцу навстречу, как целуют нежно
И лоб его и волосы его.
А мой отец далеко, за морями,
Он не услышит моего привета,
Не поцелует и не приголубит.
Конечно, все здесь ласковы со мной,
Но это не любовь, а только жалость,
Которая порою и рабыне
Способна бросить нежные слова.
Из тех же уст, увы, как часто слышу
Я злые и презрительные шутки.
Свободные вольны в словах своих,
Они вольны любить и ненавидеть,
Вольны открыто чувства выражать,
Они одеты в золото и пурпур,
Они к себе все взоры привлекают,
А на рабыню бедную никто
Не взглянет и никто о ней не вспомнит,
Не спросит, не подумает о ней!
О боги! Часто щедрою рукою
В ответ на робкие мои молитвы
Вы мне дарили, что просила я.
Внемлите мне и ныне благосклонно!
О, дайте мне вернуться в отчий дом,
Чтоб я могла к родной груди прижаться
И выплакать тоску мою и боль!
Верните мне родных, о боги, боги!
Или меня, несчастную, возьмите
К себе! К себе! К себе!
Фаон, Мелитта. Фаон во время монолога Мелитты вышел из грота, но стоял в тени, прислушиваясь; теперь он приближается к Мелитте и кладет ей руку на плечо.
Фаон
Так молода и так печальна?
Мелитта
(испуганно)
Ах!
Фаон
Я слышал только что, как ты молила
Богов о ласке друга. Я твой друг.
У нас с тобой печаль одна и та же —
А ведь печаль сближает всех несчастных,-
И я скучаю о любимых близких,
И я тоскую о земле родной.
Поделимся же грустными мечтами,
И, может быть, друг друга мы утешим.
Но что же ты молчишь? Ты мне не веришь?
Ну, посмотри же мне в глаза! Клянусь,
Я умысла дурного не имею.
(Берет ее за подбородок и смотрит ей в лицо.)
Тебя узнал я, милый виночерпий!
Вчера вином ты угостила славно,
Но не меня, а каменные плиты.
Ужели ты от этого робеешь?
Но почему же? Это пустяки.
Мы с госпожой твоей лишь посмеялись.
Мелитта при последних словах вздрагивает, поднимает глаза, пристально смотрит в лицо Фаона, встает и хочет уйти.
Дитя! Я не хотел тебя обидеть!
Как строго ты взглянула на меня.
Нет. Мы должны поговорить. Постой!
Еще во время пира я заметил,
Среди разгула шумного веселья,
Как ты сияла тихой красотой.
Кто ты? И почему ты здесь одна?
Ты за столом прислуживала, словно
Рабыням из сочувствия хотела
Помочь немного, но ведь ты…
Мелитта
Рабыня!
(Отворачивается и хочет уйти.)
Фаон
(удерживая ее)
Не может быть!
Мелитта
Чего же от рабыни
Ты хочешь, господин? Оставь меня:
В сердцах рабов сочувствие найду я.
(Слезы мешают ей говорить.)
О боги! Да возьмите же меня!
Фаон
(обнимая ее)
Ты вся дрожишь! Ты плачешь! Успокойся!
Оковы рабства связывают руки,
Но разумом одним и раб и вольный
Наделены, и все решает разум.
Сафо ведь и добра и милосердна,
Я только слово ей скажу — она
Без выкупа к родным тебя отпустит.
Но что с тобою? Что же ты молчишь?
Или тоска по родине далекой,
Томившая тебя, уже забыта?
Мелитта
Кто скажет мне, где родина моя?
Фаон
А ты не знаешь?
Мелитта
Я была ребенком, Когда меня оттуда увезли.
Остались только в памяти моей
Цветы, деревья, светлые долины.
Быть может, на востоке этот край —
Там было все так радостно и ярко!
Ф а о н
Так это очень далеко?
Мелитта
О да!
Деревья были там совсем другие,
Другие там цветы благоухали,
Сияли звезды ярче в синем небе,
Там люди были лучше и добрее.
Там были сестры у меня и братья,
И старец, убеленный сединами,
Меня ласкал и внучкой называл.
И был еще другой — красивый, стройный,
Темноволосый, молодой, как ты…
Ф а о н
Ну, что же тот, другой?
Мелитта
И он…
Ф а о н
Ласкал
Тебя?
(Берет ее за руку.)
Мелитта
Ведь я тогда была еще ребенком.
Ф а о н
Да, милым, нежным, ласковым ребенком… Ну, продолжай!
Мелитта
Светло катились дни.
И вдруг проснулась я от диких криков,
Меня схватила нянька и куда-то
В ночную тьму со мною побежала.
Я увидала, как дома пылают,
Как яростно сражаются мужчины,
Бегут куда-то, падают, кричат.
Вдруг страшная рука меня схватила,
И все смешалось — вопли, крики, стоны.
И больше я не помню ничего.
Потом на корабле я очутилась;
Стрелой скользил он по волнам угрюмым;
Вокруг рыдали девушки и дети,
Но их толпа редела постепенно.
Немало дней, а может и недель,
Мы странствовали. Под конец осталась
Из всех несчастных только я одна
Среди людей ужасных и жестоких.
Тут наше судно подошло к Лесбосу,
На берег привели меня, и там
Сафо меня увидела, купила,
И вот — Мелитта ей принадлежит.
Ф а о н
И ты, принадлежа Сафо, страдала?
Мелитта
О нет! Она всегда была добра,
Она не раз мне осушала слезы,
Заботилась любовно обо мне;
Сафо бывает вспыльчива порою,
И все-таки добра… Она добра.
Ф а о н
Но ты отчизну позабыть не можешь?
Мелитта
О нет! Увы! Забыла слишком скоро!
За играми, за танцами, за пеньем
Я слишком редко думала о ней.
Лишь иногда мне в сердце заползает
Тоска по родине, печаль и горечь,
И в памяти моей встают опять
Сияющие золотые дали
Минувшего. Вот и сегодня так:
Мне было тяжело, мне было страшно,
Любое слово, будто острый нож,
В открытой ране сердца шевелилось.
Но все прошло.
Мне хорошо теперь.
Голос
(за сценой)
Мелитта!
Ф а о н
Слышишь?
Мелитта
Слышу. Я иду.
(Берет недоплетенный венок и оставшиеся цветы.
Ф а о н
Что это?
Мелитта.
Это?.. Розы…
Ф а о н
Для кого?
Мелитта
Да для тебя и для Сафо…
Ф а о н
Постой! Мелитта
Нет, нет, меня зовут!
Ф а о н
Не допущу я,
Чтоб ты ушла с таким тяжелым сердцем.
Ну, где ж твои цветы?
Вот…
Эта роза
(прикрепляет розу к ее груди)
Пускай тебе всегда напоминает,
Что и вдали от родины любимой
В чужом краю встречаются друзья.
Мелитта от его прикосновения вздрагивает, стоит, наклонив голову, опустив руки, глядя вииз. Фаон отходит на несколько шагов и смотрит
на нее издали. Голос за сценой: «Мелитта!»
Мелитта
Ты звал меня?
Нет, звал тебя не я.
Мелитта
(подбирая венки, которые она обронила)
Я ухожу…
Ты так скупа, Мелитта,
Мне ничего не хочешь подарить?
Мелитта
Я так бедна: что подарить могу я?
Подарки чванства грубого — червонцы,
Подарок дружбы и любви — цветы.
Цветы вот у тебя…
Как? Эти? Эти?
Их глупые девчонки принесли, Чтоб ими украшать… Нет… нет…
Так что же?
Здесь оборвали все, что только можно, На всех кустах. Здесь больше нет цветов.
(Оглядывает розовый куст.)
Вон только роза высоко, на ветке,
Но мне не дотянуться до нее!
Я помогу!
Мелитта О, нет!
Но почему же? Ведь я хочу подарок получить!
Мелитта (становится на дерновую скамью) Я наклоню тебе пониже ветку.
Спасибо!
(стоя на цыпочках, наклоняет ветку, на конце которой роза)
Достаешь?
Сейчас достану!
Ах, падаю!
Ф а о н
Я удержу тебя!
Мелитта
Оставь меня! Оставь меня!
Мелитта!
Мелитта
Ах, отпусти, оставь меня!
Ф а о н
Мелитта!
(Быстро целует ее.)
Входит Сафо, в простой одежде, без венка и лиры; Мелитта,
Ф а о н.
Сафо
Мой друг, тебя приходится искать!
Ах, что я вижу!
Мелитта
Госпожа! О боги!
Ф а о н
Сафо!
Мелитта!
Мелитта
Госпожа моя! Сафо Чего ты здесь искала?
Мелитта
Я? Цветов. .
Сафо
Я вижу, посчастливилось тебе.
Мелитта
Вот, эта роза. .
Сафо
Вижу, дорогая,
Она пылает на губах твоих!
Мелитта
Она была так высоко на ветке. .
Сафо
А может быть, не так уж высоко? Иди!
Мелитта
Что ты прикажешь?
Сафо
Уходи же!
Мелитта уходит.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Сафо и Фаон.
Сафо (после паузы)
Фаон!
Фаон
Сафо!
Сафо
Ушел ты слишком рано Нам было скучно без тебя, Фаон!
Фаон
Я не люблю ни шумного веселья, Ни звона чаш…
Сафо
Ты шумного веселья Не любишь? Это, может быть, упрек?
Фаон
Какой упрек?
Сафо
Что слишком пышный праздник В честь нашего приезда был устроен?
Фаон Я думал не об этом. .
Сафо
Если сердце Полно любви, оно невольно ищет Веселья, шума, бури ликованья, Чтоб незаметно счастью предаваться.
Фаон
Да, это так.
Сафо
И всех моих соседей Хотела я достойно угостить. Пир украшают вина, ты ведь знаешь. Но впредь не будут праздники такие Покой наш нарушать. Ведь тишину Не меньше я люблю, чем ты, мой милый!
Фаон
Да…
Сафо Ты уходишь?
Фаон Хочешь — я останусь.
Сафо
Ты волен и остаться и уйти.
Фаон
Ты сердишься?
Фаон
Ты что-то хочешь
Сказать мне?
Сафо
Нет. . Одно вот разве слово. (Пересиливая себя.) Я видела: ты пошутил с Мелиттой. .
Фаон
С Мелиттой. . Да. . Ну что же… Пошутил
Сафо Она прелестное дитя.
Фаон
Как будто.
Сафо
И самая любимая из всех
Моих рабынь, детей моих. Ведь я же
Люблю их, как детей, и на свободу
Лишь потому не отпускаю их,
Что им, лишившимся родных и близких,
Необходима мудрая опека,
И я за ними материнским взором
Заботливо и ласково слежу.
Поверь мне, в Митиленах есть немало Счастливых молодых богатых женщин, Которые порою вспоминают, Что их Сафо любовно воспитала.
Ф а о н
Да, это хорошо.
Сафо
Но всех милее Мне ласковая, тихая Мелитта, Покорное, прелестное дитя. Она скромна, умом она не блещет, Она глуха к искусству песнопенья, Но почему-то я ее люблю. Мне нравится приветливая кротость И ласковая искренность ее. Она живет, как тихая улитка, Готовая от шороха любого Мгновенно сжаться, спрятаться в себя. Она воспринимает осторожно Все новое; она не вдруг решится Довериться неведомому, но Уж коль она поверит, то навек, И только смерть в ней веру уничтожит.
Ф а о н
Да, да, ты это хорошо сказала.
Сафо
Прости мне, милый друг, но не хочу я, Чтоб шутка, легкомысленная шутка У этого ребенка разбудила Томление несбыточной мечты, Терзающее горечью жестокой. Хотелось бы мне охранить ее От беспощадной боли тайной страсти, От страшных мук отвергнутой любви. Мой друг. ,
Ф а о н
Что ты сказала?
С а ф о
Ты не слушал.
Фаон
Нет, слышал я: терзает нас любовь.
С а ф о Любовь терзает нас, да, да, терзает. .
Но ты не хочешь говорить об этом. Поговорим потом.
Да, да, потом
Поговорим…
Ну что ж — пока прощай. . Обычно в тихом гроте это время Я посвящаю музам, но сегодня На встречу с музами я не надеюсь. Однако тишина уединенья Нужна мне. Я ищу ее. Прощай.
Фаон Так ты уходишь?
А желал бы ты… Чтоб я осталась здесь?
Прощай
С а ф о
(быстро оглядываясь)
Прощай!
Фаон, один. Некоторое время он рассеянно смотрит вдаль.
Ужели правда?
(Оглядывается.)
Да, она ушла! Я сам не свой. Мне тяжело и странно.
(Смотрит на дерновую скамью.)
Вот здесь она была совсем недавно -
Цветущее, прекрасное дитя..
(Садится на скамью.)
Да. . Здесь и я, пожалуй, отдохну. .
(Устало опускает голову на руки.)
Та же местность, что и в предыдущем действии.
Ф а о н, лежа на дерновой скамье, дремлет. Сафо выходит из грота.
Сафо
Напрасно все. Тревожные, пустые, Как темные ладьи, несутся мысли. Что я ни делаю — передо мною Виденье ненавистное стоит. Бежать! Бежать! Куда-то за пределы Печальной жизни, в пустоту и мрак! Но яркое виденье не бледнеет: Как он ее привлек и обнял нежно И, повинуясь нежному влеченью, Поцеловал. . Довольно! Не хочу я Об этом больше думать. Не позволю Жестокой мысли убивать меня.
Не глупо ли себя терзать и мучить? О чем же я горюю? Что случилось? Быть может, мимолетным впечатленьем Взволнованный, он потянулся к ней, И не достойно моего упрека Возникшее мгновенно и мгновенно Исчезнувшее чувство. Невозможно И сравнивать его с огромным чувством, Которое волнует грудь мою.
Тот, кто постиг любви и жизни смысл,
Тот понимает, как неравноценна
Страсть женщины влюбленной — и мужская
Изменчивая, краткая любовь.
Мужчина жизни отдается смело,
Легко вступает он на путь любой,
Его рассвет надежды увлекает,
Идет он гордо в жизнь, как в бой за славу,
Вооруженный разумом и силой.
Внутри себя замкнуться он не может,
Безудержно стремится он вперед.
Что для него любовь? Цветок прекрасный,
Который можно весело сорвать,
Полюбоваться и потом беспечно
Украсить им свой шлем, уж не впервые
Украшенный трофеями побед.
Не знает он, не понимает он,
Какой огонь, спокойный и могучий,
Рождает в сердце женщины любовь.
Не знает он, что все ее желанья,
Все помыслы, все существо ее,
Подобно птенчикам, еще несмело
Порхающим вокруг гнезда родного,
Стремятся только к мысли о любви,
Любви — их колыбели и могиле.
Вся жизнь ее сверкает самоцветом
На шее новорожденной любви.
В груди мужчины места слишком много,
И то, что женщина сочтет обманом
И легкомыслием, — мужчина может
Себе позволить как простую шутку.
Что значат для мужчины поцелуи?
Он думает, что вправе их срывать
Свободно и легко. Да, грустно, грустно,
Что это так, но так всегда бывает!
(Оглядывается и видит Фаона.)
Ах, вот и он, изменник нежнолицый, Спокойно спит под розовым кустом! Какая тишина и безмятежность Отражена в чертах его прекрасных! Лишь сон невинности так мирно дышит.
Лишь чистая душа так беззаботна. Да, милый! Спящему тебе я верю: Напрасно явь клевещет на тебя. Прости, любимый, что в минуту злую Тебя я оскорбила подозреньем; О нет, не может низменная лживость В таком прекрасном храме обитать! Он улыбнулся, шевелит губами, Он тихо произносит чье-то имя. Проснись и позови свою Сафо: Она с тобою, здесь!
(Целует его в лоб.) Фаон (просыпается, протягивает руки и с полузакрытыми глазами произносит) Мелитта! Сафо (отшатнувшись) Ах! Фаон Кто разбудил меня? Кто прерывает Завистливо мой чудный сладкий сон? О, это ты, Сафо! Привет тебе. Я так и знал, что кто-то очень светлый Меня хранит и потому мне снятся Счастливые и сладостные сны. Но ты печальна? Что с тобою? Полно: Смотри — мне хорошо. Прошла тревога, Сжимавшая тоскою грудь мою. Со мной как будто совершилось чудо: Я вновь дышу свободно и легко! Я, как моряк, который в бурном море Тонул, в пучину злую погружаясь, Но руки волн его взметнули вверх, Ему блеснуло золотое солнце, Его коснулись поцелуи ветра, И голоса привета зазвенели Внезапной радостью в его ушах.
Я счастлив, опьянен! Я от блаженства Изнемогаю! Что со мной?
Сафо (про себя)
Мелитта! Фаон Будь радостна всегда и весела! Как здесь прекрасно! Боги, как прекрасно! Усталый летний вечер над полями Алеющие крылья опустил. Как страстно море светлое вздыхает, Встречая жениха, когда к закату Он направляет бег своих коней; Играет ветер в стройных тополях, И кажется, что девственным колоннам Они украдкой шепчут о любви. Сафо Его слова хотят мне в грудь прокрасться, Но поздно: я его уж разгадала. Фаон Прошло томленье странного недуга, Терзавшего меня так много дней. О, никогда с такой отрадой нежной К тебе, Сафо, я сердцем не тянулся! Давай же будем радостны, Сафо! Сафо, скажи мне, веришь ли ты снам? Сафо Сны лгут, а мне лжецы противны. . Фаон Знаешь,
Сегодня мне приснился странный сон, Чудесный сон: мне снилось, будто я В Олимпии, там, где на состязанье Тебя, Сафо, увидел в первый раз. Я слышал гулкий грохот колесниц
И состязаний шум разноголосый. Вдруг зазвенели струны — все притихло. Ты вышла и запела о любви. И я с восторгом слушал, потрясенный До глубины души. И вдруг, подумай! К тебе во сне я бросился, как в тот Неповторимый день, и вот, проснувшись, Тебя увидев, не узнал тебя. Передо мной стоял твой прежний образ, С твоих округлых плеч струился пурпур, Звенела лира под рукой лилейной… Потом оделся образ твой туманом, Как солнечного неба синева. Увидел я — исчез венок лавровый, С высокого чела исчезла гордость, Уста, произносившие недавно Слова божественно прекрасных песен, Теперь лишь безмятежно улыбались. Паллады облик вдруг преобразился В лицо ребенка, и не мог понять я, Ты это иль не ты. И мне казалось, Что ты не то Сафо, не то. .
