Среда, 8 марта 2000 года, 16.55
Билли Эванс глубоко затянулся только что закуренной сигаретой марки “Бенсон и Хеджес”, закрыл глаза и откинулся на роскошное кожаное сиденье “рейндж-ровера” под звуки Эла Грина, певшего “Кто залечит разбитое сердце”, которые лились изстереосистемы.
Для Билли, выросшего на рационе музыки 70-х и 80-х, Эл Грин был божеством. Он даже назвал своего первого сына в честь этого великого человека, хотя Саманта и утверждала, что Эл Эванс не звучит, вынудив его пойти на компромисс и согласиться на Элфи.
А эта песня вообще была для него самой важной. Именно под нее он вез Саманту домой в тот вечер, когда они познакомились в “Золотом прииске” на острове Кэнви, и под нее же они танцевали на своей свадьбе. Это была их песня, и она никогда ему не надоедала.
Через 6 минут 24 секунды, все еще чувствуя мурашки на шее, он наклонился вперед, едва слышно выругался, нажал кнопку повтора, прибавил звук и снова с улыбкой откинулся на спинку сиденья.
Эл едва начал второй куплет, как задумчивое состояние Билли было нарушено стуком в окно. Не открывая глаз, он инстинктивно поднял кулак и показал два пальца. Он прекрасно знал, кто это. И они могли подождать.
Грэм Хокинс попытался снаружи заглянуть внутрь сквозь тонированные стекла, плюнул и, выругавшись, двинулся через стоянку обратно к четверке с иголочки одетых парней, стоявших прислонясь к серебристому “мерседесу”. Многолетнее общение с Билли заставило его наизусть выучить все песни Эла Грина. Вследствие чего тот вызывал у него стойкую ненависть.
– Этот распиздяй выложил почти восемьсот фунтов за стереосистему, и теперь только и делает, чтослушает эту негритянскую музыку. Ему самому надо было черным родиться. – Он резко и отрывисто затянулся не столько ради удовольствия, сколько для того, чтобы посмешить присутствующих, и, кипнув высокому стройному негру, стоявшему перед ним, добавил: – Без обид, Стретч. – После чего оба рассмеялись.
– О чем ты, Хокинс? Я и сам люблю послушать “Аббу”. Хорошая старомодная музыка.
Хокинс улыбнулся и отшвырнул окурок в сторону черного “рейндж-ровера”.
– Тебе никогда не удастся стать приличным белым человеком, Стретч. Член не дорос.
– Твоя мама считает иначе.
– А твоя солидарна со мной, – откликнулся Хокинс, прикуривая следующую сигарету.
От компании отделился один из парней, бессознательно одергивая полы своего нового фирменного пиджака.
– Твою мать, Хок, поторопи ты его, наконец. В “Болейн” будет не протолкнуться, пока мы доберемся.
Хокинс наградил собеседника долгим взглядом и покачал головой.
– Пошел ты. Пижама. Ты что, не видел – я только что стучал ему в окно. Чего тебе еще от менянадо? Ты же его знаешь. К тому же, насколько я могу судить, – Хокинс помедлил, внимательно прислушиваясь к звукам, доносившимся из машины, – секунд через сорок он выйдет.
Все присутствующие непроизвольно посмотрели на часы, после чего перевели взгляд на “рейнджровер”.
Ровно через сорок семь секунд Билли распахнул дверцу и вышел из машины, приветствуемый громогласным “есть!” и безудержным смехом.
– Что это с вами? – поинтересовался он, перейдя дорогу.
– Это все из-за тебя, кретин несчастный.
– Серьезно?-осведомился Билли, вытягивая руки и делая вид, что он сдается.
– Ты. уже давно должен был быть здесь, – заметил Хокинс. – Но нам, как всегда, приходится тебя ждать. Так мы идем за пивом или нет? Чего тормозить?
Билли оглядел знакомые лица и покачал головой с отеческой укоризной.
– Мне что, надо вас за ручку водить? Или, может, вы боитесь этих несчастных саутгемптонских фанов?
– Точняк, – выходя вперед, саркастически заявил высокий белобрысый парень, говоривший на кокни. – В гробу я видал всех этих ублюдков.
Билли нахмурился.
– Твою мать, Даррен, ты совсем рехнулся? Где ты надыбал этот пиджак?
– Это “Стоун Айленд”. Нормальная фирма. Не то что эти разноцветные тряпки, которые носите вы, пидоры.
Пижама тоже неодобрительно покачал головой.
– Он всегда живет с опозданием на три года. Тут недавно прикидывал, как поедет на чемпионат мира во Францию,
– Да, я как раз собирался купить тебе там новую пижамку.
Все разразились хохотом. Пижама получил свое прозвище как раз во Франции, когда угрохал полдня на поиски пижамы для своей подружки, у которой был день рождения.
– Девочки, мы идем за пивом или что? – повторил Хокинс с нарастающим раздражением. – Уже почти пять часов, если никто не заметил.
– Я, между прочим, жду вас, – без тени улыбки заметил Билли. – А вы никак не угомонитесь. Кстати… – Он повернулся к круглолицему коротышке, стоявшему у “мерседеса”, и из его голоса сразу исчезли все игривые интонации. – Мы готовы к встрече с “Челси”, Джефф?
– Без проблем, – откликнулся тот, отталкиваясь от капота машины. – Я только что получил несколько канистр из Бельгии. Первоклассная штука. Никто даже не успеет сообразить, в чем дело.
Билли кивнул. На Джеффа можно было положиться. Именно поэтому все и хранилось у него дома. Включая мобильные телефоны.
– Хорошо. В любом случае у нас еще есть несколько дней. Пижама, звякни им завтра и узнай, собираются ли они появиться на этот раз.
– И скажи, чтобы они не привлекали к себе внимания полиции, – добавил Даррен. – Похоже, стукачей в этом клубе больше, чем в кабинете тори.
Билли улыбнулся. Приятно было снова оказаться в атмосфере привычных шуток.
– На этой неделе я слегка перегружен. Как насчет следующего четверга? – Он окинул присутствующих взглядом и, когда возражений не последовало, добавил: – Тогда заметано. Только на этот раз будем встречаться не в “Болейне”, а в каком-нибудь менее заметном месте.
– Как насчет “Святого Георгия”? – предложил Стретч. – Я знаю, что это фанатский паб, но мы туда уже довольно давно не заходили.
Билли кивнул.
– Годится. Тогда где-нибудь в половине девятого. Ну так что, мы пьем пиво или как? Ставит Хок.
Через несколько минут вся компания уже двигалась по Грин-стрит по направлению к “Болейну” – их излюбленному пабу в дни проведения игр. Для неосведомленного наблюдателя они представляли собой просто полдюжины парней, направляющихся на футбольный матч, однако понимающие видели в них нечто большее. Дорогие костюмы и врожденное высокомерие являлись их столь же неотъемлемой чертой, как униформа для полицейского, подозрительно следившего за ними.
