— fuck… больно… ДА! — рванулось из полуоткрытых губ, и костистое, длинное, чуть угловатое тело забилось в руках. Так бьется пойманная на солнышке ящерка.
«И вправду больно. С ума он сошел, что ли?» — подумалось отстраненно, тело само надевалось на два пальца, кончики которых уже были за вторым кольцом мышц ануса. Это возбуждало — до ломоты в висках, черноты в глазах, леденящего огня в паху и под танцующими на мошонке пальцами. Завораживало. Как быть сильней такого — требующего силы и власти тела?
— Ну же!
Любовник? Противник? Партнер? — выломился дугой, замер в ожидании. Кажется, было еще рано, и стоило найти вазелин, но страстные пальцы уже притянули член к почти расслабленному сфинктеру. Сдержаться? А как?
В реве с трудом узнал собственный голос. В его зверином вое с трудом разобрал безудержное:
— Да-а! — когда вошел по самые яйца. Первый раз в жизни. Член сжало тисками — горячими, почти жгучими…А ведь ему и в самом деле очень больно. Это заставило рвануться назад, почти до выхода. И выбрать бешеную, убийственную при таких размерах члена амплитуду.
В ответ распахнулись веки, в глазах вспыхнул янтарь, а потом провалилось дно зрачка, и две воронки, опоясанные плавящимися ободками…
В ответ разошлись бедра, разлетелись почти прижатые к груди колени на запредельную растяжку…
В ответ сухие острые соски рванулись вверх, отрывая от пола спину, оставляя макушку точкой опоры…
Тут мысли кончились вместе со способностью наблюдать. Перед глазами всплыли багровые пульсирующие кольца, и зверь освободился. Провал. Потом было совсем уже невозможное ощущение, когда цепкие пальцы отпустили, наконец, основание члена, когда на миг разжались тиски мышц ануса, когда мир взорвался.
А тело внизу выгнулось еще сильней, поднимая его, и в живот ударила горячая струйка.
…простонал тихонько и упал — сначала на локти, потом на спину. От внешнего уголка немигающего глаза — влажная полоска. Выйдя, пришлось в изнеможении повалиться на бок. Не на него же сверху — всей тушей? Когда дрожь ушли из кончиков пальцев…
— Ты псих
«Ян» — услужливо подсказала память.
— Ты псих, Ян.
— Ха! — выдохнул он сквозь сжатые зубы, подымаясь, — по команде отбой наступает темное время суток.
На узкой спине блестели капельки пота. Он пошел в сторону ванной.
До этого было: полузнакомый силуэт взрезал туман ноябрьской ночи. Внезапно — Белоголовый ничего не успел. Ян? Да, Ян. Он стал красив — жестковатой пугающей красотой. Лезвие скальпеля? Хищная рыба?
— Салют, Король, — и, ернически, на колено. Прямо на асфальт.
И стало ясно, что у несгибаемого Видока сдают нервы, не просто хоронить единственного, кого любил, что он рванул проверять, кому и где нужен.
— Привет, Валет.
Блеснули в глазах золотые искры.
— Я к тебе в гости. Помнишь, говорил «ты заходи, если что»?
— Ну, заходи.
Белоголовый набрал код не глядя. Ян скользнул под рукой вперед. Откуда эта тварь вообще знает?.. На миг поплыло чувство защищенного тыла. Валет. Вещь в себе. Но не встанет Валет против короля в своей масти, верно?
Белоголовый зажег свет на кухне. Минуты не прошло — Ян расшнуровал берцы и доволок рюкзак до кухни. В глазах, в чуть вздернутом плече читалось «помянем»?
Да, они напились. Не до потери пульса — до бдительно-жесткого молчания треф, до третьего альбома «Ночных Снайперов», до ритмичного перестука бусин с браслета Яна и взбесившейся в руках Белоголового скрипки.
А потом Короля и Вальта швырнуло в объятья другого. Последнее, что Белоголовый понял, было шипящее:
— Не вздумай меня жалеть!
— Глянь, дадо! — дернула меня за рукав старшая. Не выдержала, рванула в галоп.
— Яаащееер!
Я бы не узнал сразу. А вы узнаете в растерянной до игрушечности ящерке — раптора? Он вздрогнул. Застыл. Никогда таким его не видел. Значит, он один теперь. Я набрал по сотне номер — что у нас в графике? — отменил репетицию, один раз переживут, завтра все равно сыгрываться, и пошел следом за Санькой.
Та вытанцовывала вокруг застывшего Ящера.
— Привет, Валет!
— С-сам ты… — прошипел Ян, и дал мне прочесть в своих глазах.
— Идем. — Я набрал следующий номер.
Не пять звездочек, но нам не привыкать. Ящер на диване, глазки-пуговки в потолок. Ждем-с. Спустя полчаса — Казань город маленький — я поставил чайник, приоткрыл дверь курьеру и швырнул Яну фунтик. Зазвенели бусины на браслете — схватил машинально, спросил:
— Эйч?
— Обижаешь. Тебе же привычней… Speed for you.
— Thanks. Сам будешь? — в глазах что-то вроде надежды.
— У меня абсент.
В его движениях появился смысл. Они стали четкими. Только он располовинил полученную жидкость, в дверь постучали. Хась!
— Хась! Кого там?! Я просил…
— Вы не…
— Ай, дэвла, нет, и нет сегодня!!!
— Про…
Краем глаза видел — метнувшуюся к шприцу руку. Отойдя от двери — падающего на подушки Яна. Приход.
— Спа… сибо… Слегка… дознулся…
Хась, там сколько ж было? И распахнулись зрачки, оставляя золотые обручи по краям. Ну, этот не помрет. Я хлопнул стопку, посмотрел на него и медленно допил вторую. Взял гитару.
Спустя полчаса Ян приподнялся и почти простонал:
— Черген, иди…
Псих! Но у меня давно никого… Со смерти Джея.
Его тело отозвалось сразу — так отзываются струны. Я не успел даже раздеть его. Что такое винт, слыхали? Распахнутые глаза. Тяжелые частые толчки сердца под ладонью, полушипение — полустон, и узкая ладонь крадется по моему бедру к пряжке ремня. Ну нет! — И я касаюсь губами его губ.
— Тс-с, даро. Не двигайся. Хорошо, мой мальчик?
Ответный поцелуй, тонущее в губах «да». Теперь вот — меня бы хватило. Абсент после воздержания — коварная штука. Я не торчу, а надо быть в близком состоянии. Звезды перед глазами… Дэвла, как же это красиво со стороны! Я раздевал его медленно. Вот полетела на пол рубашка, вот давно уже вставший член обрисован тканью боксерок. С грохотом — подсумки и пряжка — летят за рубашкой штаны. Или я пьян, или он прекрасен. Или — и то, и другое. Но шаловливые пальцы снова у моей ширинки.
— Нет, мой мальчик. Представь, что это — твой первый.
— Да-а… — стонет он, разбрасывая руки. Не знаю, что я задел в нем. И что за шнурок запутал мои пальцы? Ха! — его же перетяжка. И — испуг в бездонных угольных озерах — я притягиваю его запястья к спинке кровати.
Он бесподобен — змейка, бьющаяся в силках. Я сорвал плавки — тело отозвалось страстной судорогой.
— Не спеши, малыш… — я еле сдерживаюсь, но полукасаниями довожу его до неминуемого блаженства. Дэвла, как там узко и сухо… Как назло — у меня только масло с афродизиями для эротического массажа. Это опасно? Не стану бояться за Яна. Блеск ароматной жидкости в его промежности — я продолжаю ласку кончиками пальцев, страшась представить, что он сейчас чувствует. Дыхание сбилось, бедра вразлет, тугими жгутами мышцы:
