Может быть, маленький человек олицетворяет собой и зло, и благо?
Если вы поняли намёк, разобрались в себе и примирились с собственным прошлым и угрызениями совести, то маленький человек — во благо.
Если вы отвергаете прошлое и гоните прочь угрызения совести, то вам станет больно.
Тогда вам покажется, что маленький человек — во зло.
Проходя по вестибюлю, он испытал момент узнавания. Муж и жена шагали в одну сторону, а человечек в тёмном костюме и в таком же котелке — в другую. Муж не смотрел в лицо коротышке до тех пор, пока они не поравнялись, и только тогда, в последний миг взглянул на него. С этого начались его беды и череда событий, которые в последующие несколько дней довели его до крайности.
— Я знаю тебя, — казалось, произнёс некий голос.
На мгновение муж опешил, ибо лицо маленького человека глядело на него исключительно выразительно, насмешливо, с блестящими глазами и приятным ртом, очертаниями носа и губ, с простотой и прямотой вонзённого чистого ножа, без всяких затей.
— Я знаю тебя.
Лицо исчезло. Голос, если это был голос, затих. Муж ощутил себя совершенно разоблачённым и беззащитным перед лицом ледяной бури. Он последовал за своей женой, машинально отворил дверь гостиничного номера, пропустил её вперёд. Ему показалось, что маленький человек маячит у него за спиной. Он обернулся. В коридоре ни души.
Муж вошёл в номер; жена снимала шляпку.
— Ты заметила того человечка?
— А что в нём особенного?
— Тебе не показалось, что он что-то сказал?
— Нет.
— Мне послышалось, что он сказал: «Я знаю тебя».
— Я ничего не слышала.
Муж подышал на свои руки, словно хотел их согреть.
— А почему мне показалось, что я это слышал?
— Ума не приложу.
— Ладно, к чёрту его.
И он снял пальто и галстук, готовясь отойти ко сну. Когда его жена закончила свой туалет, он зашёл в ванную комнату и за чисткой зубов заметил, что ею пользовались обитатели двух разных миров: жильцы его номера и жильцы смежного номера — из-за второй двери, ныне надёжно запертой на замок и щеколду с его стороны. Так что, кто бы ни жил за этой дверью и стеной, ни днём, ни ночью не смог бы проникнуть и смыть с себя зловещую сажу и ещё более зловещих микробов этого города в их фарфоровую раковину.
— И всё равно мне это не по нутру, — решил он вслух.
— Что ты сказал? — спросила жена из спальни.
— Мне не нравится эта вторая дверь в соседний номер, — сказал он громче. — Им следует снять дверь и замуровать проём.
— Ах, ради всего святого, — взмолилась жена. — Дверь заперта. Они используют её для больших семей, занимающих смежные апартаменты. Никто не собирается к нам вламываться после полуночи, грабить тебя или насиловать меня. Ты слишком беден, а я уже далеко не так хороша собой. Вот.
— Всё равно, — упорствовал он, теребя щеколды и пробуя замок на прочность.
— Иди спать.
Свет в спальне погас, и он услышал, как пружины матраса приняли на себя вес его жены.
Он стоял в ванной, глядя на вторую дверь. Вдруг его заинтриговала замочная скважина. Он немного поколебался, а затем нагнулся и заглянул в скважину.
На него взирал яркий синий глаз.
Он молниеносно выпрямился, хватая ртом воздух.
— Прошу прощения! — возопил он, словно сделал кому-то ужасную гадость.
— Что там такое? — спросила жена из затемнённой спальни.
Руки у него почему-то затряслись, и он почувствовал, как кровь жаркой волной хлынула ему в голову, заливая краской лицо. Он увидел своё смущённое и одураченное отражение в ярком зеркале.
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — вскричал он.
Затем зажал себе рот ладонью.
— Что с тобой? Ты порезался? — спросила жена.
Он был не в силах отвечать. Что тут скажешь? Что с той стороны какой-то недоумок пялится на нашу ванную комнату? На меня в замочную скважину зыркает какой-то глаз? Чёрт побери! Разве такое можно выговорить! Совпадение. Человек с той стороны услышал шум воды, подошёл и нагнулся посмотреть в тот же самый момент, когда я сам подглядывал. Наверное, тот, другой, так же смущён и обескуражен и чувствует себя так же глупо. Какой идиотизм!
— Чарльз? — позвала жена.
— Иду, — сказал он, резко выключив свет в ванной.
Глуповато хихикая, он на ощупь вернулся в спальню и лёг в постель.
— Что происходит? — поинтересовалась жена. — Ты как будто пьян.
Опустив голову на подушку, он прошептал: — Глупее не придумаешь. Посмотрел в замочную скважину, а из неё на меня зыркает чей-то глаз.
— Ты шутишь.
— Честное-благородное слово. Позор, да и только, — прошептал он, нервно хихикая. Ему свело живот. — Маленький человечишка.
— Кто-кто?
Он призадумался.
— Да. Странно. Но это он. Больше некому. Маленький человек, который прошёл мимо нас в вестибюле. Никогда я ещё не был в чём-то так уверен. Он живёт за стеной.
— Какая разница, — устало молвила жена. — Двери, человечки, замочные скважины… Какое тебе до этого дело?
— А ему какое до нас дело? — вскричал муж и затем, успокоившись, сказал:
— Я же не просил его подглядывать в замочную скважину.
— Если бы тебе самому не пришло в голову подглядывать в скважину, то ты бы не сделал такого открытия, — сказала она. — Я в жизни не заглядывала в замочные скважины. У меня и в мыслях такого не было, даже в голову не приходило. С какой стати тебе приспичило сделать нечто подобное?
— А чёрт его знает, — вырвалось у него. — Вот просто взял и сделал.
— Спи, — посоветовала жена с приводящим в бешенство терпением. — Завтра у нас долгий день. Заседания — целый день. Ещё два дня, сядем в поезд, и домой.
Она позаботилась о том, чтобы взбить подушку и натянуть на себя одеяло, чтобы заставить его молчать.
— Всё равно, — сказал он после минутной паузы. — Готов поспорить на последний доллар, что этот плюгавенький субчик живёт за нашей дверью.
Жена промолчала.
Еле-еле-еле слышная капель. Тишина. Кап. Тишина. Кап. Кап. Кап.
Он поднял голову с подушки. Взглянул на светящийся циферблат часов.
— Три.
Кап. Долгая тишина. Кап.
Как такой ничтожный звук мог его разбудить?
Вода. По капле падает в фарфоровую раковину.
Муж встал, пошёл в ванную и прикрутил кран. Капель прекратилась. Он держал руку на холодном металле. Перед сном он всегда всё проверял. За двадцать с лишним лет такие проверки стали для него привычным ритуалом — чтобы не капала вода, не оставались незапертых дверей и хлопающих жалюзи, чтобы дверцы шкафов были заперты, а ящики письменных столов задвинуты. Он признал, что это чудачество, и отчётливо помнил, что проверял краны именно на утечку. Ответ мог быть только один.
Он быстро включил свет в ванной. Затем заставил себя двигаться очень медленно. Проверил замки и щеколды. Всё пребывало в том же состоянии, в каком он это оставил. Дверь в смежный номер была заперта намертво. Никто не мог проникнуть сюда ночью, помыть руки и уйти. Он бросил взгляд на мыло в фарфоровом лоточке. Под каким углом оно лежит? Обычно он кладёт обмылок вдоль мыльницы, как полагается. Нет ли отклонений от нормы? Он выдохнул. Чёрт, чёрт! Нельзя доверять своей подсознательной небрежности. Внешне опрятный, наш подсознательный характер зачастую изменяет нам и разбрасывает повсюду мелкие следы — ничтожное волокно, брызги, мыльную крошку и соринки. Грязь, грязь, грязь!!! Он слегка содрогнулся от своего собственного потаённого постыдного эго.
