Они прощально взмахнули вслед автобусу и вскинули рюкзаки на плечи. Лес стоял перед ними, загадочный и прекрасный.
Они вступили в зеленый шатер и медленно шли, держась за руки, сквозь колышущееся море папоротников. Деревья гладили их своими ветвями, цветы источали тонкий аромат, и ветерок, проносясь между стволами, ласково трепал их волосы.
Деревья расступились и открыли прекрасную поляну. Шелковистая трава поднималась выше щиколоток, обнимая ноги и приглашая присесть. Солнце грело своим теплом, глядя с кусочка голубого безоблачного неба, виднеющегося между ветвей.
Рюкзаки с легким шорохом упали в траву, Он обнял ее и заглянул в ее глубокие глаза… Мешавшая одежда упала на рюкзаки, и они опустились на пушистый зеленый ковер.
Когда они проснулись, было уже темно.
— Что это за точка на небе? Самолет? — шепотом спросила Она.
— Нет, — усмехнулся Он. — Это Альдебаран, по-арабски — глаз Быка. Единственная видимая звезда красного цвета.
— Ну какая же единственная, если вон там, над деревом, еще одна розовая… И еще, и еще! Обманщик — констатировала Она и отвернулась, надув губы.
— Где? — спросил Он и перевел взгляд с нее на небо. Звезды, одна за другой, становились нежно-розовыми.
— Что за черт… — прошептали его губы. — Какого…
— Ну что там еще? — Она села, зябко обхватив себя руками.
— Не… — начал было Он и осекся. Ее кожа становилась красной, а фигура медленно теряла очертания.
— Стой! — Он бросился вперед, но его рука нашла лишь воздух, и Он лицом вниз упал на острые камни.
— Где ты? — услышал Он ее слабый голос, и вскочил.
Все вокруг было затоплено розовым туманом. Он поднял руку к лицу и увидел лишь пол-ладони, остальное тонуло в красном свете. Кожа на его руке казалась красной.
— Стой на месте! — крикнул Он, и, расставив руки, начал идти по спирали. На втором витке Он наступил на острый обломок камня, и только с болью пришло удивление — вместо травы под ногами была каменистая почва, покрытая осколками камня. Он снова пошел, хромая и останавливаясь, чтобы стряхнуть с раны песок. Со стороны слышалось ее тихое всхлипывание, но определить направление Он не мог.
Когда витки потеряли счет, а движение — смысл, его рука наткнулась на мягкое, еле теплое тело. Он упал на колени рядом с ней и прижал ее к груди, шепча что-то бессвязно-ласковое, утешая и успокаивая. Она прижалась к его груди и забилась в рыданиях, не в силах больше сдерживаться, выливая всю горечь, а Он обнимал ее все крепче и крепче, и в голове билась одна только мысль: «Вместе».
— Холодно, — прошептала Она, и Он тоже вдруг почувствовал, как понизилась температура. И тут же вспомнил, что одежда, рюкзак, палатка — все осталось где-то на краю поляны, невидимое в этом тумане, и недосягаемое.
— Скоро рассвет, — прошептал Он, чтобы хоть что-то сказать. Она кивнула, Он почувствовал ее движение и прижал ее к себе. Она тихо всхлипнула и спрятала лицо у него на груди.
— Спи, — прошептал Он и обнял ее, стараясь согреть. Она поворочалась немного, выбирая из-под них обоих камни, потом пригрелась и забылась в тревожном сне, часто постанывая и вздрагивая. Он сидел, смотрел туда, где должна быть Она, и ждал, пока развеется туман.
Они проснулись голодные и замерзшие. Она поставила ногу на землю и ойкнула.
— Откуда здесь камни? — ее голос прозвучал в тумане глухо и необычно.
— Не знаю, — устало ответил Он и встал, не выпуская ее руки. — Идем.
— Куда? Ведь ничего нет! — вскричала Она, вырываясь.
— Прямо! Наощупь! Ползком! — заорал Он, хватая ее за плечи. — Туман кончится, рано или поздно, не может же он быть везде! Мы выйдем из леса и по дороге доберемся до города, а оттуда домой. Все просто.
— Просто?! Идиот! Какой дом! Это же не лес — тут камни кругом! И этот туман — он везде, он даже звезды перекрасил, неужели ты не помнишь! Зачем только меня сюда понесло… — Она упала на колени, плача во весь голос. Он присел рядом, наощупь нашел ее, тронул за плечо…
Она отбросила его руку.
— Не трогай меня, придурок! Вали отсюда и сам сверни себе шею!
Он отшатнулся, как от удара. Его руки сжались в кулаки, челюсти сжались. «Хорошо», — процедил Он сквозь зубы. Он встал на ноги, но не успел сделать и шаг, как Она упала вперед, хватая его колени. «Нет, нет, милый, хороший, не бросай меня, не надо…» — быстро-быстро зашептала Она, подползая к нему. «Я больше так не буду», — шептала Она, лихорадочно вытирая слезы. «Я уже иду, иду, видишь…» — Она попыталась подняться.
— Не вижу, — пожал плечами Он и рывком поставил ее на ноги. Он крепко сжал ее руку, и Она прикусила губу, чтобы не вскрикнуть. Из ее глаз снова брызнули слезы, но Он их не видел. Он кивнул и шагнул в туман.
Они шли уже очень давно. Два раза они засыпали, обессиленные, прямо на ходу, и падали, разбивая в кровь и без того растертые ноги. Их тела покрылись синяками и ранками, которые постоянно болели и мешали сосредоточиться на ходьбе.
Туман постепенно поредел, и теперь они видели на расстоянии вытянутой руки, что, впрочем, не сильно помогало. Во время ходьбы они согревались, но за время сна замерзали так, что не могли подняться с земли.
Весь первый «день» (они решили называть днем период между сном и сном) они искали рюкзаки, но нашли лишь песок и камни. Одежда тоже пропала, что не сильно мешало, потому что пока они двигались им было тепло. Правда, за время сна замерзали так, что не могли подняться с земли, а сбитые в кровь ноги отказывались служить. Все чаще Он нес ее на руках, стараясь не упасть самому, но это не всегда ему удавалось, и тогда они долго собирались с силами чтобы встать снова.
Очень хотелось есть, еще больше — пить. Один раз Он нашел огромный валун, мокрый с одной стороны, и они долго слизывали с него воду пересохшими языками.
Говорить не хотелось, да и пересохшие губы и распухший язык не повиновались. Воспаленные глаза были закрыты большую часть времени.
Он проснулся мгновенно, как от удара, и сразу зажал ей рот. Она бесшумно отвела его руку и замерла. В тумане были слышны чьи-то неверные шаги.
Он тихо сел, стал на четвереньки и наконец выпрямился с камнем в руке. Осторожно шагнул назад.
Шаги замерли на мгновение, потом стали приближаться… Наконец в тумане забрезжил высокий силуэт.
— Кто здесь? — прошипел чужак.
— Я, — пискнула Она, прикрывая голову руками.
— Иди к папочке, детка… — прошептал неизвестный и сделал шаг вперед. И камень с силой опустился на его голову.
Они с наслаждением пили кровь, чувствуя, как их тела наполняются силой. Руками разрывали трепещущий куски мяса, еще теплого, и наслаждались его необычным вкусом…
Наконец, насытившись, Она привалилась спиной к камню, а Он нашел острый осколок и еще долго нарезал мясо полосами и раскладывал на поверхности валуна… Он улыбался своим мыслям — теперь Он знал, что делать дальше.
Они перестали считать дни, и уже не старались идти «прямо». Они шли, чтобы жить. Иногда они встречали кого-нибудь, и, если все складывалось удачно, следующие несколько дней сидели на одном месте, ожидая, пока подвялится мясо и питаясь свежатинкой.
Они научились чувствовать близость скал и пещер, куда было опасно идти. Они научились искать и находить воду в глубоких расщелинах. Они научились раскалывать камень так, чтобы получались длинные, острые пластины, которые они называли ножами. Несколько раз жертвы убегали, и один раз пришлось убегать им, но тем не менее они все еще были живы.
