* * *

Все вокруг было в неприятных сине-зеленых тонах, почти все.

Мы с ней стояли на перроне, нет, скорее, смотрели на него со стороны.

Чувство, что мы не там, где надо бы быть, а где-то в другом месте, овладевало нами. Возможно, из-за этого мы взяли друг друга за руки.

Тут на перроне появилась невысокая раздавшаяся женщина средних лет, тоже в сине-зеленом, но что-то в ней было и вовсе темным, платок или юбка, не помню.

Она посмотрела на нас снизу вверх, как-то странно склонив голову.

Увидев, что взгляд ее устремляет не враждебность к пришлым, но сочувствие, замкнувшееся от бесполезности проявления, я спросил:

– Где мы?

Она ответила одними губами:

– Не там.

И тут же мы оказались в странном месте. Нет, не пришли, а приехали в чудном зеленом поезде.

В маленьком вагончике с открытыми окнами. В них купы деревьев колоннами беженцев уходили прочь.

Сочтя поезд детским, моя спутница повеселела. Я тоже – мы были в нем одни и ближе.

Место напоминало гладиаторскую арену, только зрителей не было – один загон, посыпанный крупным песком да высокие стены с пустыми надстройками открылись нашему зрению.

Мы стояли, рассматривая их, тут у противоположной стены появился узколицый скуластый человек, вооруженный длинным металлическим стержнем.

Он зло бросился ко мне, враждебно вращая им, и спутница пропала, потому что руки мои ощутили такой же стержень, стержень, понуждавший действовать. Человек приблизился, мы стали биться (звона железа не было слышно, одна упрямая решительность ударов чувствовалось мною).