Пишу меж горами
и морем
Чилийским.

Горы белые,
море железного цвета.

Вернулся из странствий
со свежим уловом.

А ветер,

а ветер раскачивал
землю и корни.

Я странствовал с ветром.

Теперь на земле моей
меж снегом и морем
раскладываю
даяния мира.

Поставил любовь
пылающим кустом ежевичным
над весною
моей родины.

Вернулся я с песней.

Ростками, плодами
меня наделила
жизнь-созидательница
тех стран, куда ездил.
Вернулся в одежде
из виноградин и зёрен.
Привёз семена
школ стеклянных,
стальную листву
пущенных цехов,
биенье упорства,
движенье
пространств, заселённых благоуханием.

Где бы я ни был,
я видел хлебцы,
за ними — раздолье
пшеничного царства.

В иных селеньях
войну я видел,
она походила на рот щербатый,
в других землях
мир я видел, зреющий округлым бокалом,
словно дитя в утробе.

Это я видел.

Где бы я ни был,
даже в терниях,
что уязвить меня захотели,
я находил голубку,
скреплявшую
своим полётом
моё сердце
с другими сердцами.
Я находил повсюду
хлеб, вино, очаг, руки,
нежность.

Я спал под всеми знамёнами,
объединёнными, словно ветви
одного и того же зелёного леса,
и тамошние звёзды
были звёздами и моими.

Из моих жестоких
сражений, из моих несчастий
ничего я не вынес,
что не пошло бы вам на пользу.

Подобно земле, я принадлежу всем.
В моей груди
ни капли злобы.
Раскрыты мои ладони.
Они рассыпают
виноградины по ветру.

Я вернулся из странствий,
я плавал, созидая радость.

Защитимся любовью.

Пусть воспрянет
в ином облаченьи
роза. Цветы
земли
пусть пребудут
в вечном цветеньи.

Меж гор
и снеговых волн
Чили,
возрождённое
в крови моего народа.
Пою для всех,
для всех вас.

Пусть все земные песни
разделят между всеми.
Пусть вырастут гроздья.

Пусть ветер
их развеет.

Так будет.