Есть час, когда спадает день,
миг пепельного предостереженья,
свет, словно рыба, бьёт хвостом,
сухая влага сумерек
стекает с башен:
и я решаю — именно сегодня
я должен в одиночку
пройти по этим улицам —
покинув стрежень Горького, растаять,
стать привиденьем,
проникнуть в старую Москву, брести
по ветхим переулкам, между домиками,
чьи окна в деревянных рамках,
искусно вырезанных ножницами неба,
крестьянскими руками,
вот розовый, вот жёлтый,
младенчески-зелёный
и синий, как глаза у ангела,
да — ангельские домики,
взошедшие, как овощи,
на славном поле: старая Москва
с церквушками и куполами,
похожими на золотые бёдра,
древнейший дым, взмывающий
от красных труб и телевизионных
антенн.