XIX век – "Хорош только мертвый индеец!"
XX век – "Жгите и убивайте, теперь не время брать в плен. Чем больше вы убьете, тем лучше"
Каждый вечер перед отбоем инструкторы выстраивали нас и заставляли орать, что есть мочи только одно слово: "Убей! Убей! Убей!".
"Главная ставка делается на то, чтобы в короткий срок выбить из человека все людское и превратить в человекообразную обезьяну номер такой-то".
"Курсантов месяцами обучают тому, что "черное будто бы является белым, а солнце светит ночью".
"По поручению уважаемого сената я занимался вопросом о так называемом "кровавом бунте одиночки", сообщения о котором просочились в печать. В связи с этим могу доложить, что впервые с фактом существования этого самого секретного батальона в армии США я столкнулся шесть лет назад, когда во время очередной поездки в Аргентину староста деревни Арагуайя показал мне останки американского солдата, обнаруженные индейцами в сельве. Солдат был при полном боевом снаряжении и принадлежал к одной из частей специального назначения, так как не имел при себе документов, а лишь медальон, который я до сих пор храню у себя.
Вернувшись в Соединенные Штаты, я сделал соответствующий запрос в министерство обороны, однако из ответа явствовало, что солдат Джо Карпентер, личный номер – 031, никогда не числился в списках личного состава американских вооруженных сил. Останки Джо Карпентера, которые я в специальном контейнере доставил из Аргентины в США, в военно-морской госпиталь имени Линкольна, также бесследно исчезли, а точнее, были похищены, не оставляя нам шансов на опознание личности.
Понимая, что Пентагон ставит своей задачей скрыть от нас существование какой-то особо секретной воинской части, к которой принадлежал Джо Карпентер, мы занялись активными поисками и, в конце концов, смогли собрать скудные слухи о батальоне под названием "Колумбус". К сожалению, во время нашего пребывания в Роки-Флетс (штат Калифорния), где, по показаниям очевидцев, видели этих солдат-призраков, мы так и не смогли выяснить, где их база в этом районе.
Истратив около ста тысяч долларов, мы сумели найти бывшего офицера "зеленых беретов", который занимался вербовкой кандидатов для этого батальона в войсках. Желая получить исчерпывающую информацию, мы внедрили к ним через этого офицера нашего сотрудника, которого снабдили фальшивыми документами на имя Джона Рорабека, бывшего наемника иностранного легиона ЮАР.
Я простился с ним на явочной квартире в Вашингтоне, за 3 часа до его вылета в Калифорнию. На связь ни через полгода, ни через год после внедрения он с нами не вышел. О его дальнейшей судьбе нам ничего не известно".
– Сержант Рорабек собственной персоной! – уверенно рявкнул триста девятый, когда вошел. Он улыбался в двери, поигрывая болтающимся на шее медальоном.
Полковник Колби поднял пронзительные, как буравчики, глаза и уставился на вошедшего сержанта: из серых глаз выплеснулся холодный сатанинский свет, заползающий прямо в душу Рорабека.
– Ты уверен, что не боишься умереть? – голос полковника звучал глухо, словно доносился из недосягаемой глубины.
– Тогда зачем, по-вашему, я завербовался в коммандос?
– Ты только кандидат в коммандос, – полковник поправил Рорабека. – Коммандос ты станешь, когда убьешь такого же гладиатора, как ты сам.
– Не сомневайтесь, сэр! Я убью его! Полковник криво усмехнулся.
– Вношу коррективы, сержант! Мы формируем супер-диверсионную часть с крайне ограниченным количеством личного состава – триста человек, и не более! А кандидатов в этом году мы уже набрали четыреста, желающих, вроде тебя, а ведь из каждой десятки нам нужен только один!
– Что будет с остальными? – Рорабек сжал зубы.
– Ты задал логичный вопрос, сержант, – полковник постучал пальцем по стопке одинаковых зеленых папок, лежащих перед ним на столе. – Остальные отсеются… На тот свет. Даже со смертников можно снимать пенку.
Рорабек больше не улыбался. Он угрюмо смотрел на Колби, листающего личное дело кандидата № 309 и останавливающегося на примечательных страницах.
– А если я откажусь, пока еще жив, я уйду отсюда? – осторожно спросил Рорабек.
– Через стальную дверь в конце коридора налево, – полковник неопределенно махнул рукой.
– Что там?
– Кладбище. Над твоей могилой мы тоже посадим пальму или платан.
Рорабек вспомнил платановую рощу. Море шипит, обрушивая свои тяжелые волны на белый прибрежный песок, ветер раскачивает зеленые ветки… Роща рождает тоскливый, как одиночество, звук, когда деревья шуршат листвой, трутся ветвями…
– Никто не расскажет правду о коммандос, не раскроет нашей тайны, – полковник словно читал мысли сержанта. – Пусть лучше роща шумит над теми, кто вышел в тираж…
Рорабек промолчал. Когда школа прекратит существование, здесь будет расти большой лес, думал он.
– Теперь о деле, сержант! – Колби откинулся в кресле. – Мы формируем десять диверсионных команд – по сорок человек в каждой. В одной из них тебе предстоит (если, конечно, не сдохнешь раньше) сдавать выпускной экзамен. Срок обучения – год. И последнее. Команды идут под греческими буквами, а не номерами. Выбирай по вкусу, – полковник забормотал, загибая пальцы по счету: – "Альфа", "бета", "гамма", "дельта"…
– Хватит, сэр! Я выбираю "дельту".
Колби вытащил из ящика стола черно-белую фотографию и протянул ее Рорабеку.
– Это твой инструктор – сержант Дето.
Лицо Депю не произвело на Рорабека решительно никакого впечатления.
– Ошибаешься, – полковник пронзил Рорабека нечеловеческим взглядом, – Депю именно потому стал инструктором "дельты", что успешно сдал выпускной экзамен – мы забросили в лес десять инструкторов, а вышел только один Депю.
Сержант Джон Рорабек спрыгнул на верхушку банановой пальмы и, как обезьяна, зацепился за сук рукой. Винты вертолета продолжали бешено вращаться, струи уплотненного воздуха срывали листву.
Рорабек отринул воспоминания, которые в этой столь неподходящей ситуации атаковали память, и полез по стволу вниз. Сержант видел, как пилоты сбросили мешок с грузом – продолговатый предмет пробил густые ветви и рухнул в кусты. Джон задрал голову и посмотрел на бортового стрелка в блестящем шлеме, который махал ему рукой.
Рорабек сделал неопределенный жест.
Дверца кабины захлопнулась, и вертолет набрал высоту.
"Вот я и один! – подумал Рорабек, спрыгивая на землю. – Предоставлен самому себе".
Рорабек осмотрелся.
Сельва встречала его хаотичным рисунком тесно переплетающихся стволов и ветвей, где царили только три цвета – черный, коричневый и зеленый – густые кроны деревьев повсюду смыкались над головой, создавая сырой полумрак. Рорабеку сразу показалось, что он попал в ловушку – цвет, запахи, расслабляющая жара создавали ощущение опасности, в такой острой форме возникающей только в закрытом пространстве. Нагромождение растительности, вплотную подступающей со всех сторон, лианы и растения-паразиты, опускающиеся к земле сплошной непроходимой сетью, в которой без мачете Коллинза можно запутаться, как муха в паутине, ограниченная видимость, жирная, мягкая, как губка, почва, тяжелый горячий воздух, от густой растительности застойный, гниение в массе отмершей флоры, углекислый газ, которого здесь в 10 раз больше, чем в атмосфере, а отсюда и нарастающее удушье, от которого лицо покрывается соленой испариной, – все это сразу рождало в нем пугающий страх одиночества, желание закричать от этого страха, чтобы услышать хотя бы эхо, дикий порыв выкарабкаться наверх, чтобы надышаться кислородом или хотя бы увидеть чистое небо, о котором напоминали лишь скудные лучи солнца, проникающие сквозь густую листву.
Рорабек поднял голову. Над сельвой клубился горячий туман. Выло жарко, как в парилке. Сержант захотел спать.
Рорабек отыскал тяжелый мешок, понял, что далеко не пронесет, потащил по земле. Враждебная человеку сельва навалилась на него со всех сторон. Рорабек все еще тащил тяжелый мешок, когда опустились короткие сумерки и из окружающей его зелени послышались тысячи звуков: жужжание цикад, музыкальный стрекот бесчисленных сверчков и кузнечиков, протяжный крик древесных лягушек, рык ягуаров и пум – единый беспрерывный вибрирующий гул, от которого кровь стынет в жилах и сердце тревожно бьется в груди.
Рорабек потоптался по мешку, чтобы сделать его более плоским, и лег, как на топчан. Летучие мыши в огромных количествах порхали под деревьями, шуршали крылышками и повизгивали, нападая на ночных обезьян.
Рорабек уснул с автоматической винтовкой на груди, и память вернула его на целый год в прошлое – в тот день, когда он впервые переступил ворота базы коммандос в Роки-Флетс, заставила вспомнить во всех подробностях, как будто это было вчера. Казарма "дельты" находилась за полосой деревьев, отделяющих здания от дороги. Полковник Колби подвез Рорабека на джипе и два раза нажал на клаксон. Дверь открылась, и по ступенькам сбежал седоватый крепыш, в котором Рорабек сразу узнал Депю.
– Странно, что вы сами пожаловали, полковник! Позвонили бы лучше по телефону. Я бы сразу послал человека.
– Побереги советы для подчиненных, – оборвал его полковник. – Новичка зовут Джон Рорабек. Мне он пока понравился больше всех. Прими его как положено, только без всяких обычных глупостей!
– Слушаюсь, сэр!
Депю подпрыгнул на месте и щелкнул каблуками.
– За что такая честь: сам начальник школы, на джипе… – ухмыльнулся Депю, когда Колби отъехал.
– Я служил легионером в ЮАР. Может быть, слышали: смешанный батальон коммандос при 1-м полку легкой пехоты на базе спецвойск в Кремборне? Имею южноафриканское звание сержант, ранение и орден!
– Вот как? Колоритная фигура, ничего не скажешь! Кого ты можешь назвать в ЮАР, кто бы мог поручиться за тебя?
– Хоть это не ваше дело, сержант, я отвечу, потому что сражался бок о бок с грандиозными людьми. Например, я стал лучшим другом лейтенанта Конрада!
Они зашли в казарму, в которой пахло ваксой, мастикой и оружейной смазкой. Депю повел Рорабека по лестнице в подвал – на склад "дельты".
– А что это за "всякие обычные глупости", о которых говорил полковник?
– В "дельте" принято проверять профессионализм новичков, – ответил Депю. – Тебе сразу дали бы оторваться. Впрочем, ты этого уже избежал.
Рорабек рассмеялся:
– Меня предупредили о приемах, которые практикуются в "Колумбусе".
– О каких же?
– Например, испытуемый должен успеть вырыть окоп голыми руками, прежде чем на него наедет каток.
– А то, что каждый второй у нас играет в ящик, ты знаешь?
– Наслышан!
– Тогда сразу закажи себе панихиду у капеллана. Даже если ты чудом уцелеешь, запомни: каждый, кто успешно закончил школу "Колумбуса" все равно что умер.
– Мне, сержант, уже давно все равно!
В подвале тускло горела лампочка. Депю вывалил на стол оружие и снаряжение: автоматическую винтовку М-16, дюжину пустых магазинов к ней, "Кольт" 46-го калибра в кобуре, штык-нож, два комплекта маскировочных костюмов, теплую длинную куртку с капюшоном, две пары кованых армейских и пару прыжковых, парашютных, ботинок, спортивный костюм, нижнее летнее и зимнее белье, свитер, куртку для занятий по рукопашному бою, стальной шлем в маскировочном чехле, два форменных коричневых берета, конверт: "В нем шевроны с эмблемой батальона, нашьешь на рукавах", краску, которой предстояло закамуфлировать оружие и обувь, библию в стальном переплете.
